«...Сенсация на рынке магических услуг! Вчера вечером пресс-служба Великого Дома Чудь объявила о снижении на десять процентов цен на энергию Источника, нарушив, таким образом, достигнутую шесть лет назад договоренность между Великими Домами. Подконтрольные Ордену маги уже уменьшили стоимость конечной продукции, что свидетельствует о том, что это акция была четко спланирована и нацелена на передел ключевого рынка Тайного Города. Остальные Великие Дома хранят молчание, но мы уверены, что демпинговая политика чудов...»
(«Тиградком»)

* * *
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь
Москва, проспект Вернадского, 20 июля, вторник, 23:24

Великий Дом Чудь, или Орден, как еще называли эту семью, занимал три стройные многоэтажки, выдержанные в стиле брежневского модерна. Расположенные в самом начале Вернадского, справа, если ехать от Москвы-реки, они элегантными башнями противостояли массивным и безликим муниципальным коробкам, выстроившимся по другую сторону проспекта. Высокие, тонкие, они казались тремя боевыми крейсерами, случайно зашедшими в маленький торговый порт, а мощные спутниковые антенны и ухоженный внешний вид только подчеркивали это сравнение.
Внутренняя жизнь обитателей Замка была надежно защищена. Каждый дюйм окружающей местности держали под контролем камеры видеонаблюдения, высокая стена и пышные кроны деревьев закрывали обширную внутреннюю территорию от посторонних глаз, а единственные ворота, выходящие на проспект, были снабжены не новомодным шлагбаумом, а тяжелой стальной плитой с изображением вставшего на дыбы единорога. Какие еще ловушки приготовили для незваных гостей гвардейцы великого магистра, доподлинно никто не знал, но Франц де Гир, капитан гвардии, был мастером войны — ведущим боевым магом Ордена — и свой хлеб отрабатывал на совесть. Сети, сплетенные им вокруг Замка, были готовы различить и вытянуть энергию из любого колдуна, приблизившегося к штаб-квартире чудов с недобрыми намерениями. Замок был настоящей крепостью, готовой выдержать и многодневную осаду, и стремительный штурм. Готовой всегда, несмотря на действующее между Великими Домами перемирие.
Церемониал торжественной встречи был выдержан до мельчайших подробностей.
Едва автомобили гостей пересекли проспект Ломоносова, тяжелые ворота стали медленно раскрываться, и небольшой кортеж, состоящий из белоснежного перехватчика ДПС с включенными проблесковыми маячками и двух черных, классически изогнутых «Роллс-Ройсов», не снижая скорости, проехал во внутренний дворик. Здесь автомобили разделились. Перехватчик и один из «Роллс-Ройсов» повернули направо и скрылись в подземном гараже. Второй лимузин плавно обогнул центральную башню Замка и остановился на небольшой площадке перед широкой мраморной лестницей, на которой, случай крайне редкий, гостей ожидал Франц де Гир.
Слева от лестницы был выстроен почетный караул из двух десятков гвардейцев. По случаю терзающей город жары парадная форма была существенно облегчена: кирасы заменили красные куртки, украшенные золотым изображением вставшего на дыбы единорога, а закрытые стальные шлемы — позолоченные каски, разноцветные плюмажи которых перебирал легкий ветерок. В остальном же все осталось, как всегда: кружева, рейтузы, блестящие сапоги и прямые кавалерийские палаши. С другой стороны лестницы развевались штандарты действующих лож Ордена: красно-синий ложи Мечей, красно-черный ложи Драконов, красно-желтый ложи Саламандры, красно-зеленый ложи Горностаев и самый большой, ярко-алый — штандарт Великого Дома Чудь. Тяжелые полотна горделиво покачивались в тишине торжественной встречи, напоминая о славной истории Ордена. А за спинами гвардейцев и знаменосцев плотным кольцом площадь окружили многочисленные зеваки, сбежавшиеся поглазеть на редких гостей со всего Замка.
Едва автомобиль остановился, пажи распахнули дверцы и, отступив, склонились в глубоком поклоне.
Высокий мужчина в длинном темно-синем плаще с тонкой золотой вышивкой на плечах медленно выбрался из лимузина и, тяжело опираясь на черный посох, сделал два маленьких шага к лестнице. Лицо пришельца скрывал низко надвинутый капюшон, кисти рук — длинные рукава плаща, и публике оставалось довольствоваться лишь долговязой фигурой гостя.
Внешний вид советников Темного Двора, высших иерархов Великого Дома Навь, всегда оставался тайной.
С противоположной стороны из автомобиля вышел такой же высокий, как советник, худощавый мужчина в великолепно пошитом костюме и дорогом галстуке. Внимательно оглядев встречающих черными, глубоко посаженными глазами, он легким движением поправил безупречную прическу и, быстро обойдя «Роллс», занял место за спиной своего спутника. По толпе пробежал шепоток: этого нава, Сантьягу, комиссара Темного Двора, в Замке недолюбливали. Он был карающей дланью князя, и не один галлон рыцарской крови пролился по его вине.
Выдержав небольшую паузу, Франц де Гир слегка поклонился:
— Великий магистр ожидает посланников Темного Двора!
Внутреннее убранство Замка до мельчайших подробностей отвечало вкусам его хозяев: грубая каменная кладка, сводчатые потолки, массивная деревянная мебель, развешанные на стенах оружие и гобелены... Не хватало разве что собак и лошадей. Настенные светильники, стилизованные под факелы, только подчеркивали разительное отличие между современным внешним видом здания и его интерьером.
Поднявшись на четвертый этаж, гости и их сопровождающие оказались в большом, ярко освещенном помещении, украшенном многочисленными мраморными барельефами. Чуды до хвастовства гордились своей историей, вследствие чего посетители тронного зала были вынуждены любоваться давно забытыми подвигами славных рыцарей. Между каменными картинами располагались подобающие по размеру щиты с гербами всех лож Великого Дома, в том числе и тех, память о которых выветрилась из рыжих голов самих чудов. Самый большой щит, герб на котором изображал вставшего на дыбы единорога, нависал над троном. Здесь ожидал гостей невозмутимый седой бородач в украшенной крупными рубинами короне.
Леонард де Сент-Каре, великий магистр и мастер мастеров.
Массивную фигуру повелителя Чуди окутывала пурпурная мантия, подбитая горностаем, в правой руке он держал золотой жезл, а левой опирался на тяжелый двуручный меч. Вокруг трона, по двое с каждой стороны, расположились магистры лож, а вдоль стен — лидеры ложи Мастеров, ведущие маги Ордена. Так же, как великий магистр, чуды были в классических одеяниях: плаши, камзолы, широкие ремни с огромными пряжками и церемониальные кинжалы. На фоне этого великолепия светский наряд Сантьяги выглядел не к месту, но комиссара это вряд ли беспокоило.
— Советник Темного Двора! — провозгласил Франц де Гир и сам закрыл тяжелые дубовые двери.
Навы не спеша приблизились к трону и поклонились:
— Мой повелитель, князь Темного Двора, желает здравствовать тебе, великий магистр, и всей благородной Чуди.
Голос, доносящийся из-под капюшона, был глухим и чуть-чуть шипящим.
— Благодарю, — кивнул де Сент-Каре, — но уверен, вы просили об аудиенции не для того, чтобы пожелать мне здоровья. Какое дело привело вас в Орден?
Рыцари славились своим умением сразу приступать к делам. Посланник Темного Двора немного помолчал.
— Два дня назад князь посетил Дегунинского Оракула. Знаки, которые появились в Зеркале Нави, требовали объяснений.
Среди чудов пробежал удивленный шепоток: повелитель Темного Двора крайне редко нуждался в советах извне.
— И что открыл Оракул? — поинтересовался заинтригованный де Сент-Каре.
— Причина, которая заставила князя отправиться в Дегунино, заключается в том, что равновесие в Тайном Городе нарушено. Уровень магической энергии в Источниках нестабилен. Мой повелитель считает, что ты тоже почувствовал это.
Великий магистр медленно покачал головой:
— На поверхности воды всегда будет рябь. Уровень энергии никогда не был постоянным, а маленькая волна — это еще не буря.
— Буря приходит следом, и горе тому, кто не приготовился.
— Князь хочет проверить готовность Ордена? — кустистые брови де Сент-Каре сошлись к переносице.
Рыцари зароптали, впрочем, не слишком уверенно. В последний раз, чтобы утихомирить разбушевавшихся навов, Чудь и Зеленый Дом были вынуждены объединить войска и вторгнуться в сектор Темного Двора с двух сторон. Окруженные навы сели за стол переговоров, но многие были убеждены, что сделали они это вовсе не из страха поражения.
— Вашу готовность испытают другие, — не обращая внимания на задиристых чудов, продолжил советник. — В Тайном Городе появился очень сильный колдун, который угрожает всем Великим Домам.
— Взялся из ниоткуда? — осведомился великий магистр.
— Его появление ожидалось.
— И кто же он? — Де Сент-Каре с усмешкой оглядел зал. — Такой опасный?
Рыцари заулыбались.
— Мы знаем только его имя — Любомир.
— Любомир, — повторил великий магистр, — люд? Или, может быть, чел?
Чел — колдун! Рыцари охотно поддержали шутку своего повелителя, и по залу прокатился легкий смешок.
— Люд, — если посланник Темного Двора и был раздражен поведением чудов, то это никак не проявлялось.
— В Зеленом Доме только женщины способны к магии, — отрезал великий магистр. — Это знают даже дети.
— Факт остается фактом: колдун — люд, — спокойно ответил советник, — правда, он был изгнан из Зеленого Дома и действует самостоятельно.
— Что может колдун, изгнанный из своей семьи? — не выдержал Антуан де Кулье, магистр ложи Драконов. — Без поддержки, без библиотеки, без энергии. Ему остается только гадать по руке или выращивать авокадо.
— Поддержку он получил в детстве, когда его образованием занимались лучшие жрицы Зеленого Дома, — сухо объяснил нав, — это во-первых, во-вторых, при его возможностях проникнуть в любую библиотеку не составит никакого труда. Кстати, мы временно заблокировали свое хранилище и рекомендуем вам сделать то же самое. А что касается энергии, то, по нашим оценкам, Любомир полностью контролирует Источник Зеленого Дома — Колодец Дождей — и черпает из него столько энергии, сколько ему нужно.
— Это нереально! — выкрикнул Нельсон Бард, магистр ложи Мечей. — Только жрицы имеют доступ к Источнику!
— Люд, обладающий магическими способностями и имеющий доступ к Колодцу Дождей... — не обращая внимания на самого молодого магистра Ордена, задумчиво протянул де Сент-Каре. — Неужели Вестник?
— Мы думаем — да. Зеркало Нави, Дегунинский Оракул и наши аналитики сошлись в одном: предсказание королевы Изары сбылось, и Вестник пришел.
Такое усиление людов грозило большой войной между Великими Домами. В зале наступила тишина.
— Тогда почему он не во главе Зеленого Дома?
— Мы считаем, что королева Всеслава, пытаясь сохранить свою власть, решила убить Вестника, и ему пришлось бежать.
— Но он мог просто заявить о себе и свергнуть королеву.
— Мы не знаем, что произошло в Зеленом Доме, и не знаем, что творится в голове этого выродка. — Советник вздохнул. — Доподлинно известно лишь то, что Вестник рожден, но людами по-прежнему правит королева.
— Тем более, — не унимался Бард, — если он изгнан, то перестал быть опасным.
— Вестник пришел, чтобы разрушить существующий порядок и установить свою власть во всем мире. Изгнан он или нет, он будет следовать к этой цели, ибо в этом его предназначение. Он является реальной угрозой для всех Великих Домов, и в первую очередь для Чуди.
— Почему для нас?
Посланник пожал плечами:
— Чтобы покорить Великий Дом, необходимо в первую очередь лишить его Источника. Вам это известно так же, как мне. Вестник контролирует Колодец Дождей, а значит, его следующая цель — Карфагенский Амулет, Источник Ордена.
Нав, безусловно, был прав. Умный противник не станет размениваться на локальные стычки, а нанесет удар в самое сердце великого дома — в Источник, превратив боевых магов в беспомощных статистов и лишив Великий Дом основного преимущества в войне. Вот только никто не знал, откуда черпает свою энергию Темный Двор.
— Похоже, вы уверены в своей безопасности, — буркнул великий магистр.
— Нет. Иначе нас бы здесь не было, — холодно ответил советник. — Если Вестнику удастся захватить Карфагенский Амулет, дальнейшее развитие событий станет непредсказуемым. Мы намерены не допустить этого.
— Не сомневаюсь.
Повелитель Ордена отложил в сторону жезл и, опершись двумя руками на меч, задумался. Все понимали, что навы должны перейти к основной цели своего визита, но де Сент-Каре сознательно оттягивал этот момент:
— Хорошо, но даже если все, что ты сказал, верно и Вестник действительно пришел, взял под свой контроль Колодец Дождей и планирует захватить Карфагенский Амулет и к тому же он самый великий, появившийся в Тайном Городе за последние восемь тысяч лет, даже если все это верно, ему все равно не справиться одному. Мы все это знаем.
— У него есть помощники, — понял вопрос нав.
— Кто?
— Красные Шапки.
Рыцари вновь заулыбались. Красные Шапки? Сброд с окраин, принимающий в свою семью полукровок и изгоев? В табели о рангах Тайного Города они занимали одно из самых презираемых мест: сразу перед осами-крысоловами и летами-гермафродитами. «Лучшую» компанию для завоевания мира представить было сложно.
— А может, он нанял челов? — осведомился Бард.
— Красные Шапки рвутся наверх, — менторским тоном ответил советник, — они давно считают себя обделенными, и не стоит их недооценивать.
— Слабаки!
— Зато их много. А если их возглавит опытный колдун, не испытывающий проблем с энергией...
— Мы разорвем этих дикарей в клочья!
— Красные Шапки, — разнесся по залу голос великого магистра, — это мусор под нашими сапогами, недостойный упоминания в Замке. Если Вестник связался с ними, то он здорово просчитался: даже самый сильный фокусник не сделает из этого сброда армию.
Чуды одобрительно зашумели, оценив шутку своего лидера. Дождавшись, когда они успокоятся, старик продолжил:
— Теперь мы выслушаем предложение князя. Взоры присутствующих устремились на советника.
— Мой повелитель, князь Темного Двора, просит вас со всей серьезностью подойти к сообщенным нами сведениям. Над Тайным Городом нависла очень серьезная угроза, справиться с которой мы можем, только объединив усилия. — Нав помолчал. — Князь предлагает перевезти Карфагенский Амулет в Цитадель.
Взрыв хохота заглушил последние слова посланника. Смеялись все: магистры, рыцари и даже сидящий на троне старик.
— Это так смешно, — проворчал де Сент-Каре, утирая слезы, — что мы не будем обращать внимания на оскорбительный смысл твоего предложения, нав. У тебя есть что сказать еще?
— Да, — советник Темного Двора был по-прежнему невозмутим, — Амулет будет просто храниться в Цитадели и непосредственно охраняться вашими рыцарями. Они будут допущены в штаб-квартиру Темного Двора в любом количестве, которое вы назовете. Мы берем на себя внешнюю охрану и рассчитываем, что Любомир не рискнет напасть на Цитадель. Амулет нужен Вестнику, и он заберет его у вас. Так сказал Оракул, и не вам изменить предсказание.
Чуды в недоумении переглянулись: забрать Амулет? Не слишком ли круто для какого-то фокусника?
— Амулет хранится в Замке и будет храниться в нем вечно. Мы способны защитить свои сокровища! — Громовой голос великого магистра не оставлял сомнений, что решение окончательное.
Но неожиданно для всех де Сент-Каре обратился ко второму посланнику, скромно стоящему позади советника и не проронившему в течение аудиенции ни единого слова:
— У тебя есть что сказать, Сантьяга?
Все, кроме советника, повернулись к комиссару Темного Двора. Тот легко улыбнулся:
— Я разочарован, но не удивлен. Откровенно говоря я предсказывал подобное развитие событий, но, по крайней мере, мы вас предупредили. На моей памяти никто не отказывался от помощи, предложенной Навью. И никто не пренебрег советом князя. Вы — первый, де Сент-Каре, и все, что произойдет дальше, останется на вашей совести.
Поклонившись, навы с достоинством покинули зал.

Город спал. Обессиленная от жары Москва с наслаждением погрузилась в прохладу ночи, ее замершие улицы набирались сил перед новым днем, новой битвой с беспощадным летним солнцем.
Полночную тишину на проспекте Вернадского нарушило мягкое урчание. Массивные ворота Замка медленно распахнулись, и на сонную улицу выехал автомобильный кортеж. Белоснежный перехватчик ДПС и два черных лимузина быстро набрали скорость и помчались в сторону центра. Посланники Темного Двора возвращались в Цитадель.
Изображение удаляющихся машин подернулось рябью и стало терять четкость. Колдун резко взмахнул рукой над тоненьким фарфоровым блюдцем, на поверхности которого едва угадывался слой воды, и устало откинул со лба непослушные белые волосы. Картинка задрожала и пропала совсем.
— Дальше смотреть бессмысленно, — буркнул Любомир, глядя на присутствующих огромными ярко-зелеными глазами. — Великий магистр не отдал навам Карфагенский Амулет.
Присутствующие кивнули, но промолчали, ожидая, что колдун разовьет свою мысль.
Любомир же не торопился. Скрестив на груди маленькие, почти детские ручки, он выбрался из кресла и медленно прошелся вдоль огромного стола, заваленного многочисленными фолиантами, давно не мытыми колбами, ретортами и подозрительного вида медными конструкциями. Стол занимал добрую треть сводчатой комнаты, слабо освещенной двумя чадящими факелами. Колдун прошел мимо полок, уставленных горшками и горшочками самых разнообразных размеров и форм, содержимое которых, несмотря на то что все они были плотно и аккуратно закрыты, создавало в помещении незабываемый аромат деревенской выгребной ямы. Побродив по своим владениям пару минут, Любомир вернулся в массивное кресло с высокой резной спинкой и, выдержав небольшую паузу, повторил:
— Великий магистр не отдал Амулет навам... Сабля, услышав эти слова, ты должен был отменить нападение на кортеж.
— Да, Любомир, прости, — спохватился фюрер клана Гниличей и, вытащив из кармана мобильный телефон, с судорожной быстротой набрал номер. — Кортеж не трогать... Я сказал, не трогать... Не стрелять... Короче, убирайтесь оттуда, а то головы поотрываю к чертям собачьим, придурки!
Сабля быстро выходил из себя. Единственный из всех предводителей Красных Шапок он получил ятаган фюрера клана в наследство от грозного папаши, а не выцарапал зубами у судьбы и всеми силами старался доказать, что достоин этого высокого титула.
Двое других присутствующих насупленно молчали. Слева от Сабли, на низеньком трехногом табурете расположился Секира — самый молодой и, по общему мнению, самый тупой среди фюреров. Место лидера второго по величине клана Красных Шапок — Дуричей — он заработал благодаря сильно развитому инстинкту самосохранения и звериной жестокости, проявленной во время последних выборов. Одетый, как и остальные фюреры, в черную кожаную жилетку и штаны, Дурич выделялся обилием татуировок на обнаженных мускулистых руках и высоким для Красных Шапок ростом. Секира был полукровкой, наполовину шасом, что автоматически делало его отверженным в любой семье, кроме Красных Шапок. Третьим был Кувалда — одноглазый предводитель самого малочисленного клана — Шибзичей. По своему обыкновению он пристроился дальше всех от стола и тихонько наблюдал за происходящим, поглаживая вытатуированное на левой скуле изображение зеленого чертополоха — метку фюрера.
Колдуну же на месте не сиделось. Дождавшись, когда Сабля поговорит по телефону, он вновь покинул кресло и, подойдя к небольшой жаровне, протянул к углям хрупкие бледные руки. Несмотря на то что маленькая фигура Любомира была плотно закутана в тяжелый шерстяной балахон, ему было холодно.
— Великий магистр допустил ошибку, — тихо, почти полушепотом произнес наконец колдун. — Он должен был прислушаться к словам навов и укрыть Амулет в Цитадели.
— Горфость, — проворчал Кувалда.
Шепелявость Красных Шапок проявлялась у Шибзичей наиболее резко.
— Да, мой одноглазый друг, — согласился Любомир. — Гордость и взаимное недоверие. Великие Дома настороженно относятся друг к другу, поэтому наше мероприятие имеет весьма неплохие шансы на успех. Два быстрых удара, и мы сметем с лица Тайного Города само понятие «Великий Дом».
Колдун согрелся, его бледное лицо слегка порозовело, в глазах загорелся огонь, голос окреп. Фюреры жадно прислушивались. Красные Шапки плохо разбирались в магии, никогда не имели своего Источника, и размышления Любомира казались им откровением небожителя.
— Псор! — громко позвал колдун.
Открылась маленькая дверца, затерявшаяся среди многочисленных полок, и в комнату бесшумно вошел низенький раб, одетый в простую бежевую рубаху и штаны.
— Чай.
Раб молча склонил бритую голову и скрылся. Колдун никогда никого не угощал, но этого и не требовалось — Секира, воспользовавшись моментом, сделал большой глоток из маленькой плоской фляжки и удовлетворенно рыгнул. Колдуна не смущало пристрастие Красных Шапок к дешевому виски — без этого их мозги просто не функционировали.
— Чуды беззаботны, как дети, — продолжил Любомир. — Они горды и, как им кажется, сильны. Оставлять у них Карфагенский Амулет было бы неслыханной щедростью.
Колдун сделал паузу, и Красные Шапки сообразительно засмеялись.
— А поскольку Источник не покинул Замок, наша задача упрощается.
— Но теперь они префупреждены, — заметил рассудительный Кувалда. Он расстегнул свою кожаную жилетку и почесал покрытый татуировками живот. — Они буфут на стреме.
— Ты снова прав, — признал Любомир, — но неужели ты думаешь, что чуды всерьез отнеслись к этому предупреждению? Орден — один из трех Великих Домов! Они управляют жизнью Тайного Города! Кто вы для них? Никто! Отбросы! Вонь, доносящаяся с помойки!
— Ну почему же вонь? — возмутился Сабля.
Гниличи всегда гордились тем, что пахнут не так, как все остальные Красные Шапки. Вот и сейчас аромат фюрера смог перебить даже миазмы от чародейских отваров Любомира.
— Колдун прав, пистон мне в ухо! — влез в разговор Секира. — Они нас не замечают! Кто мы для них? Собаки безродные!
— За всех не говори! — немедленно заметил Сабля. — Я свой род от самых Западных Лесов веду, поименно.
Глаза полукровки вспыхнули бешеным огнем:
— От обезьян, что ли?!
Гнилич вскочил на ноги.
— Сидеть!! — Колдун недовольно ощерился и вскинул руку. — Ведете себя, как мальчишки, а потом удивляетесь, что над вашей семьей смеется весь Тайный Город.
— Извини, Любомир, — буркнул Сабля.
Секира молча опустился на свой табурет и демонстративно насупился. Он был сыном женщины из семьи Шась и четырех солдат из клана Дуричей, позабавившихся с несчастной лет тридцать назад. Всех его отцов по просьбе мстительных шасов перебили навы, мать умерла при родах, и маленького Секиру отдали Красным Шапкам. В Темном Дворе не терпели полукровок, и фюрер Дуричей даже не знал, какому из родов семьи Шась он доводится родственником. Унаследовав от Темного Двора скверный характер и усилив его сиротской жестокостью, Секира сумел пробиться на самый верх — стать фюрером клана — и теперь почти открыто претендовал на пост императора. Гнилича он ненавидел.
— Итак, мои дорогие соратники, поскольку все идет по плану, будем штурмовать Замок. Сабля, ты готов?
Глаза Гнилича запылали:
— Мы порвем их в клочья, Любомир, клянусь своим ятаганом!
— Не сомневаюсь, не сомневаюсь, — колдун прищурился. — Мероприятие необходимо провести до полнолуния, когда расположение звезд позволит мне набрать максимум сил, чтобы обрушиться на Темный Двор. К этому времени Чудь и Зеленый Дом уже не должны представлять для нас угрозу.
— Я сделаю это! — Сабля взмахнул кулаком с зажатым в нем телефоном. — И тогда все увидят, что среди Красных Шапок есть достойные вожди!
Коллеги молодого фюрера недовольно заворчали: возможному усилению влияния Гниличей они явно не обрадовались.
— Почему именно он? — буркнул Секира. — Мои бойцы растерзают чудов на части, пистон мне в ухо.
— Это тебе не ларьки пивные бомбить! — зло усмехнулся Сабля. — Любомир выбирает лучших.
— Мы уже решили, что чудами займутся Гниличи, — устало бросил колдун, вечные ссоры между фюрерами приводили его в тихое бешенство. — Напомню только, что мы в самом начале пути, и каждый клан еще получит возможность отличиться.
Сабля согласно рыгнул:
— Потом.
Колдун поморщился, запах Гниличей прошибал даже его, привыкшего к самым экзотичным ароматам.
Дверца открылась, и Псор вкатил в комнату маленький столик, сервированный к чаю. Дождавшись, когда раб покинет помещение, Любомир вернулся в кресло и взяв в руки чашку, снова заговорил:
— Полнолуние наступит в среду, двадцать восьмого.
— Напафем во вторник, — предложил Кувалда, — а еще лучше в срефу фнем.
— Фто? Фто? — передразнил Шибзича Секира.
Кувалда злобно сверкнул на него единственным глазом и отвернулся.
— День отпадает, — раздраженно бросил колдун, — нам могут помешать челы.
— Значит, ночь на среду, — нетерпеливо резюмировал Сабля.
— Тоже не пойдет. — Любомир отставил уже полупустую чашку и взял в руки короткий деревянный жезл, по которому то и дело пробегали зеленые огоньки. — Князь Темного Двора чувствует приближение неприятностей. Я уверен, что Сантьяга предложил своему повелителю выкрасть Амулет, но решатся они на это только в последний момент.
— Столкнуться в Замке с навами мне бы не хотелось, — признался Гнилич.
— Это пахнет войной между Великими Домами, — встрепенулся Секира.
Дуричи здорово подзаработали во время последней стычки, вовремя встав на сторону Ордена. Одноглазый Кувалда засопел: он нанялся в Зеленый Дом, и Шибзичи еле-еле унесли ноги во время Измайловской Мясорубки.
— Войны не будет, — успокоил фюреров колдун. — Сантьяга слишком ловок в таких вопросах.
— Э-э, Любомир, — Сабля в смущении потер лоб, — а если навы будут защищать Замок? Ну, не дадут нам захватить Амулет?
— Я задолго почувствую приближение нава, — уверенно ответил маленький маг. — Не волнуйся, на безнадежное дело я тебя не отправлю.
— Это хорошо.
— Таким образом, штурм должен пройти в ночь с понедельника на вторник.
— И нас фва фня буфут искать разъяренные чуфы, — угрюмо пробасил Кувалда.
Любомир улыбнулся. Он всегда выделял одноглазого фюрера за редкую среди Красных Шапок рассудительность.
— Разумеется, будут. Придется рассеять бойцов по Тайному Городу, укрыться, и пусть ищут! Время будет работать на нас.
— Ладно, прятаться мы умеем. — Сабля с презрением посмотрел на Кувалду и придвинулся к столу. — Я вот тут уже продумал план штурма, ну, в общем, что и зачем...
Он извлек из-за пояса засаленный листок бумаги и аккуратно расправил его на коленях.
— Мы врываемся неожиданно. Да! Неожиданность — это главное. И убиваем всех!
— Всех? — недоверчиво переспросил колдун.
— Всех! — подтвердил максималист Сабля. — Гвардию, прислугу, всех! Ты в это время разбираешься с их магами. Потом спокойно забираем добычу и уходим. Разумеется, для успеха штурма мне следует подчинить все остальные кланы, но это уже детали.
Секира шумно высморкался в ладонь и вытер ее о свои кожаные штаны.
— Я вижу, ты здорово поработал над этой темой, — Любомир брезгливо покосился на лежащий перед ним чертеж. — Кто-нибудь хочет высказаться?
— Я, — подал голос высморкавшийся Секира. — Я своих ребят этому маменькиному сынку не отдам, пистон мне в ухо.
Дурич тяготился запретом на междоусобицы, который навязал им Любомир.
— За маменькиного сынка ответишь, тварь кабацкая! — заревел Сабля, потянувшись по привычке к боевому поясу, но тут же отдернул руку: колдун запрещал приносить оружие в свои покои.
— Похоже, с этим пунктом все ясно, — вздохнул Любомир. — Кувалда, ты хотел что-то сказать?
— Мне кажется, — одноглазый осторожно откашлялся, — что, фаже объефинившись, мы не сможем захватить Замок.
— Браво, — колдун потянулся. — Прямое нападение на Великий Дом обречено, сколько бы бойцов мы ни выставили. Маги Ордена и подготовленные ими воины разотрут нас в порошок. Поэтому цель нападения — Источник. Понял, Сабля? Не грабеж и убийства, а захват Карфагенского Амулета. О трофеях подумаем позже, без Источника чуды прекратят сопротивление через день-два, и тогда мы придем и возьмем все, что нам понравится.
— И убьем их всех.
— Это уж как захочешь.
— А Темный Двор? — Кувалда хорошо подготовился к разговору.
— Выведя из игры чудов, мы атакуем Цитадель в это же полнолуние!
— И победим?
Любомир резко повернулся к подавшему голос Секире:
— А ты как думаешь?
Дурич почувствовал, что пропадает. Взгляд огромных ярко-зеленых глаз колдуна буквально пригвоздил его к табурету.
— Я не с-с-сомневаюсь...
— Спасибо. — Колдун перевел взгляд на Гнилича. — Что еще в твоем плане?
— Ну, если убивать не всех, тогда так, — Гнилич наморщил лоб и стал водить пальцем по бумажке, — врываемся в Замок, основные силы сдерживают чудов, а небольшая группа прорывается в сокровищницу. Там три сейфовые двери, на каждую кладем по шесть минут, итого восемнадцать. Столько мои ребята продержатся.
— Намного лучше, мой друг, намного! — колдун перегнулся через стол. — Вот только Амулет не в сокровищнице...
Выпроводив Красных Шапок, Любомир сделал несколько бесцельных кругов по кабинету, а затем, остановившись в центре сводчатого помещения, стал медленно раскачиваться с носков на пятки, насвистывая себе под нос какой-то мотивчик. Глаза колдуна были полузакрыты.
В комнату боязливо заглянул Псор:
— Хозяин, можно убирать?
— Да, — занятый своими мыслями, Любомир посмотрел сквозь раба. — Кажется, я ничего не забыл.
Псор, привыкший к странностям господина, тихонько кивнул и прижался к стене, пропуская колдуна в дверь.
Вторая половина резиденции разительно отличалась от кабинета, в котором Любомир принимал Красных Шапок. Большая, ярко освещенная электрическим светом комната была превращена в зимний сад. В прозрачной воде неглубокого бассейна шустро плавала стайка золотых рыбок. Все свободное пространство было заполнено растениями. Кустарник с пышными розовыми цветами, пальмы, увитые лианами, плющ, скрывающий каменные стены, и, наконец, веселое пересвистывание птиц в высоких клетках создавали ощущение присутствия в настоящем открытом саду.
Любомир ладонью зачерпнул воду и жадно проглотил ее. Сегодня был важный день. Все решено, спланировано, и остается только ждать.
Тыльной стороной ладони он вытер губы и вздрогнул: на мраморном бортике бассейна лежали крупные ярко-желтые бусы.
— Опять? — Колдун до крови закусил губу. — Я не хочу, не хочу.
Перед глазами поплыло. Руки стали тихо, практически незаметно дрожать. Он сделал маленький шаг в сторону, но ярко-желтое пятно на бортике притягивало его все сильнее и сильнее. Жаждущее крови сердце Вестника бешено застучало. Любомир знал, что последует дальше, и всеми силами старался отдалить приближающийся момент.
Судорога свела его тело, заставив выгнуться дугой и издать короткий, полный невероятной боли крик.
Дверца бесшумно открылась, и Псор успел увидеть, как Любомир нетвердой походкой направился к узкой винтовой лестнице, ведущей куда-то вниз.
В правой руке он сжимал крупные ярко-желтые бусы.

Когда черная «Волга», принадлежавшая отделу специальных расследований, остановилась у обочины, Корнилов, находящийся по обыкновению на заднем сиденье, не спеша чиркнул зажигалкой и, раскурив сигарету, потянулся. Как любая «сова», он ненавидел ранние утренние подъемы и всю дорогу до места происшествия дремал, то и дело роняя голову на грудь.
Палыч, постоянный водитель майора, выключил двигатель, откинулся на спинку сиденья и развернул вчерашний «Спорт-Экспресс». А вот сидящий рядом с шофером молоденький лейтенант в тщательно отутюженной форме нетерпеливо завертелся, ожидая распоряжений, но, увидев полусонные глаза Корнилова, успокоился и голос подавать постеснялся:
Лейтенанта Корнилову выдали вчера вечером, и майор еще не решил, как отнестись к подарку. С одной стороны, людей не хватало, с другой — его отдел занимался самыми горячими делами, и он ожидал от руководства совсем другого пополнения.
Корнилов поморщился. На последнем совещании у генерала Шведова районное руководство выступило с коллективной жалобой против отбора в корниловский отдел лучших сыскарей. Пресекая скандал, начальник московского полицейского управления лично выбрал первого же попавшегося зеленого лейтенанта и отослал его Корнилову. Теперь это чудо вертелось на переднем сиденье.
Сигарета медленно тлела, наполняя салон клубами дыма. Корнилов глубоко затянулся и посмотрел на аккуратно подбритый затылок лейтенанта.
— Васькин.
Юнец резко обернулся:
— Да, господин майор.
Ну что ж, этого и следовало ожидать.
— Во-первых, чтобы я больше не видел тебя в форме.
— Так точно, господин майор, — покорно кивнул Васькин.
— Во-вторых, никаких «господ майоров», тут тебе не армия.
— А как? — растерялся лейтенант.
— Придумай что-нибудь, — безразлично протянул майор, — не зря же ты в академии учился.
— «Патроном» можно?
— Можно, — великодушно разрешил Корнилов. — Палыч!
— Слушаю, Андрей Кириллович, — не отрываясь от газеты, среагировал водитель.
— Когда здесь закончим, отвезешь студента домой переодеться.
— А вы?
— С Шустовым доеду, — Корнилов кивнул головой на стоящую чуть впереди черную «девятку» своего заместителя и открыл дверцу. — Пойдем, студент, поглядим, что здесь творится.
— Да, патрон, — обиженно буркнул лейтенант, выбираясь из автомобиля.
Обращение «студент», взятое на вооружение майором, ему не нравилось, и он дал себе слово, что обязательно опротестует его.
Вообще же Васькин считал, что ему крупно повезло: попасть «из-за парты» к самому Корнилову, в отдел специальных расследований городского полицейского Управления, считалось делом невозможным. В академии Андрея Корнилова считали живой легендой, да и не только в академии. Не было в стране ни одного полицейского, который бы не слышал о майоре. Ни одного нераскрытого дела за четыре года существования отдела и золотой жетон номер один, врученный лично президентом, говорили сами за себя.
Воображение Васькина рисовало мужественный образ харизматического героя московского полицейского управления: твердый пристальный взгляд внимательных глаз, плотно сжатые губы, командирский голос, широкие атлетические плечи, обязательная кобура под мышкой, а в ней обязательный... нет, не «ПМ», конечно, а что-нибудь вроде браунинга «хай пауэр». Суровая реальность развеяла этот образ в дым. Первое, что увидел Васькин, появившись в отделе, была как раз кобура. Пустая, покрытая толстым слоем пыли, она сиротливо висела на вешалке у дверей. Сам Корнилов оказался худощавым, словно высушенным человеком скромного роста, еще более скромного сложения, в мятом, сером костюме. Редкие, неопределенного цвета волосы пребывали в легком беспорядке, а вечно полузакрытые глаза взирали на мир или, по крайней мере, на Васькина с откровенным безразличием. Пробурчав лейтенанту двусмысленное и нечленораздельное приветствие, Корнилов умчался по каким-то делам, велев на прощание «врастать в коллектив». Владик врастал до конца рабочего дня, затем уехал домой, а в шесть утра был поднят на ноги телефонным звонком: майор брал его с собой на выезд.
Место происшествия было окружено ярким полицейским ограждением, и автомобили прибывших: патрульный джип, «Волга» Корнилова, «девятка» Шустова, фургон экспертов и подоспевшая последней серая муниципальная труповозка, остались за его пределами. Внизу, под откосом, копошились люди, но Корнилову спускаться было лень. Он неторопливо растоптал окурок и, сопровождаемый верным Васькиным, подошел к патрульным, флегматично щурившимся у бело-голубого джипа на утреннее солнце.
— Это вы нашли тело? — рассеянно поинтересовался Корнилов, шаря по карманам в поисках солнцезащитных очков.
— Так точно! — по уставу отрапортовал вытянувшийся в струнку сержант.
Андрей с пониманием покачал головой. С тех пор, как он взял Саню Пушкина, и не просто взял, а отправил на пожизненную каторгу за предумышленное убийство, его авторитет в полиции достиг заоблачных высот.
— Расслабьтесь, сержант. — Очки были найдены и водружены на нос. — Когда это произошло?
— В пять тридцать четыре утра мы получили сообщение, что в кювете находится странный предмет, — предложение расслабиться на сержанта не подействовало. — Мы прибыли через десять минут и немедленно вызвали вас.
— Вы разворачивали сверток?
— Нет.
— А почему вы решили, что это работа Вивисектора?
— Ну... — полицейские переглянулись. — Белая ткань, господин майор. Мы получили ориентировку, что в случае обнаружения тела, завернутого в белую ткань, мы должны немедленно вызывать отдел специальных расследований.
— И ничего не трогать, — добавил второй патрульный.
— Понятно, — майор перевел взгляд на дома, стоящие на пригорке. — Это Митино?
— Так точно.
Бесчисленные окна многоэтажек весело блестели в ярких лучах утреннего солнца.
— Кольцевая хорошо освещена, — подумав, протянул Корнилов, — в окно могли видеть остановившуюся машину.
— Ночью? — осмелился напомнить Васькин.
— Чудеса иногда случаются, — пожал плечами майор. — Ты уже догадался, каким будет первое задание?
— Догадался, — жалобно вздохнул лейтенант.
— Обойдешь все квартиры и поинтересуешься, не видел ли кто-нибудь машину, притормозившую в этом месте сегодня ночью. Завтра доложишь.
Пристроив Васькина к делу, Корнилов немедленно потерял к нему интерес и повернулся навстречу поднимающемуся по откосу высокому толстяку в мокрой от пота ковбойке и широких джинсах:
— Доброе утро Сергей.
— Доброе утро, Кириллыч, — толстяк пожал протянутую ему руку и кивнул на угнетенного лейтенанта: — Это кто с тобой?
— Наш новый коллега.
— Капитан Шустов, можно просто Сергей.
— Васькин Владислав, Владик.
Широченная лапа толстяка до боли сдавила ладонь лейтенанта.
— Очень приятно, — Шустов повернулся к майору. — Это опять он, Кириллыч. Мы вскрыли сверток — все то же самое: разрезы тонким, скорее всего, хирургическим инструментом. Очень аккуратно. Внутренние органы наизнанку.
— Женщина?
— Да. Как обычно. Никаких документов. Мы сняли отпечатки пальцев, будем искать по компьютеру.
— Свидетель?
— Пустышка. Мужик остановился отлить, увидел сверток и сразу же позвонил в полицию. Я его отпустил.
— Третья жертва, Сергей, — негромко бросил Корнилов, — а он все не цепляется. — Умен, собака.
Полицейские отошли чуть в сторону.
— Первая и вторая были приезжими, — Шустов почесал затылок, — если она тоже, можно говорить о почерке.
— Работает через вокзалы? — Андрей покачал головой. — Так мы его никогда не найдем. Должно быть что-то, что их связывает.
— Должно, — согласился капитан. — Как бы нас на этом деле не сломали, Кириллыч. — Андрей улыбнулся:
— Паникуешь?
Никто не удивился, когда отдел специальных расследований, наводящий тихий ужас на московских уголовников, бросили на серийного убийцу Вивисектора. Слишком уж чистеньким был послужной список Корнилова.
— Ходят слухи, что кое-кто уже делает ставки на Вивисектора.
Жизнерадостный толстяк был своим человеком в канцелярии Управления и снабжал шефа исключительно свежими и проверенными сплетнями.
— Напомнишь мне их фамилии, когда мы с Вивисектором разберемся.
— Договорились. — Сергей кивнул на дорогу. — К нам гости.
Со стороны Волоколамского шоссе к месту происшествия быстро приближались несколько пестрых фургонов.
— «Дорожный патруль», «Петровка, 38», НТВ, — на глазок прикинул капитан. — Быстро они сориентировались.
— Проклятье, — Корнилов снял очки. — Как я выгляжу?
— Как герой.
— Тогда порядок.
Андрей спрятал очки в карман и стал терпеливо ждать репортеров. На заре карьеры он обычно отказывался от интервью, считая мелькание на телеэкране делом ненужным и бессмысленным, но, возглавив отдел, вынужден был пересмотреть свои взгляды. Полиция должна отчитываться перед налогоплательщиками, и немногословный Корнилов, исправно штампующий восемь-десять громких дел в год, стал излюбленным героем телевизионных репортажей. Правда, после длинного и серьезного разговора с генералом Шведовым.
— Сергей, — Окликнул майор уходящего Шустова, — подожди меня, в управу вместе поедем.
— О'кей. Андрей повернулся к камерам.
— Господин Корнилов, это новая жертва Вивисектора?
— Не исключено, точнее я смогу сказать после экспертизы.
— Но ведь тело завернуто в белую ткань.
— Это ничего не значит.
— Что вы намерены предпринять?
— Поймать того, кто это сделал.
— Господин майор, мы знаем, что вы специалист по крупным гангстерским группировкам. Почему вам поручили это дело?
— Я специалист по всякой дряни, независимо от того, на чем эта дрянь специализируется. — Корнилов улыбнулся. — Отдел специальных расследований занимается самыми важными делами.
— Говорят, ваша следующая мишень — Чемберлен?
О том, чтобы майор взял этого уголовника, мечтала вся Москва.
— Я работаю над этим.
— Расследование дела Вивисектора не помешает вам отправить за решетку Чемберлена?
— Вряд ли мне что-нибудь помешает отправить его за решетку. Разве что он умрет.
— Ходят слухи, что Чемберлен не прочь избавиться от вас.
— Флаг ему в руки, — скривился майор. — Убийство полицейского еще никому не шло на пользу.
— Это ответная угроза?
— Угроза? Я расследую дело Вивисектора, и если у вас нет больше вопросов, то мне пора.
Не обращая внимания на протесты репортеров, Корнилов ловко проскользнул к поджидающей его «девятке» и покинул место происшествия.

— Ты можешь хотя бы не храпеть? — прошипела Люся и ткнула Артема локтем в бок.
Удар получился весьма чувствительным, поэтому Артем не просто проснулся, а несколько секунд отчаянно балансировал на стуле, едва избежав унизительного размахивания руками. Обретя равновесие, он укоризненно посмотрел на Люсю (девушка этого не заметила), затем поправил галстук и огляделся.
Ему было скучно. На лекции Артем оказался исключительно благодаря Люсе, своей новой девушке — большой любительнице всего непознанного и загадочного, существующего вокруг нас. Гороскопы — китайские, японские, восточные, цветочные и прочие, она переварила еще в детстве. В дальнейшем Люся пережила увлечение народными целителями, экстрасенсами, провидцами, предсказателями и филиппинской медициной. Следом наступил черед НЛО. Дом Люси наполнился подозрительного вида фотографиями с изображением размазанных на фоне неба насекомых, она взахлеб читала мемуары о встречах с летающими тарелками, изучала анатомию пришельцев и составляла графики их приземлений. В итоге девушка потребовала у родителей профинансировать ее вояж в какую-то американскую провинцию, где, по слухам, вот уже более пятидесяти лет мучаются в лабораторных условиях братья по разуму. Предки отказались, и, порыдав для виду, Люся нашла себе новое увлечение — древние цивилизации. «Ленинка», Интернет, журналы — во всех доступных источниках информации Люся жадно искала упоминания о загадочных и обязательно могущественных племенах прошлого, периодически выливая на своих друзей очередную порцию открытий.
Артем зевнул, деликатно прикрыв ладошкой рот, и огляделся. Народу в аудитории было немного, человек тридцать. Пик популярности выступающего профессора явно прошел, и теперь его сборища привлекали только самых одиозных слушателей, большинство из которых, подобно растрепанной старой деве на первом ряду, тщательно конспектировали докладчика.
Артем вытащил из кармана пиджака мятую программку: «Право на жизнь. Серия семинаров. Руководитель — Лев Моисеевич Серебрянц, профессор». Чего именно профессор, деликатно умалчивалось. Плешивый человечек за кафедрой полностью соответствовал дешевой и плохо отпечатанной программке. Скромный, немного потертый костюм, очки в старой оправе, не самая свежая рубашка... Но увлеченность, сквозившая в голосе Серебрянца, заставила Артема прислушаться.
— Асуры... Тысячи лет они безраздельно властвовали в нашем мире. Они строили прекраснейшие города, парящие под сводами небес. В их империи процветало искусство, а магия была возведена в степень науки. Не было во Вселенной тайны, которую не разгадали бы асуры. Поиск — вот был их девиз. Асуры оставили самый заметный след в истории, упоминания о них встречаются повсеместно. К сожалению, в рамках вступительного семинара я не могу рассказать больше, но в ходе следующих встреч мы очень подробно изучим эту самую первую и самую загадочную цивилизацию на Земле.
Профессор прервался и поднес к губам стакан с водой.
— А что было дальше? — завороженно спросила старая дева.
— С кем?
— С асурами.
— То, что и должно было произойти, — философски ответил утоливший жажду Серебрянц. — Появились новые, молодые расы, готовые вступить в решающий бой за лидерство. Жизнь не терпит статики. Жизнь — это движение, это бурлящая стихия, это новизна, перемены, страсть, если хотите. Жизнь благоволит тем, кто рвется вперед, кто каждый свой день встречает так, будто он последний...
Повисла мелодраматическая пауза. Лев Моисеевич был мастак потрепаться.
— Развитие асуров остановилось. Они перестали куда-то стремиться и все чаще стали оглядываться назад, стали жить прошлым: прошлыми победами, прошлыми достижениями, прошлым могуществом, а когда останавливаешься, очень трудно заставить себя снова сдвинуть с места. Так происходит со всеми расами, со всеми империями. В мир пришли навы — новая, жаждущая побед раса, и наступила череда жестоких войн. Асуры отчаянно сопротивлялись, но их время прошло. Под напором навов рушились крепости и города, гибли армии и ученые, горели храмы и библиотеки. Навы думали, что истребили всех своих врагов, но просчитались. Асуры успели воздвигнуть Тайный Город, туда они и ушли, унося свое главное сокровище — знания.
Слушатели трепетно внимали профессору, в их затуманенных глазах мелькали отблески жестоких пожарищ, сгубивших великую цивилизацию, а в ушах ревели боевые мамонты. Артему же привиделось нечто более прозаическое, похожее на «Последний день Помпеи».
Профессора понесло:
— Захватив власть, навы основали свою империю — Темный Двор, и долгие столетья правили на Земле, но времена продолжали изменяться. Новые расы появлялись одна за другой, и вскоре Темный Двор повторил судьбу асуров, причем в буквальном смысле. Навы обнаружили убежище своих предшественников — Тайный Город и скрылись в нем. На их место пришла следующая раса, затем еще одна и еще. У всех у них были взлеты, времена расцвета, но все они рано или поздно оказывались в Тайном Городе. А потом появились мы, люди. Наши предки повели ожесточенную борьбу за право царствовать на Земле и повергли в прах последние империи нелюдей.
— О-ох, — шумно выдохнула старая дева.
Профессор очнулся:
— Что-то мы увлеклись, мои дорогие, — он снова отхлебнул воды и благодушно сверкнул очками. — Все это мы рассмотрим более подробно на следующих занятиях. Древняя Греция, Древний Рим, Атлантида. Именно тогда была одержана ключевая победа, позволившая человечеству захватить господствующие позиции в мире. Это были годы нашего подлинного величия, годы подвигов, которые сегодня кажутся нам мифами.
— Победа была окончательной? — поинтересовался худенький очкарик, сидящий рядом с дверью. Он опоздал к началу шоу и теперь лихорадочно стенографировал откровения Серебрянца.
— Конечно, нет! Мы получили передышку и сумели воспользоваться ею, основав свою цивилизацию, но наши враги не сдались. Следующую попытку восстановить свое влияние в мире нелюди предприняли в раннее Средневековье. Поголовная неграмотность, непрерывные войны, человечество переживало кризис, и наши враги решили воспользоваться этим. Магия стала подменять науку, а античеловеческие культы — религию. Ведьмы и колдуны явились повсеместно, и целые области оказались под их властью. Дьявольская активность породила ответную реакцию — святую Инквизицию, которой удалось, правда весьма спорными методами, решить проблему очищения мира. Нелюдь потерпела очередное поражение, но опять же не навсегда!
На следующих семинарах мы рассмотрим документальные свидетельства вражеской активности в наши дни. Навы, асуры и другая нечисть здесь! Они выжидают подходящего момента, и мы должны быть готовы к встрече с ними!!!
Святая Инквизиция, Артем с жалостью посмотрел на слушателей: они явно опоздали с рождением.
— Интересно, да? — прошептала Люся.
— Конечно, родная, — не желая обижать девушку, Артем честно округлил глаза.
— Инквизиция считала, что нелюди — порождения дьявола и появились после людей, — снова подал голос очкарик. — Это не согласуется с вашей теорией.
Профессор вытряс в стакан остатки воды из графина, сделал глоток и отрицательно покачал головой:
— Во-первых, Инквизиция решала конкретную задачу — очищала мир от нечисти. Святым отцам приходилось работать в окружении необразованных людей, часть из которых находилась под влиянием вражеских сил. Естественно, что для привлечения масс на свою сторону использовались любые гипотезы. Во-вторых, инквизиторы начинали действовать, имея очень мало информации о враге. Усилиями нелюдей была уничтожена Александрийская библиотека, содержащая богатейшие сведения о ранних этапах нашей борьбы за существование, исчезла библиотека Иоанна Грозного и множество других бесценных трудов. Это были тяжелейшие времена, и церковь формировала новый образ врага из того материала, который наиболее четко соответствовал историческому моменту. Но главное, — профессор снова глотнул воды, — была достигнута очередная победа, и человечество совершило очередной рывок вперед.
— Очередная, но не окончательная, — снова уточнил очкарик.
— К сожалению, да.
— Как вы думаете, удалось ли древним цивилизациям спасти свои знания в ходе всех этих катаклизмов?
Артем мгновенно обернулся в поисках источника этого приятного женского голоса. Обаятельная брюнетка с огромными, ослепительно синими глазами и чуть вздернутым маленьким носиком вежливо подняла тонкую руку с зажатым в кулачке «Паркером». Кокетливый черный топ оставлял открытыми изящные плечи и плотно облегал...
Артем покосился на Люсю.
— Что? — переспросил Серебрянц.
— Существует версия, что библиотека Иоанна Грозного не что иное, как остатки имперского хранилища асуров.
— Чтобы ответить на ваш вопрос, надо сначала найти эту библиотеку, — заметил профессор. — Я, конечно, занимаюсь этим тоже, но главная цель моих изысканий лежит несколько в иной плоскости.
— Очень жаль, — брюнетка разочарованно вздохнула.
— Но где же эта нечисть прячется? — прошипела старая дева, ей явно не терпелось разложить первый костер. — Если победа не была окончательной, значит, нелюди по-прежнему среди нас!
Остатки библиотеки, остатки инквизиторов, Артему стало грустно. Одинокие пожилые женщины с замашками прапорщиков НКВД его не вдохновляли.
— Разумеется, среди нас, — кивнул Серебрянц. — На основании фактов, которые стали мне известны, я с полным основанием заявляю, что Тайный Город существует! И в нем скрываются остатки всех рас, когда-либо правивших Землей.
— Но почему бы нелюдям не рассеяться по всей планете?
— Поодиночке они весьма уязвимы. Объединение — вот что могло помочь им спастись.
— Да где же этот город? — не выдержала старая дева.
— Или хотя бы его руины? — выкрикнула Люся.
— Зачем же руины? — благосклонно улыбнулся Лев Моисеевич. — Мы знаем, где он находится.
— Где?
— На территории современной Москвы!
Публика потрясенно молчала. Все взоры устремились на смелого Серебрянца, только что населившего столицу России сонмами могущественных существ. Артем же, воспользовавшись паузой, сделал две вещи: незаметно зевнул и поискал глазами очаровательную брюнетку. К его огромному сожалению, она уже пробиралась к выходу. Сенсационное для других слушателей заявление профессора, видимо, не произвело на девушку никакого впечатления.

Ничего этот Серебрянц не знает.
Яна сложила блокнот и, чувствуя на себе пристальный взгляд симпатичного молодого человека, сопровождавшего рыжую жердь, стала осторожно пробираться к выходу. Она давно привыкла к вниманию со стороны мужчин, но по-прежнему считала, что оно должно быть обязательно вознаграждено. Поэтому, прежде чем покинуть помещение, Яна обернулась и легко улыбнулась незнакомцу, в ответ тот радостно осклабился. Девушка же, выйдя в коридор, наоборот, нахмурилась.
Все было плохо: и время потеряла, и не узнала ничего нового.
Яна имела все основания испытывать недовольство собой. Вместо того чтобы заниматься нормальными контрактами, способными принести реальные деньги, она опять погналась за журавлем. Правда, очень жирным.
Найти библиотеку асуров, или, как еще ее называли, библиотеку Иоанна Грозного, было несбыточной мечтой всего Тайного Города. Великие Дома гарантировали счастливчику любое вознаграждение, а в их толковании слово «любое» имело только одно значение. Подобный приз вызывал энтузиазм даже у самого ленивого чела, и библиотеку искали очень тщательно. За много веков город был прочесан вдоль и поперек, все мало-мальски подозрительные документы изучены и проверены, подземелья обшарены, свидетели допрошены, но на след неуловимого сокровища, равно как и самих асуров, никто не напал. С каждым веком надежда отыскать библиотеку становилась все более и более призрачной, а источники информации все более и более примитивными. Лекция Серебрянца была из их числа. Очередная пустышка.
Бросив подбежавшему парковщику пару монет, девушка забралась в свою «восьмерку», до конца опустила стекло, впуская в нагретое нутро автомобиля свежий вечерний воздух, и посмотрела на часы. Она безнадежно опаздывала. Встреча должна начаться через пятнадцать минут, а ехать до Сокола не меньше двадцати, плюс пробки, плюс... Яна повернула ключ в замке зажигания. Двигатель нехотя откашлялся, просипел что-то невразумительное и затих. Повторная попытка разбудить «жигуленок» также не увенчалась успехом, мотор молчал. Девушка начала злиться. Окружающий мир почернел и ополчился против нее: бессмысленные поиски, бестолковые лекции, старая машина. В Тайном Городе начинающий наемник не мог рассчитывать на многое.
Яна достала из сумочки косметичку, повернула к себе зеркальце заднего вида и стала медленно подправлять макияж.
До начала встречи оставалось одиннадцать минут. Приведя в порядок губы, девушка небрежно провела пуховкой по скулам, спрятала косметику обратно в сумочку, поправила зеркальце и вновь повернула ключ. Двигатель заработал, и «восьмерка», лихо взвизгнув, помчалась в сторону Лубянки.
До начала встречи оставалось девять минут.

— Кортес, по-моему, она издевается над нами, — взглянув на часы, хмуро процедил Лебедь. — Встреча должна была начаться десять минут назад.
— Она женщина, дружище, и просто обязана опаздывать, — флегматично ответил собеседник и сделал маленький глоток вина. — Расслабься.
— Бешеная Берта тоже женщина, — не согласился Лебедь, — а прискакала на шесть минут раньше назначенного.
— Это показывает, что Яна — не бешеная, — в карих глазах Кортеса заиграли озорные огоньки. — Подождем.
Лебедь недовольно хмыкнул и налил в бокал новую порцию апельсинового сока, спиртного он не употреблял.
— Похоже, она тебе уже нравится.
— Судя по рекомендациям, она очень неплохо подготовлена. Лучше Берты.
— Зато у Бешеной сорок два выполненных контракта.
— А Яна молода и дерзка. Уверен, мы сумеем компенсировать отсутствие у нее опыта.
— Ладно, — сдался Лебедь, — посмотрим на это чудо.
Место для встречи было выбрано не случайно и явно, очень явно, указывало на заказчика.
«Максима Пицца», маленький итальянский ресторан, находился в каких-то ста шагах от станции метро «Сокол», в самом центре сектора Темного Двора. Яна знала, что навы всегда привлекают наемников для своих операций, но ей еще не доводилось работать с ними. Теперь ее заметили.
Выйдя из машины, девушка бросила мимолетный взгляд в сторону растущей неподалеку громады Цитадели — штаб-квартиры Великого Дома Навь, тихонько вздохнула и уверенно вошла в ресторан.
— Добрый вечер. Вы будете ужинать одна? — юноша в фирменной зеленой блузе и черных брюках профессионально улыбнулся. — Могу предложить вам столик у окна...
— Меня должны ждать друзья. Два друга.
— Они уже здесь, — кивнул юноша. — Прошу вас, сюда.
Кортес и Лебедь заняли самый дальний столик, притаившийся в полумраке зала.
— Вы будете заказывать?
— Не сейчас, — девушка опустилась на предупредительно отодвинутый стул. — Прежде мы должны поговорить.
Юноша исчез, и Яна не спеша обвела взглядом своих собеседников.
— Добрый вечер.
— Если мы сумеем договориться, — негромко произнес Кортес, — тебе придется стать более пунктуальной.
Девушка слегка склонила голову:
— Нам еще надо договориться.
Мужчина улыбнулся, и Яна поздравила себя с тем, что выбрала правильную тактику.
Справа от Кортеса, на столе примостилась маленькая черная пирамидка, на одной из граней которой была выгравирована белка. Посторонний наблюдатель мог принять пирамидку за что угодно: брелок, безделушка, зажигалка, в конце концов, на самом деле — защитный артефакт, оберег Темного Двора, номер один в каталоге «Средства обеспечения безопасности переговоров». Все окружающее пространство было надежно защищено от любого прослушивания: технического, магического, и даже фразы, долетающие до соседних столиков, казались бессмысленной белибердой. Увидев оберег, Яна с сожалением констатировала, что самый главный слух о Кортесе оказался ложью — он не был магом. Иначе накрыл бы столик «шатром тишины» или даже «интимным пологом», а не стал бы тратиться на дорогостоящий артефакт.
— Ты думаешь, что не справишься? — ехидно поинтересовался Лебедь.
— Все будет зависеть от условий, — девушка небрежно передернула плечами, с удовлетворением заметив что и этот жест не остался без внимания. Начало разговора явно было за ней. — Насколько я знаю, вы не занимаетесь простыми контрактами.
— Это слишком скучно, — подтвердил Кортес и, откинувшись на спинку стула, сделал маленький глоток вина, — и малоприбыльно.
Широкоплечий, коротко стриженный Кортес считался лучшим наемником Тайного Города. Позволить себе воспользоваться его услугами могли немногие, и уж совсем малому количеству потенциальных работодателей Кортес отвечал согласием. Работать с таким специалистом было огромной удачей. Яна подождала, пока Кортес наполнит ее бокал, и поинтересовалась:
— Все знают, что у тебя сбалансированная команда. Ты и Лебедь. Никто в Тайном Городе не слышал, чтобы вы брали помощников со стороны.
— Тебя это беспокоит?
— Настораживает. Либо дело слишком сложное даже для вас, либо вы планируете потери.
— Если бы я планировал потери, то нашел бы кого-нибудь другого. В городе много второсортных наемников, — не отводя глаз от Яны, Кортес слегка улыбнулся.
Легкомысленный топ, изящная фигурка, блестящие черные волосы и глаза. Живые, синие глаза. В них не было усталости, как в глазах Бешеной Берты. Кортесу Яна понравилась.
— Контракт действительно непростой, но весьма прибыльный, ты с таким еще не сталкивалась.
Лебедь усмехнулся. Девушка покраснела, но сбить себя с толку не дала:
— Какова моя роль?
— Нам необходимо огневое прикрытие. В господствующей точке будет оборудовано комфортабельное гнездо, и тебе придется немного пострелять. Все более чем безопасно.
— Тогда почему я? В городе полно высококлассных снайперов. Я слышала, что Лестер Вальд покинул гвардию и подрабатывает на стороне, а он лучший из Горностаев.
— К сожалению, Лестер не подходит, — мягко прервал ее Кортес. — Во-первых, он чуд, а во-вторых, мы не можем предсказать развитие событий и хотели бы собрать разнополую команду. На всякий случай.
— Тогда выбор действительно невелик, — Яна почувствовала себя гораздо увереннее. — Моя доля?
— В два раза больше твоего обычного гонорара.
— То есть ты хочешь сказать, что операция всего лишь в два раза опаснее моих обычных контрактов, — медленно протянула девушка. — Я была о вас куда лучшего мнения.
— И что же ты хочешь?
— Равную долю.
— Может, все-таки возьмем Бешеную Берту? — не выдержал Лебедь.
— Может, и возьмем, — согласился Кортес, не сводя с Яны глаз. — Если девушка не сумеет объяснить, почему она выдвигает столь высокие требования.
Несмотря на то что собеседники держались одинаково, Яна прекрасно понимала, кто здесь принимает решения. Все в поведении Кортеса — в его манере говорить и мягких, уверенных движениях — выдавало в нем лидера, вожака.
— Тебе не нужны неудачники, — холодно ответила Яна. — Если тебе нужны помощники, готовые работать за копейки, то нанимай Бешеную. Вот только сможешь ли ты полностью доверять такому напарнику?
— А я смогу доверять тебе?
— Вопрос надо ставить по-другому. Сегодня она не разобралась в том, сколько денег с вас можно сорвать, завтра она задумается, а послезавтра ее купят ваши противники. Кому ты будешь доверять больше: профессионалу, который тщательно разобрался во всем и сознательно делает выбор, или ремесленнику, жадно бросающемуся за любой костью? Вам платят не за красивые глаза, и, если нужен напарник, готовый без всяких сомнений пойти с вами на любое дело, я хочу равную долю.
Несколько секунд наемники молчали, не сводя глаз с девушки, затем Кортес вопросительно посмотрел на Лебедя.
— Я не против, — проворчал тот.
Кортес улыбнулся:
— Ну что же, нас ты убедила. Теперь мы попробуем убедить тебя.
— Условия контракта стандартные?
— В принципе, да. Аванс пятьдесят процентов, остальное — по результатам. Расходы на операцию несет заказчик.
— Кредит большой?
— Неограниченный.
— Неограниченный? — с таким понятием Яне приходилось сталкиваться впервые.
— Абсолютно.
— Кто же тебе так доверяет?
— Я, — за столик опустился высокий черноволосый мужчина в элегантном белом костюме. — Здравствуйте, друзья.
Яна только кивнула в ответ. До этого момента она видела комиссара Темного Двора лишь трижды, издали, и даже не надеялась на знакомство с одним из лучших боевых магов Тайного Города.
— Насколько я понял, вы закончили формирование команды? — нав посмотрел на Кортеса.
— Совершенно верно. Мы все перед вами.
— Вот и славно, — пристальный взгляд черных глаз переместился на девушку. — Мы не знакомы. Сантьяга.
— Яна.
— Очень приятно, Яна, — глаза комиссара блеснули. — Насколько я знаю, вы впервые заключаете сложный контракт?
— Все когда-нибудь происходит впервые.
— Согласен.
«Стрелять в него хорошо, — неожиданно подумала Яна. — Высокий, спокойный, да еще в таком костюме. Прекрасная мишень».
Подумала и про себя усмехнулась: холодным железом нава не пронять. Куда бы пуля ни попала — результат один: полежит немного, сердешный, истекая густой и черной, как битум, кровью, затянет раны, а потом отыщет снайпера-неудачника и вывернет его наизнанку. А пуля пусть остается внутри, холодное железо навы переваривают с большим удовольствием, только крепче становятся. Другое дело — обсидиан...
Комиссар повернулся к Кортесу:
— Я доверяю вашему выбору. Подпишем контракт немедленно?
— Да.
— Отлично. Договор заключен, и ваши жизни будут залогом его исполнения.
Это была древняя формула, наемник вверял заказчику свою жизнь и в случае неудачи мог не получить ее обратно.
— Договор заключен, — повторил Кортес, — и наши жизни будут залогом его исполнения.
— До свидания.
Сантьяга поднялся и стремительно направился к черному ходу, О том, что он появлялся, свидетельствовали лишь три черные пластиковые карточки, оставленные на столе.
Несколько секунд наемники молчали.
— М-да... — Яна взяла одну из карточек и рассеянно покрутила ее в руке.
Кредитка Темного Двора. Неужели и правда неограниченная?
— Я могу ее взять?
— Конечно, — Кортес вытащил бумажник и положил в него свою карточку. — Может быть, поужинаем? Здесь восхитительная средиземноморская пицца.
— С удовольствием, — настроение у девушки улучшалось с каждой секундой, — только сначала скажи, что же мы должны сделать?
— Ничего сверхъестественного, — ответил Кортес, чуть растягивая слова. — В ближайшее полнолуние Красные Шапки будут штурмовать Замок. Они собираются похитить у чудов Карфагенский Амулет. Наша задача перехватить добычу и доставить ее князю Темного Двора, — глядя на ошарашенную Яну, наемник широко улыбнулся. — Как видишь, ничего сложного.

— Какая же ты все-таки зараза! — с чувством произнесла Люська.
Она по-прежнему смотрела в окно.
— Ты меня ни с кем не спутала? — осведомился Артем, чуть сбросив скорость.
Он не понимал, на что обиделась девушка и почему молчала с тех пор, как закончилась лекция.
— Думаешь, я не видела, как ты глазел на ту чернявую куклу? Чуть шею не вывернул!
Как она только углядела?
— Люсенька, это же просто гимнастика! Я разминался после сна и вращал головой.
— Бабник!
Артем понял, что влип. Вечер, и так наполовину пропавший из-за бестолковой лекции, грозил закончиться для него полномасштабными боевыми действиями, а то еще и одинокой ночевкой в собственной холостяцкой квартире.
— Люсенька, это даже не смешно. Делать мне больше нечего, как глазеть на каких-то там женщин!
— Не надо было брать тебя с собой.
— А ты знаешь, я к концу лекции заинтересовался! — Артем резко сменил тему, выдав вполне приличную имитацию энтузиазма.
— Ты хоть понял, о чем шла речь?
— Конечно! Только я не понял, как этот Таинственный Город может находиться на территории Москвы?
— Тайный Город, — поправила Люся.
— Хорошо, пусть тайный, но жители, постройки? Да и Москве всего восемьсот пятьдесят лет, а речь, как я понял, идет о тысячелетиях!
— В истории возникновения Москвы слишком много белых пятен. Кто создал? Почему именно здесь? Вполне возможно, что обитатели Тайного Города сознательно воздвигли вокруг себя обычное человеческое поселение. В целях конспирации.
— И сумели остаться незамеченными?
— А почему мы должны их замечать?
— Но ведь они другие! Наверняка они отличаются от нас!
— Конечно, отличаются.
— Вот видишь!
— Как ты сумеешь узнать, что у твоего соседа два сердца? И у всех его детей по два сердца? И вообще у всех родственников?
— Врачи бы узнали. Патологоанатомы.
— А если у врача тоже два сердца? Или у них свои врачи?
— А случайная смерть?
— Один-два свидетеля за сто лет? Им можно заплатить или объявить сумасшедшими. Или убить.
— Ну, хорошо, — Артем помолчал. — Расы древние?
— Древние, — согласилась Люся.
— Могущественные?
— Могущественные.
— Наверняка не бедные.
— Да уж, наверное.
— Тогда почему они не правят миром?
Логика стопроцентная, Артем был горд собой.
— С чего ты взял? — усмехнулась Люська.
— Не понял.
— Ты же не знаешь, сколько сердец у твоего директора. Или у президента?
Этого Артем действительно не знал.
— Когда-нибудь мы все узнаем и выведем их на чистую воду.
— А откуда Серебрянц узнал о Тайном Городе?
— Может быть, он один из случайных свидетелей, которого не удалось купить? А потом за столько лет нелюди не могли не оставить следов. Слухи, сплетни, неосторожные поступки. Если внимательно изучить летописи, можно найти очень много интересного. Лев Моисеевич провел серьезнейшую работу. И такую увлекательную! Представь себе — они вокруг нас! Не где-то там, в прошлой жизни, а здесь, сейчас! Это так захватывает!
— Но ведь реальных доказательств у него нет. Только смутные факты.
— Пока, — вздохнула девушка. — Зачем ты останавливаешься?
— Воды куплю. — Артем прижал «Гольф» к обочине напротив небольшого магазинчика. — Ты чего-нибудь хочешь?
— Замороженный сок.
— Может быть, пиццу на ужин?
— У меня есть чем тебя покормить, — вздохнула Люся и включила магнитолу. — Возвращайся скорее.
Несмотря на позднее время, жизнь в торговой точке кипела вовсю. У прилавка шумели закупающие пиво студенты. Когда Артем вошел, они как раз наполняли бутылками второй рюкзак. Рядом стояла молодая, симпатичная мама, безуспешно пытающаяся отговорить свою дочурку от лишних сладостей. Однако славное белокурое создание, у которого уже была шоколадка, упрямо тянуло ручонки к карамельке на палочке. Последним в очереди стоял хмурый коротконогий байкер в сапогах, черных кожаных штанах, жилетке, расстегнутой на груди, и ярко-красной бандане.
«У кого же из них два сердца, интересно?» — усмехнулся про себя Артем.
Через стекло витрины он увидел, как Люся уткнулась в брошюру профессора Серебрянца. Здорово это — иметь хобби. Артем зевнул и переместил взгляд на стоящего перед ним коротышку. У этого тоже было хобби. Шея, плечи и руки байкера были покрыты таким количестном причудливых татуировок, что от разноцветной смеси драконов, узоров и странных надписей рябило в глазах.
Коротышка почувствовал, что его разглядывают. Какое-то время он нервно вертелся, а затем резко обернулся и, смерив Артема маленькими, близко посаженными глазками, недовольно поинтересовался:
— Че, понравилось, чел?
Он забавно шепелявил, произнеся вместо «понравилось» — «понрафилось».
— Любопытно, — пожал плечами Артем. — Сам делал?
— Не в музее, чел, не пялься! — нижняя челюсть коротышки резко подалась вперед, и байкер стал похож на малорослого, породистого бульдога.
Артем не любил собак.
Краем глаза он заметил, что студенты ушли, а вслед за ними, подхватив на руки разочарованное дитя, ретировалась и молодая мама.
— Стесняешься? Ходил бы в парандже.
Коротышка подобрался и откровенно оценивающе посмотрел на Артема, который был на голову выше и раза в полтора шире его в плечах. Продавщица мялась у кассы, с тревогой ожидая развития событий. Пальцы байкера стали медленно сжиматься в кулаки.
— Язык у тебя длинный, чел.
— Витя, — слабым голосом позвала продавщица, — подойди сюда.
Витей оказался здоровенный грузчик в грязных шортах и рваных сандалиях на босу ногу. Он медленно вышел из подсобки, почесывая волосатой лапой увесистый живот, и выдал короткий совет:
— Драться — на улицу.
Байкер подумал, сплюнул на пол и решил не возражать:
— Ладно, чел, отдыхай. — Он повернулся к продавщице и ткнул пальцем в бутылку дешевого виски: — Вон то, два, сдачу оставь себе.
— Зря вы так с ним, — буркнула продавщица, когда коротышка вывалился на улицу, — опасно.
— Эти в красных косынках совсем отмороженные, — поддержал ее Витя, — разве что не кусаются.
— Ладно, мы тоже не дети, — Артем протянул деньги. — Бутылку колы и замороженный сок.

* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово, 21 июля, среда, 22:16

— Эти фва фня буфут очень тяжелыми фля нашего клана.
Кувалда мрачно оглядел сидящих за его столом уйбуев-десятников и машинально потер татуировку на скуле.
— Нас буфут искать чуфы и, скорее всего, навы. Искать и убивать. Ваша зафача — сохранить как можно больше бойцов. Мы не Гниличи и не можем себе позволить ненужные потери.
— Мы все поняли, фюрер, — выразил общее мнение один из десятников. — Мы спрячемся очень хорошо.
— Спрятаться не фостаточно. Необхофимо полностью прекратить все перефвижения по горофу. Позаботиться о запасе вофы и пищи. Не ввязываться ни в какие фраки и жфать моих инструкций. Никто, фаже я, не фолжен знать, гфе нахофится та или иная фесятка. А вы не буфете знать, гфе нахожусь я. Если потребуется, я вас сам найфу. Понятно?
— Да.
— Тогфа все. Вон отсюфа!
Уйбуи гурьбой повалили в коридор.
Дождавшись, когда последний из них закроет за собой тяжелую скрипучую дверь, Кувалда поднялся с деревянного, покрытого медвежьей шкурой кресла и подошел к окну. На душе у него было неспокойно.
Авантюра, в которую втягивал Красных Шапок колдун, ему не нравилась с самого начала. Осторожный Шибзич побаивался открытого противостояния с ведущими семьями Тайного Города и пытался уговорить своих соплеменников одуматься. Однако перспектива превращения Красных Шапок в Великий Дом ослепила и Гниличей и Дуричей. Подгоняемые Любомиром, они насели на Кувалду, и, откажись он от участия в операции, подписал бы себе смертный приговор. Уйбуев, претендующих на место фюрера, всегда достаточно. Одноглазый вздохнул и снова потер татуировку на скуле.
Впереди была полная неопределенность.
В небольшом дворике Южного Форта суетились Гниличи. Кувалда не был посвящен в детали нападения на Замок, но подготовительные работы впечатляли. Сабля готовил к штурму всех бойцов клана. Три джипа, шесть фургонов и несколько мотоциклов собирались покинуть штаб-квартиру. Подгоняемые уйбуями, бойцы загружали в них последние ящики с боеприпасами. Командирская «Газель» Сабли, поблескивая параболическими антеннами, стояла около ворот. Этот напичканный электроникой фургон, предназначенный для обеспечения связи во время боя, появился в Южном Форте неделю назад, его угнали с одного из армейских полигонов. Сабля очень гордился этой машиной и сейчас руководил бойцами, стоя на ее крыше. Молодой фюрер сиял.
— Вонючка, — процедил Кувалда.
Скрипнула дверь. Шибзич резко обернулся, автоматически положив руку на рукоять ятагана.
— Поговорим? — В комнату осторожно шагнул Секира.
— Прохофи, — кивнул одноглазый.
Дурич аккуратно прикрыл скрипучую дверь и, подойдя к столу, присел на грубый табурет. Кувалда, не снимая руки с ятагана, пристроился напротив. Несколько секунд фюреры буравили друг друга глазами.
— Может, выпьем? — прервал молчание Секира. — Все-таки разговаривать будем.
Одноглазый и сам ощущал необходимость промочить горло. Стараясь не выпускать Дурича из поля зрения, он выставил на стол початую бутылку «уокера» и два грязных стакана. На одном из них засох отпечаток пальца кого-то из уйбуев.
Секира одобрительно облизнулся и, жадно схватив наполненный стакан, выпил.
— Хорошо, — протянул он и спохватился: — Твое здоровье.
Кувалда не ответил и тоже выпил. Повеселевший Дурич забарабанил по столу пальцами.
— Гнилич вертится, как змея на случке. Последний раз я видел его таким счастливым, когда его папаша коньки отбросил.
— Посмотрим, буфет ли Сабля рафоваться завтра.
— Что ты имеешь в виду, пистон мне в ухо?
— Охотников штурмовать Замок маловато, — Кувалда усмехнулся. — Ты врофе не рвался перехватить это зафание у Сабли. А?
— Не рвался, — кивнул Секира.
— Потому что понимаешь, что фаже если Гнилич захватит Амулет, его клан уже не буфет самым многочисленным. Рыцари буфут защищаться отчаянно.
Дурич высморкался в ладонь и, не найдя ничего более подходящего, вытер руку о кожаные штаны.
— Я всегда говорил, что из нас троих ты самый умный, пистон мне в ухо, — сообщил он. — Хорошо, что тебе достался самый мелкий клан.
— Поэтому я такой умный, — буркнул одноглазый.
— Гы... — хохотнул Дурич, но тут же посерьезнел. — Я сначала решил подождать, это ты верно подметил. Пусть, думаю, Сабля повоюет, бойцов подрастеряет, а там посмотрим, кто кого. Кто колдуну Амулет принес или у кого клан больше.
— Сабля не фурак.
— Во-во, тогда чего он лезет? — Секира подался вперед. — А сегодня до меня дошло. Он наверняка с Любомиром договорился, что в обмен на Амулет получает наши головы и объединяет семью под своей властью.
— Любомир не станет затевать мешфоусобицу переф большой войной, — неуверенно протянул Кувалда.
— Ты готов поставить на это? — издевательски осведомился Секира. — Любомиру до лампочки наши проблемы, пистон мне в ухо. Сабля после штурма замажется так, что ему податься будет некуда. Любой Великий Дом его вздернет на виселицу, они выскочек не любят. А колдуну хорошо: вместо трех фюреров один, и лояльный.
Шибзич задумался. Секира излагал разумные вещи.
— И что фелать?
— Сабля не должен привезти Любомиру Амулет. Замочим его по дороге.
— Любомир нам головы отвернет.
— Что, струсил? — презрительно скривился Секира. — Все вы, шепелявые, только трепаться мастера, пистон мне в ухо.
— Я струсил? — возмутился Кувалда и выставил вперед правую руку, на безымянном пальце которой блеснул роскошный перстень с изумрудом. — Вифишь этот перстень? Вифишь? Когфа фружина барона Станислава, усиленная моими Шибзичами, отбила шестую пофряф атаку гварфии великого магистра, то прямо на поле боя, срефи трупов и порохового фыма барон обнял меня и, сняв с пальца перстень, сказал: «Возьми, Кувалфа, ты фостоин команфовать лучшей фружиной Великого Фома Люфь!» — Кувалда вытер пот со лба. — В том бою я потерял глаз.
Правдой было только последнее утверждение. Когда гвардейцы великого магистра погнали деморализованных дружинников в сторону Сокольников, Шибзичам удалось ускользнуть к Яузе. Там-то Кувалда и нашел умирающего Станислава, снял с него все самое ценное и сбежал, бросив барона на произвол судьбы. Большую часть награбленного одноглазый продал, а перстень сохранил на память.
— Ты мне лапшу на уши не вешай! — отрезал нетерпеливый Секира, который слушал эту историю уже в четвертый раз. — Подписываешься или нет?
Кувалда понял, что Секира боится действовать в одиночку — Любомир не потерпит от него подобной выходки. А вот если против Гниличей выступят оба клана, колдуну придется смириться. Шибзич колебался недолго.
— Как мы это сфелаем?
— У Сабли есть всего несколько путей отхода, — теперь Секира почти шептал. — Перекроем их. Кто какой, бросим жребий, а дальше положимся на удачу. Счастливчик привезет колдуну Амулет.
— Согласен, — Кувалда потер скулу. — Но вот что, фурич: увижу твоих бойцов ряфом со своей засафой — буфу стрелять без префупрежфения.
— Ладно, ладно, стреляй.
Добившийся своего Секира без спросу разлил остатки виски и поднял стакан:
— За нашу удивительную дружбу!

«...По сведениям из неофициальных источников, на днях с военного полигона в Кубинке был похищен автофургон „Газель“ с новейшей системой управления, разработанной по заказу Министерства обороны специально для уличных боев. Представители ФСБ не подтверждают, но и не опровергают эту информацию, подчеркивая, что интерес к системе проявляли все крупнейшие разведки мира...»
(«Московский комсомолец»).

«...После некоторого отсутствия в городе вновь объявился известный наемник Кортес. Вчера его видели в клубе „Ящеррица“ в обществе целой группы влиятельных шасов из рода Турчи...»
(«Тиградком»)

* * *
Офис компании «Водометное оборудование и современные багеты»
Москва, проспект Вернадского, 26 июля, понедельник, 23:24

Здание бывшего НИИ Градостроительства, что прямо напротив Замка, было переоборудовано в современный бизнес-центр. В свое время чуды не смогли противодействовать строительству этого высокого дома рядом со своей штаб-квартирой и теперь были вынуждены вести пристальный контроль за его обитателями. Семьдесят процентов акций бизнес-центра принадлежало «Чудь Инкорпорейтед», и все фирмы, расположенные в нем, подвергались самой тщательной проверке.
На этой неделе комендантом здания был Рик Бамбарда, старый, опытный вояка, боевой маг уровня «рыцарь-мститель», лейтенант гвардии великого магистра. Вечерний обход в его исполнении занимал более двух часов.
Ровно в двадцать один ноль-ноль Рик выходил из своего кабинета, расположенного на первом этаже, и, сопровождаемый молчаливым капралом Грэмом де Маром, планомерно поднимался на самый последний этаж, засовывая свой длинный нос во все закутки бизнес-центра. Он не пропускал ни одного кабинета, ни одной подсобки и спрашивал документы у всех встречающихся на пути. Въедливость старого лейтенанта была общеизвестна, и только флегматичный, как все выходцы из ложи Драконов, де Map мог продержаться с ним весь обход.
— Почему здесь до сих пор не убрано, Грэм? Ты их предупреждал? — Лейтенант возмущенно смотрел на покрытую невысохшей масляной краской дверь офиса на последнем этаже, — У нас солидный центр, и нечего устраивать здесь бардак!
Де Map сверился с записями:
— Фирма «Водометное оборудование и современные багеты». Сняли помещение на той неделе.
— И до сих пор ремонт?! — возмутился Бамбарда.
Лейтенант осторожно обошел нахально стоящее на площадке грязное ведро с остатками краски и нажал кнопку вызова интеркома:
— Это комендант здания, откройте!
После небольшой паузы на площадку неторопливо вышел высокий охранник в кроссовках на босу ногу, спортивных шортах и грязной футболке навыпуск. Откуда-то из глубины офиса надрывно кричал телевизор. Рик насупился:
— Когда заканчиваете ремонт?
— Не знаю, — парень лениво зевнул. — Пива хотите?
— Не хочу. — Бомбарда оттер его плечом и вошел в офис. — Превратили бизнес-центр черт-те во что.
Охранник согласно икнул.
Огромный холл, которому явно предстояло стать роскошной приемной, был уставлен многочисленными стремянками и баночками с краской. Пахло растворителями, шпатлевкой, кругом валялись грязные рукавицы, кисточки, обрывки обоев, ковролина и другие атрибуты активно ведущегося ремонта. Было очевидно, что хозяева офиса всерьез подошли к оформлению своего нового пристанища.
— Багеты все равно еще не подвезли, — поделился последними новостями охранник. — Говорят, бразильские поставщики чего-то там напутали, вот хозяева и не торопятся.
— Бразильские?
— Фирма-то солидная.
— Ну-ну.
Бамбарда направился в глубь офиса, слегка отставший от него Грэм резко прибавил и... К чести капрала де Мара, надо сказать, что он не был виноват в происшедшем. Хитроумная система тончайших лесок, натянутая в холле, сработала бы обязательно, и если не от ноги Грэма, так от самого Рика или охранника.
— Осторожнее!
Но было поздно. Грэм споткнулся, и ведерко с ярко-красной масляной краской опрокинулось на новенькие, украшенные блестящими пряжками туфли Рика. Де Map задрожал:
— Извините, мой лейтенант, я не хотел...
— Растяпа! — взорвался Бамбарда.
Густая жидкость медленно затекала ему в носки.
— Виноват! — рявкнул де Map и, схватив обрывок ковролина, бросился к обуви начальника. — Я все исправлю!
— Вон отсюда!!
Вконец расстроенный Грэм, сбив по дороге еще одну банку с краской, пулей вылетел на лестничную площадку. Рик повернулся к охраннику:
— Я...
— Растворитель возьмите, — посоветовал тот. — Его тут много.
Бамбарда молча взял предложенную бутылку растворителя и, оставляя за собой ярко-красные следы, направился к выходу:
— Я зайду завтра. Ишь, придумали, ремонт по две недели делать! Весь центр загадили своей краской!
Злобное бурчание лейтенанта доносилось до тех пор, пока за ним не закрылись дверцы лифта.
— Наш друг Бамбарда крайне недоволен затянувшимся ремонтом, — громко сообщил Лебедь, войдя в комнату.
— Он едва не вошел сюда, — проворчал Кортес.
— Не войдет, — хмыкнул Лебедь. — Завтра я случайно опрокину на него.... ну, например, ведерко с жидкими обоями. Со стремянки.
При мысли об этом наемник облизнулся. Он отвечал за то, чтобы охрана бизнес-центра не проникала дальше холла, и развлекался как мог.
— Пойду набросаю план. Если что, я у себя в комнате.
Внутренние помещения будущего офиса разительно отличались от загаженного строительным мусором холла. Несколько удобных кресел, стол с телевизором и шкаф создавали если не уют, то, по крайней мере, ощущение обжитого помещения. Одна из подсобок была переделана под кухню, и по офису распространялся аромат только что сваренного кофе. Еще три комнаты, оснащенные мягкими диванами, изображали спальни. Единственным недостатком было отсутствие душевой комнаты, что вызвало справедливое возмущение Яны, поэтому в ходе скоротечного, но крайне эмоционального скандала она выбила себе разрешение отлучаться из офиса на три часа в день.
Получив неограниченный кредит на расходы, Кортес не стал мелочиться и снял для фирмы «Водометное оборудование и современные багеты» весь последний этаж в бизнес-центре. Фирма была самая настоящая, зарегистрированная где-то на Каймановых островах и специально задуманная для подобных целей. Помещение же в бизнес-центре вовремя освободила другая солидная фирма, контролируемая шасами. Это устроил Сантьяга. Высота здания позволяла обозревать практически всю территорию Замка, делая позицию наемников максимально выгодной.
За несколько дней непрерывных наблюдений Кортес прекрасно изучил объект, систему его охраны и все «неожиданные» ходы, которые предпринимали гвардейцы против нежданных визитеров. Предпринимали строго по расписанию, как, например, сейчас. Кортес перевел взгляд на часы: 23:23. Караул на воротах сменился двадцать три минуты назад, и настало время дополнительного патруля. Наемник выглянул в окно и удовлетворенно хмыкнул: калитка распахнулась, и два рыжеволосых охранника не спеша пошли вдоль высокой стены Замка. За двадцать семь с половиной минут они преодолеют периметр и вновь выйдут к главным воротам, где строго к их появлению распахнется калитка. Пунктуальность чудов давно вошла в поговорку, и вряд ли Красных Шапок ждут какие-либо сюрпризы. Кортес проводил гвардейцев до угла и улыбнулся: хоть повседневная бордовая униформа охранников резко отличалась от напыщенной парадной экипировки, чуды все-таки украсили ее обильным количеством блестящих пряжек и заклепок, к которым питали непреодолимую страсть.
Наемник снова окинул взглядом Замок, широкий проспект, блестящую коробку кинотеатра «Звездный» и отвернулся от окна. Он поправил пистолет в наплечной кобуре и медленно прошелся по комнате. Несмотря на солидную комплекцию, движения наемника были плавными и мягкими.
23:30 теперь должна появиться Яна. Вспомнив о девушке, наемник снова улыбнулся. Рассудительная, спокойная Яна легко нашла общий язык с компаньонами, и даже Лебедь, поначалу относившийся к ней настороженно, сменил гнев на милость и сам тренировал девушку в стрельбе.
Входная дверь скрипнула, Кортес перестал улыбаться и, подойдя к окну, взял в руки бинокль.
— Я вернулась! — Яна остановилась в дверях. — Кто разлил краску в холле?
— Лебедь. Избавил нас от очередного обхода. На завтра он планирует ведерко с жидкими обоями.
— Это будет интересно, — улыбнулась Яна и, забравшись в одно из кресел, вытащила из сумки яркий журнал. — Если нет ничего срочного, я дочитаю статью.
— О чем пишут?
— О Вивисекторе в основном.
— Его еще не поймали?
— Нет. Нашли двенадцатую жертву. — Девушка вздохнула. — Город в панике. Мои подруги, например, просто боятся выходить на улицу.
— Насколько я помню, он убивает только приезжих женщин.
— Девушек, Кортес, девушек. Самой младшей было шестнадцать.
— Пусть так, — зевнул в ответ наемник. — Все равно твоим подругам нечего бояться.
— Когда видишь такое, — девушка продемонстрировала цветную фотографию жертвы, занимавшую почти всю полосу, — волей-неволей испугаешься.
— Анатомический театр. — Кортес взял в руки журнал и несколько секунд разглядывал картинку.
Репортер постарался на славу. Он улучил момент, когда полицейские развернули белую ткань, в которую было завернуто тело, и сумел сделать по-настоящему шокирующие кадры. Жертва была вскрыта с пугающей аккуратностью. Не осталось ни одного внутреннего органа, до которого не дотянулся бы маньяк и не поработал над ним тонкими инструментами.
— Вряд ли следовало публиковать подобную фотографию, — вынес свой вердикт Кортес, возвращая девушке журнал.
— Это бизнес, — пожала она плечами. — Им надо делать тираж.
— В данной ситуации этот снимок вызовет еще одну волну ненужной паники. А как реагирует полиция?
— Здесь есть интервью с Корниловым. — Яна перелистнула несколько страниц. — Прямо скажем, безрадостное.
— Корнилов, Корнилов... Знакомая фамилия.
— Майор Корнилов, — напомнила девушка, — начальник отдела специальных расследований. Ну, помнишь, он взял тех ребят, которые продавали шасам оружие.
— А-а... — Кортес потер лоб. — Цепкий.
— Его считают лучшим полицейским страны.
— Надеюсь, не зря. — Наемник посмотрел на часы. — Позови, пожалуйста, Лебедя, его очередь дежурить.
Девушка послушно выбралась из кресла. Кортес взял со стола мобильный телефон и неторопливо набрал номер.
— Это я, — он потянулся. — Пока ничего не происходит... Отставить! — Наемник бросился к окну. — Штурм начался! Да, все по плану! Я перезвоню. — Он отключил телефон. — Яна, Лебедь! Тревога!
Ожидание закончилось.
— Яна, ты знаешь, что нам нужно! — Кортес быстро натянул короткую кожаную куртку. — Лебедь, за мной!
Мужчины выскочили из офиса, громко хлопнув дверью. Яна поморщилась, надела на голову обруч с наушником и маленьким микрофоном, змеящимся у рта, прикрепила к поясу передатчик и включила его.
— Кортес, ты меня слышишь? Проверка связи.
— Все в порядке! Что происходит в Замке?
— Они прорвались, — Яна поднесла к глазам бинокль, — бой идет в здании.
Девушка открыла бутылку минералки и сделала несколько маленьких глотков.

Четыре пожарных «КамАЗа», вынырнувших на Вернадку со стороны Ломоносовского, снесли массивные ворота Замка. Как и рассчитал Сабля, гвардейцы не успели среагировать и помешать нападению. Грузовики на бешеной скорости проломили ворота, и в Замок устремился передовой отряд Красных Шапок.
Гниличи прекрасно понимали, что внезапность — их единственный козырь. Оглушенная стража погибла мгновенно, а сеть, охранная сеть, поставленная вокруг Замка боевыми магами Ордена, не сработала. Это Вестник расчистил дорогу своим солдатам. Красные Шапки молниеносно проскочили двор, не позволив гвардейцам задействовать пулеметные гнезда, и ворвались на первый этаж Замка. Начальная стадия операции была завершена, далее Гниличи разделились на два потока. Меньший, около десятка бойцов, направился в подвал, к знаменитой сокровищнице Ордена. По слухам, именно там под надежной охраной сейфовых дверей и отборных рыцарей покоилось главное достояние Великого Дома Чудь — Карфагенский Амулет.
Большая же часть бойцов, подгоняемая уйбуями, бросилась на верхние этажи Замка, их задачей было сдерживание опомнившихся гвардейцев.
В просторных помещениях развернулось ожесточенное побоище. Красные Шапки, наступление которых захлебнулось на уровне третьего этажа, теперь проседали под давлением гораздо лучше обученных чудов, но тем не менее отчаянно цеплялись за каждый метр. Гулкие взрывы гранат, короткие, злые очереди и хриплая ругань наполнили широкие коридоры штаб-квартиры Ордена.
— Глупец, глупец! — великий магистр в бешенстве сжимал золотой жезл. — Какой же я глупец!
Он поднимался в лифте в полном одиночестве. Все, кто мог держать в руках оружие, отбивали штурм, и Леонард де Сент-Каре кожей чувствовал отголоски битвы: взрывы, ожесточенную стрельбу, крики и стоны раненых.
— Вы еще узнаете тяжелую руку Ордена, — прошептал старик и, произнеся коротенькое заклинание, увидел на одной из стенок лифта разгромленный двор Замка. Взорванный фонтан, почерневшие от копоти деревья, догорающие автомобили и снующие вдоль стен Красные Шапки заставили его вновь пережить приступ бешенства, но теперь к ярости, которая охватила главу Великого Дома Чудь, добавился стыд. Де Сент-Каре проклинал свою гордыню. Он — опытный воин — пал жертвой собственного неблагоразумия. Он позволил себе проигнорировать предупреждение навов, и кровь, пролитая в Замке, была на его совести.
Исправить ничего нельзя, но он обязан смыть этот позор. Дверцы лифта распахнулись, и великий магистр шагнул на крышу Замка. Около него сразу же оказался Франц де Гир, мастер войны, а чуть поодаль, у небольшой арки, под которой находился Карфагенский Амулет, толпились боевые маги Ордена: командоры войны, узурпаторы и мстители. Красные плащи, рыцарские цепи и в глазах полная растерянность, недоумение, а у некоторых — страх. Де Сент-Каре впервые видел своих лучших воинов в столь жалком состоянии.
— Я не понимаю, что происходит, мой повелитель, — быстро произнес де Гир. — Я потерял двух командоров войны и рыцаря-узурпатора. Сеть ударила по нам. Я приказал...
— Расскажи подробнее.
— За несколько минут до штурма защита сошла с ума она почти полностью разрядилась. Дежурные маги пытались активизировать дублирующую сеть, но она ударила по ним самим! Любое наше заклинание действует против нас!
— Это он, — тихо произнес великий магистр, — Вестник!
— Ты поразительно догадлив, старик!
Де Сент-Каре осекся. Боевые маги мгновенно образовали вокруг него плотное кольцо, но вокруг было тихо, и даже ветерок не нарушал спокойствие тягучего летнего воздуха, лишь высоко над Замком парила одинокая птица.
— Вы приготовились?
Воздух неподалеку от чудов задрожал, сгустился и превратился в маленького беловолосого колдуна с пронзительными ярко-зелеными глазами.
— Кажется, у тебя проблемы, старик.
Де Сент-Каре не отвечал, с ненавистью глядя на врага. Любомир зябко поежился и с любопытством окинул взором вырубленного из цельного рубина единорога — Карфагенский Амулет.
— Я за Источником.
— Как? — прошипел великий магистр. — Как тебе удалось пробраться сюда?
— Ах, ты об этом! — рассмеялся колдун. — Защита в Замке действительно хорошая, старик, поэтому я прибыл лишь частично.
Де Сент-Каре решился и, подойдя к врагу, ткнул его жезлом. Металл легко прошел сквозь плечо Любомира.
— Видишь? — голос Вестника похолодел. — Так что извини, старик, убить тебя сегодня не получится. Обстоятельства.
Колдун резко выбросил вперед руки, и они, превратившись в длинные зеленые ветви, оплели великого магистра по рукам и ногам.
— Щенок!
Де Сент-Каре легко освободился от призрачной хватки и вскинул жезл. Огромный рубин, венчающий его, вспыхнул ослепительной ярко-красной звездой.
— Сейчас ты почувствуешь мощь Амулета! Звезда превратилась в огромного воинственного единорога. Высекая искры на каменных плитах крыши монстр бросился на помощь своему повелителю.
— Неплохо, старик, неплохо! — прокричал Любомир.
Поток зеленых молний вылетел из его глаз и врезался в воинственное животное, вызвав длинный, пронзительный крик. Мощный вихрь закружил зверя по крыше. Великий магистр вновь взмахнул жезлом, и вокруг колдуна сомкнулось кольцо разъяренных монстров. Грифоны и камелопарды. драконы и мантикоры, саламандры и василиски яростно атаковали ожесточенно отбивающегося Любомира. На мгновение колдун пропал в водовороте извивающихся тел, но вскоре с диким ревом воспрянул вновь. Его фигура резко увеличилась в размерах, окуталась плотным зеленым туманом... и там, где только что стоял беловолосый недоросток, появился могучий молодой варвар в кожаных штанах и короткой жилетке, вывернутой мехом наружу. В длинных мускулистых руках он сжимал массивный боевой топор с острым, как бритва, лезвием.
— Отличный зоопарк, старик! Но маловато для Вестника!
Не сдержавшийся де Гир направил на колдуна свой жезл, но вылетевший из него огненный шар взорвался прямо перед капитаном. Франца швырнуло на землю.
Тяжелый топор не оставлял воинству де Сент-Каре ни единого шанса. Каждый взмах Вестника прорубал в его рядах огромные бреши. Падали грифоны, корчились под ногами василиски и саламандры, и только несколько драконов успели взлететь и кружились над крышей, издавая длинные унылые крики.
Через несколько мгновений все было кончено. Дрожащий от напряжения старик прислонился к арке, напротив слегка потускневшего изображения Любомира.
Они тяжело дышали, и молчаливо стоящие маги отчетливо слышали тяжелые, глухие удары сердца Вестника.
— Ну знаешь, — проворчал наконец колдун, — ты здоровее, чем я думал.
— Будь ты проклят, — закашлялся великий магистр.
— Давно уже, — улыбнулся Любомир. — Ты не оригинален, старик.
Де Сент-Каре посмотрел на истекающего кровью Франца и скрипнул зубами.

Сабля не принимал непосредственного участия в драке. Он удобно расположился на крыше командирской «Газели», припаркованной метрах в ста от Замка, и руководил штурмом через трех операторов, сидящих внутри напичканного электроникой фургона. Уйбуи находились на постоянной связи со штабом, и каждые три минуты Сабля получал доклад о состоянии дел. Гнилич был почти счастлив.
Все получалось. Все шло по плану, разработанному им, и только им. Колдун, конечно, здорово помог, но военная часть операции — полностью его, Сабли, заслуга. Теперь Любомиру станет окончательно ясно, кто из фюреров ему по-настоящему верен и какой клан должен стать главным. Гнилич ласково погладил зеленый чертополох, искусно вытатуированный на левой скуле. Сейчас он просто один из нескольких фюреров, и даже одноглазый Шибзич по статусу равен ему, но скоро этому придет конец. Колдун обещал, что Сабля станет императором, его чертополох нальется кровавым пурпурным цветом, и впервые за свою историю Красные Шапки объединятся под единой властью. Властью Гниличей!
Молодой фюрер с вожделением потянулся и причмокнул. Картина, представшая перед его глазами, была удивительно хороша. Сабля вытащил из кармана мобильный телефон и поскреб им под правой лопаткой. Привычка постоянно почесываться осталась у Красных Шапок с тех времен, когда они жили в Западных Лесах и были полностью покрыты шерстью. Справившись с зудом, фюрер зубами вытащил антенну и набрал хорошо знакомый номер.
— Любомир? Это Сабля, мы прорвались в Замок и пытаемся вскрыть сокровищницу. Через час я привезу тебе Амулет.
— Ты удивительно вовремя, — тихо ответил колдун.
— Главное, сдержи обещание, клянусь своим ятаганом! Ты отдашь мне их головы в обмен на Амулет.
— Отдам, — буркнул Любомир, — вызывай вертолет.
Услышав короткие гудки, Сабля повернулся к высунувшемуся из фургона оператору:
— Что случилось?
— Мы вот-вот оставим третий этаж, фюрер. Гвардейцы напирают.
Гнилич наморщил лоб:
— А что происходит в подвале?
Ответить оператор не успел — гулкий взрыв потряс окрестности Замка. Огромное здание вздрогнуло, и Сабля еле удержался на крыше своего штаба.
— Что случилось?!
— Мы взорвали первую сейфовую дверь, — сообщил оператор, прижимая рукой наушник.
Сабля победоносно вскинул руку и тут же поинтересовался:
— Сколько воинов осталось в резерве?
—Двадцать.
— Всех в Замок, на верхние этажи.
Оператор нырнул в машину, а Сабля снова набрал какой-то номер:
— Начинайте!

— Что мы ждем, фюрер? Штурм в самом разгаре! — уйбуй Затычка нетерпеливо заерзал и вопросительно посмотрел на Секиру. — Ударим сейчас, и Амулет наш!
— Мля, Затычка, если ты не завянешь, я из тебя кишки достану. — Секира лениво почесал под мышкой коротким кривым кинжалом и сплюнул в раскрытое окно. — Сабле деваться некуда, сам привезет нам Амулет.
По договоренности с Кувалдой Дуричи перекрыли южное направление от Замка, поэтому Секира, Затычка и еще четыре бойца уже полтора часа ожидали фюрера Гниличей на Ленинском проспекте. Громадный «Юкон» был припаркован у пересечения с улицей Удальцова, а сам Секира постоянно получал информацию о происходящем у Замка от разведчиков.
— А если не нам, а Кувалде? — маленькие черные глазки уйбуя вперились в лицо фюрера. — Если Сабля поедет в другую сторону?
Секире очень не понравилось, как Затычка пялился на зеленый чертополох, украшавший его левую скулу. В последнее время по клану поползли слухи, что уйбуй перестал почтительно отзываться о личности фюрера и даже назвал его полукровкой...
— Что мы будем делать тогда? — не отставал Затычка.
— А тогда, — медленно ответил Секира, — его перехватят ребята уйбуя Задиры, которые следят за Кувалдой.
— Я ничего не знал об этом! — совершенно некстати сообщил Затычка.
Секира спокойно спрятал кинжал в ножны и с легкой усмешкой посмотрел на зарвавшегося уйбуя:
— А ты и не должен был.
Нетерпеливый и глупый Затычка сам подписал себе приговор. Фюрер уже знал, кого в предстоящей перестрелке он убьет в первую очередь.
— Но если Задира следит за Кувалдой, — продолжал размышлять уйбуй, — то нас могут пасти Шибзичи.
— Могут, — пожал плечами Секира и с сожалением вздохнул. — Я никогда не доверял одноглазому.

Уйбуй Тарелка опустил бинокль и медленно покрутил затекшей шеей.
Получив от Кувалды приказ следить за фюрером Дуричей и быть готовым выпустить ему кишки, Тарелка несказанно обрадовался: в последней междоусобице Секира лично расстрелял его родного брата, и уйбуй поклялся отомстить. Но вот уже полтора часа Дуричи не покидали свой черный «Юкон», и Тарелка стал потихоньку звереть со скуки. Он слез с «Харлея» и сделал несколько приседаний. Его бойцы, сидящие на своих мотоциклах, с пониманием посмотрели на вожака. Засада всем надоела.
«Если через десять минут ничего не начнется, — решил Тарелка, — убью Секиру просто так, а перед Кувалдой как-нибудь выкручусь».

Боевые маги Ордена в бессильной ярости наблюдали, как выпрыгнувший из вертолета коротышка подбежал к арке и вытащил из черного рюкзака небольшой серебряный контейнер. Вестник взмахнул рукой, и гордого единорога окутало зеленое облако.
— Плачьте, ибо это последний день Великого Дома Чудь! — насмешливо прокричал Любомир.
Единорог уменьшался на глазах. Дождавшись, когда он, окутанный зеленым сиянием, достигнет нужного размера, коротышка вложил Источник в контейнер, перекинул рюкзак с добычей за спину и схватился за веревочную лестницу. Вертолет стремительно взмыл в воздух. Вестник поднял глаза и прищурился на одиноко парящую птицу:
— Навы, вы видели все — трепещите!
Из его глаза вылетела тонкая зеленая молния, и вспыхнувший разведчик камнем полетел вниз.
— Прощайте, рыцари!
Любомир растаял в воздухе.

— На крышу заходит вертолет, — сообщила Яна, потягивая минералку.
— Все правильно, — ответил Кортес. — Амулет будет в нем.
Наемники вывели свой «Хаммер» на проспект, но к Замку не приближались, ожидая указаний от девушки.
— Надеюсь, ему не повезет, — проворчал Лебедь, имея в виду Любомира.
— Тогда мы останемся без работы, — пожал плечами Кортес.
Секунду Лебедь обдумывал это заявление, а затем резко изменил точку зрения:
— Надеюсь, у Вестника получится. — Он сплюнул в открытое окно.
— Я тоже так думаю, — кивнул Кортес. — Яна, как там дела?
— Дерутся.
Девушка бросила в кресло бинокль, открыла окно и подошла к шкафу.
— Встречаемся в «Ящеррице»? — на всякий случай уточнила она у Кортеса.
— Мы же договорились, — буркнул тот. — Не нервничай.
— Все в порядке.
Яна достала из шкафа снаряженную снайперскую винтовку, заботливо укутанную в мягкую замшу, развернула ее и ласково провела пальцем по ложу. «Лайт Фифити». Дальнобойная, крупнокалиберная, рассчитанная под пулеметный патрон 5.0 «браунинг», эта винтовка идеально отвечала задачам, поставленным Кортесом. Яна улыбнулась, вспомнив, с какой тщательностью наемник объяснял ее роль, взяла с полки три магазина и направилась к окну. Три обоймы плюс одна уже заряженная — сорок четыре бронебойно-осколочно-зажигательных APEI. Красным Шапкам понравится.
Девушка быстро закрепила винтовку на штатную треногу и стала наблюдать за происходящими событиями через мощный двенадцатикратный прицел. Через несколько мгновений вертолет, неподвижно висевший над Замком, заложил вираж и опустился на крышу башни.
— Вертолет забирает добычу.
— Ты знаешь, что делать.
Стальная птица резко взмыла в воздух, и девушка отчетливо разглядела уцепившегося за веревочную лестницу коренастого бойца, с черным рюкзаком на спине.
— Вижу цель, — пробормотала Яна и плавно спустила курок.
Крупнокалиберная пуля разорвала голову воина, и он, нелепо взмахнув руками, камнем полетел вниз.
— Триста метров к югу от Замка, Амулет в черном рюкзаке.
— Понял.
«Хаммер» сорвался с места.
В вертолете также заметили потерю. Он стремительно развернулся и стал снижаться.
Яна поймала в перекрестье прицела голову пилота, но выстрелить не успела. В одном из окон на предпоследнем этаже Замка появился гвардеец с ЗРК на плечах. Чуды, потерявшие свое сокровище, перестали стесняться в средствах. Грохнул выстрел, и Яна автоматически укрылась за подоконником. Ракета с оглушительным визгом врезалась в борт вертолета, и новый взрыв потряс окрестности. Пылающая машина рухнула на землю.
Яна подняла голову и поискала подстреленного ею бойца. К его телу спешила черная «Газель».

— Я сделал это! Сделал! — закричал Сабля, глядя, как вертолет покидает крышу Замка. — Амулет мой! Победа!
Гнилич прикрыл глаза в сладкой истоме.
— Он падает! — ворвался в его мозг истеричный визг оператора.
— Кто? — очнулся Сабля.
— Амулет! Боец с Амулетом сорвался с вертолета!!
К земле быстро приближалась маленькая черная точка.
— Почему он упал?
— Не знаю!
Тело еще не достигло земли, когда из Замка с воем вылетела зенитная ракета, и вертолет, пошедший было на посадку, превратился в огненный шар. Сабля быстро оценил ситуацию и прыгнул в кабину «Газели».
— Туда! — рявкнул он, указывая на место падения бойца.
Фургон мгновенно набрал скорость.
— Его подстрелили, — лихорадочно бормотал фюрер. — Его явно подстрелили, клянусь своим ятаганом. — Сабля огляделся. — В бизнес-центре снайпер! — крикнул он водителю. — Разверни машину, придурок!!
«Газель» остановилась, полностью перекрыв Яне обзор. Под прикрытием железных боков фургона Красные Шапки спешно затащили внутрь тело воина.
— Рюкзак сюда, — Сабля схватил добычу и облегченно вздохнул. — Штурм завершен, отбой.
Под аккомпанемент стучащих по корпусу пуль операторы передали уйбуям приказ уходить.
Фургон помчался в сторону Ленинского проспекта.
Яна успела всадить в «Газель» три магазина. Она буквально залила ее свинцом, но остановить не смогла. Зато два мотоциклиста, сопровождавшие фургон, не сумели спастись от метких выстрелов девушки. Когда же «Газель» окончательно ушла из зоны поражения, Яна отступила от окна и прокричала в рацию:
— Амулет в черной «Газели», она уходит в сторону Ленинского!
— Понял. — Кортес снял обруч с наушником и микрофоном и повернулся к напарнику:
— Нам нужен черный фургон.
Лебедь кивнул и надавил на газ.
«Хаммер» оказался на Ленинском почти сразу за «Газелью». Не обращая внимания на светофоры, автомобили помчались в сторону МКАД. Расстояние между ними неумолимо сокращалось: на ровной прямой проспекта фургон не мог соперничать в скорости с быстрым джипом. Кортес достал из-под сиденья короткий «калашник», передернул затвор и положил рядом с Лебедем.
— Удачи, брат.
— Удачи, командир.
Кортес достал второй автомат.
— Останови их.
— Есть.
Джип стал медленно обходить мчащуюся по проспекту «Газель». Все внимание наемников было приковано к этой гонке, и они слишком поздно увидели новых игроков.
— Берегись!!! — закричал Лебедь и отчаянно нажал на тормоза.
В борт летящей перед «Хаммером» «Газели» врезался невесть откуда взявшийся громадный «Юкон». Сила удара была столь высока, что фургон опрокинулся на бок, с оглушительным скрипом проехал по асфальту еще метров двадцать и замер у обочины. «Юкон» развернуло, и визжащий тормозами «Хаммер» отбросил его на разделительную полосу.
Наступившую на месте аварии тишину нарушил скрип открывающейся дверцы. Полуоглушенный Кортес вывалился из разбитого джипа и поднял автомат.
Сабля, все еще не понимающий, что произошло, окровавленными руками нащупал рюкзак с Амулетом.
Секира с видимым наслаждением вонзил кривой кинжал в спину уйбуя Затычки.

Понять, насколько велико помещение, было невозможно: плотная пелена мрака скрывала от наблюдателя его подлинные размеры. Темнота казалась живым, пульсирующим туманом, жадно поглощающим и свет, и звуки. Она надежно ограждала комнату от внешнего мира. Единственным местом, свободным от мрака, был небольшой пятачок, освещенный огромным информационным экраном. Передающую камеру несла птица, парящая над Замком, и руководители Великого Дома Навь внимательно наблюдали за штурмом.
Князь Темного Двора сидел в деревянном кресле с высокой прямой спинкой. Его фигуру скрывал черный бесформенный балахон, сливающийся с окружающим мраком, и только два ярко-желтых глаза бесстрастно мерцали из-под низко надвинутого капюшона.
Справа от кресла, опираясь на высокие посохи, замерли три безмолвные фигуры советников Темного Двора. А слева, небрежно пристроившись на краешке почти невидимого стола, сидел Сантьяга. Комиссар был одет в прекрасно пошитый бежевый костюм, тонкую белую сорочку и коллекционный галстук. Его внешний вид резко контрастировал с мрачными плащами остальных вождей Нави.
Происходящее на экране никто не комментировал. И лишь когда Любомир прокричал свою нахальную фразу, а мертвая птица рухнула на землю, Сантьяга негромко заметил:
— Теперь мы точно знаем, что Любомир — Вестник.
— И Амулет в его руках, — недовольно заметил один из советников.
Ему явно не нравился наряд главного военачальника Великого Дома.
— Там находятся мои наемники, — вежливо прервал его Сантьяга. — Они сумеют перехватить Амулет у Красных Шапок.
— Челы, — презрительно скривился советник; — Почему ты не задействовал наших воинов?
— Использование наемников дало преимущество внезапности, — объяснил комиссар. — Отследить чела гораздо сложнее, чем нава. Любомир обязательно почувствовал бы наших воинов и мог бы блокировать их так же, как он блокировал магов Ордена.
— Вряд ли он в состоянии одновременно удерживать и нас, и чудов, — заметил советник.
— Но он мог столкнуть нас с ними. Появление наших воинов, да еще при активной поддержке князя, рыцари могли расценить как начало войны.
— А к чему такая осторожность? — изумился советник. — Теперь, когда и Чудь и Людь лишены Источников, мы сможем исключить их присутствие в Тайном Городе. Надеюсь, комиссар готов предложить план военной кампании?
Сантьяга поправил золотую булавку на галстуке и невозмутимо уставился в сумрак кабинета. В иерархии Великого Дома Навь он стоял на одну ступеньку ниже советников, был исполнителем и не имел права принимать политические решения. Однако отдавать ему приказы мог только князь Темного Двора.
— Выключи это, — глухо приказал повелитель Нави.
Не вставая со стола, комиссар послушно щелкнул пультом, экран погас, и теперь кабинет освещался лишь двумя малюсенькими лампочками. Советники выстроились перед князем.
— Я считаю, что момент весьма удачный, — подал голос стоящий в центре. — Наши враги ослаблены, и мы должны атаковать.
— Все ли согласны с этим мнением? Два других советника помолчали, а затем тот, кто стоял справа от князя, отрицательно покачал головой:
— Соблазн воспользоваться ситуацией и сократить количество Великих Домов огромен. Но не этого ли ждет от нас Вестник? Ослабив себя, мы можем стать для него легкой добычей.
— Осторожность никогда не мешала, — согласился первый советник, — но если мы хотим добиться желаемого — мы обязаны рискнуть.
Мнение последнего советника не заставило себя долго ждать:
— Если мы готовы к войне, надо воевать. Даже в случае неудачи мы сменим Великие Дома на Вестника. Двух врагов на одного. Этот результат можно будет считать положительным:
— В случае нашей неудачи Вестник отправит в историю все три Великих Дома, — негромко бросил Сантьяга.
— Что?! — возмущенно выдохнул советник.
— Пусть он выскажется, — прервал князь. — Мы должны знать мнение комиссара.
— Благодарю.
Сантьяга покинул уголок стола и, заложив руку в карман, неторопливо вышел к погасшему экрану.
— Военное положение в городе таково: в настоящее время люды представляют угрозу только в силу своей многочисленности. Жрицы слишком долго были отрезаны от Колодца Дождей и не в состоянии оказать баронам реальную поддержку. Мы легко займем их сектор.
— Людь оставим на закуску, — резюмировал наиболее агрессивный советник. — Начнем с Ордена.
Сантьяга задумчиво поправил галстук:
— С чудами сложнее. Амулет утерян сегодня, и еще несколько дней, ориентировочно до полнолуния, маги Ордена будут в состоянии вести боевые действия. Соответственно, мы должны либо подождать, либо ввязаться в серьезную войну.
— В полнолуние сила Вестника достигнет своего пика, — задумчиво произнес князь, — и он нанесет удар по нам.
— А его способности мы только что видели.
Советники молчали.
— Вестник будет вести войну до последнего, победа или смерть. Он пришел, чтобы править миром, и на меньшее не согласится. Поняв, что проигрывает, он может пойти на что угодно. Это делает войну непредсказуемой. Наш удар должен быть быстрым, точным и мощным, а для этого нам следует объединиться со всеми магами Тайного Города.
— Но даже и этого было бы мало, если бы не одно обстоятельство, — добавил Сантьяга.
— Какое же?
— Вестник не получил классического образования, и это делает его силу менее опасной. Другими словами — иметь дома скрипку не одно и то же, что уметь играть на ней. У Вестника есть колоссальные возможности, невероятная сила, потрясающие способности, но вот сумеет ли он использовать все это? Он слишком много времени провел в одиночестве.
— Мы тоже проводим много времени в одиночестве, — возразил советник.
— Поэтому в жизнь ваши решения провожу я, — вновь улыбнулся комиссар, — а вы не засоряете свой мозг интригами и компромиссами, которые обычно требуются для их выполнения. Вестнику придется не только драться с князем, но и направлять своих солдат, отдавать приказы и контролировать их осуществления. Я не думаю, что он в достаточной степени созрел для подобной деятельности, и в этом наша единственная надежда. Мы должны объединиться с другими Великими Домами.
— Мы не будем затевать междоусобицу, — принял решение князь. — Вестник — более реальная угроза.
— Но мы все еще не знаем, где он прячется, — подал голос один из советников.
— Это проблема комиссара.
— Я найду его, — уверенно кивнул Сантьяга.
— Как? — поинтересовался советник. — До сих пор наши усилия не принесли результата.
— Мне поможет Амулет, — улыбнулся комиссар. — Вестник будет охотиться за Амулетом, а я — за Вестником.
— Не слишком ли высока ставка? — недовольно спросил советник. — Может, спрячем Амулет в Цитадели?
— Я думаю, комиссар справится, — прервал советника князь. — И еще: мы должны дать понять чудам, что мы на их стороне. Сантьяга навестит их завтра.
— Да, повелитель, — склонился комиссар.
— И перестань являться ко мне в белых костюмах.
— Он бежевый, повелитель, — пряча улыбку, вновь поклонился Сантьяга.

* * *
Москва, Ленинский проспект, 27 июля, вторник, 00:39

— Надо бы прибавить, дружище.
Артем взглянул на спидометр: сто тридцать. «Гольф», поймав зеленую волну, уверенно летел по полупустому Ленинскому в сторону МКАД, но, как долго это будет продолжаться, Артем не знал. Обычно перехватчики ДПС пресекали подобную наглость в зародыше.
— О полицейских не думай, — проворчал пассажир, — у них своих проблем достаточно. Прибавь.
Артем прибавил.
Вечеринка не задалась для Артема с самого начала. Во-первых, Люся решила собрать всех в понедельник, а этот день не очень располагает к общению. Во-вторых, не приехала ее любимая подруга Зиночка, в чем оказался виноват Артем, поскольку не нашел времени лично привезти Зиночку и ее очередного кавалера на праздник. Весь вечер Артем ловил на себе недовольные взгляды Люси, поэтому он не был удивлен, когда за десять минут до полуночи получил предложение отправиться домой.
Приключения начались, когда Артем добрался до пересечения Ленинского с улицей Кравченко. Из-за страшной аварии проспект был заблокирован дорожной полицией. Два белоснежных перехватчика намертво перегородили проезжую часть, и около них скопилось несколько автомобилей.
Остановившись, Артем опустил правое стекло и поинтересовался у соседа, скучающего за рулем «девятки»:
— Давно перекрыли?
— Минут пять, — недовольно ответил мужик и зевнул. — Чуть-чуть не успел проскочить.
— Не повезло, — посочувствовал Артем.
— А может, наоборот, повезло, — не согласился владелец «девятки», закуривая сигарету. — Мог бы оказаться в этой мясорубке.
Несколько секунд Артем разглядывал виднеющуюся из-за перехватчиков груду железа, а затем откинулся на спинку сиденья:
— Надо было ехать по Комсомольскому.
— По «Авто-Радио» сообщили, что полиция блокировала весь проспект Вернадского.
— А там-то что произошло?
— Какая-то перестрелка.
— Черт-те что в городе творится...
Один из перехватчиков освободил проезжую часть, и толстый полицейский активно заработал полосатой дубинкой, направляя машины направо, на маленькую дорожку, идущую вдоль проспекта. Автомобили послушно двинулись вперед, медленно объезжая место катастрофы.
Посреди щедро усеянного осколками стекла и пластика проспекта стоял развороченный «Хаммер». Передок машины был смят и практически лежал на асфальте, оба передних колеса были спущены, а лобовое стекло разбито. Дверца водителя была открыта, и два санитара вытаскивали из кабины окровавленное тело. Справа от джипа, на обочине, валялся черный цельнометаллический фургон «Газель». Он, видимо, горел, потому что весь был покрыт бурой застывшей пеной. Следы на асфальте показывали, что машину тащило по дороге метров двадцать, а виноват в столкновении был, судя по всему, третий автомобиль — разбитый вдребезги «Юкон», приткнувшийся у разделительной полосы. Выживших в катастрофе не наблюдалось. Помимо водителя «Хаммера», которого грузили в черный пластиковый мешок, между машинами лежало еще с десяток трупов. Сначала Артем решил, что пассажиры пострадали во время аварии, но, приглядевшись, понял, что ошибся: здесь была перестрелка. Автомобили были не только помяты, но и буквально изрешечены пулями.
Увиденная картина оставила очень тяжелый осадок. «Повезло», — вспомнил Артем слова водителя «девятки». И ему, Артему, тоже повезло, что не оказался на этом перекрестке десятью минутами раньше. Руки предательски задрожали, и Артем почувствовал непреодолимое желание закурить. Он нащупал рукой барсетку и вспомнил, что оставил сигареты у Люси на балконе. «Гольф» мягко прижался к обочине у ближайшего круглосуточного магазина, но, как только Артем собрался выключить двигатель, правая дверца распахнулась, и на пассажирское кресло опустился широкоплечий мужчина в короткой кожаной куртке. Артем опешил.
— Газу, дружище, газу, — проворчал нежданный попутчик, захлопывая дверцу и бросая на заднее сиденье маленький черный рюкзак. — Две сотни, если довезешь до кольца.
На торпедо легли сложенные пополам купюры.
— Нашел таксиста, блин! — взорвался Артем.
Наглое поведение незнакомца стало последней каплей крайне неудачного вечера, и накопленные отрицательные эмоции вырвались на свободу.
— Выметайся отсюда к чертовой матери!!
Мужчина посмотрел на Артема и неожиданно для него сочувственно улыбнулся:
— Тяжелый день?
Артем осекся. В карих глазах незнакомца не было насмешки или издевки, только понимание.
— Так себе, — нехотя ответил Артем.
— У меня тоже, — незнакомец вздохнул. — Не хочу тебя пугать, но если ты не поедешь со мной, то тебе придется идти пешком.
Спокойные глаза широкоплечего не лгали.
— Действительно тяжелый день, — проворчал Артем и надавил на газ.
— Надо бы прибавить, дружище.
— Но ДПС...
— О полицейских не думай, у них своих проблем достаточно.
Артем снова покосился на своего спутника: холодные карие глаза, резкие черты лица, плотно сжатые губы — он не производил впечатление человека, которому можно противоречить. Но Артем попробовал:
— Я буду ехать так, как сочту нужным.
Мужчина чуть улыбнулся:
— Тебя как зовут?
— Артем.
— Очень приятно. Кортес. — Он помолчал. — Мне нужно, чтобы ты ехал как можно быстрее. Поэтому, пожалуйста, надави на газ.
Только сейчас Артем обратил внимание на то, что черная куртка Кортеса была порвана на левом плече, а на шее красовался свежий порез.
«Он явно побывал в какой-то переделке, — подумал Артем и похолодел, — или перестрелке... Вот тебе и попутчик!»
— Я был там, на перекрестке, — прочитал его мысли Кортес, — у меня неприятности.
— Это я уже понял.
— Да? — Кортес хмыкнул и провел рукой по ране на шее. — А ты наблюдательный.
— Ехать в больницу?
— Потом. Нужно убраться отсюда.
Стрелка спидометра перевалила за 130.
— Тебя ищет полиция?
— У полицейских других дел по горло, — криво усмехнулся Кортес. — На Вернадского была большая буза. Красные Шапки налетели на Замок и умыкнули Карфагенский Амулет.
Артем снова посмотрел на попутчика. «Что-то у него с восприятием реальности. Или он псих?»
— На что, ты говоришь, налетели?
— На Замок.
— Шапки?
— Красные Шапки. Не понятно.
— Что вообще происходит?
Кортес повернулся к Артему и, помолчав, коротко ответил:
— Война.
«Точно псих».

Корнилов появился на Вернадского без двадцати час. Ожесточенная перестрелка возле офисного здания крупного финансового холдинга «Чудь Inc.» поставила на уши все московское полицейское управление. На место происшествия, ярко освещенное прожекторами, было стянуто рекордное количество патрульных джипов и спецназа. К крайнему неудовольствию редких автомобилистов, район был полностью блокирован дорожной полицией, и все следы недавнего сражения тщательно изучали эксперты. Другой работы для полицейских не было. Основная масса спецназовцев в черных полумасках и бронежилетах толпилась у бронетранспортера, а под деревьями испуганно жалась небольшая стайка местных, за которыми приглядывал рослый автоматчик.
Весь этот муравейник заставил майора вспомнить времена пяти — шестилетней давности, времена большого передела и практически непрерывных гангстерских войн. Подобные события были тогда чуть ли не обыденностью, город буквально тонул в крови, и только экстренное вмешательство властей позволило взять под контроль ситуацию. Были приняты жесткие законы против организованных банд, а в недрах полицейского управления родился отдел специальных расследований, подчиняющийся непосредственно генералу Шведову. Успех превзошел все ожидания. Меньше чем за полгода беспредел в столице удалось остановить, а затем, в течение двух лет, Корнилов сумел отправить на каторгу практически всех виднейших деятелей московского преступного мира и сейчас подбирался к самому известному из них — Чемберлену. Новая волна насилия стала для полицейского управления полной неожиданностью. Но, как с удовольствием отметил майор, навыков никто не растерял. Никакой суеты и никакой паники.
Корнилов неторопливо выбрался из «Волги» и, ожидая спешащих к нему репортеров, прикурил сигарету.
— Господин майор! — забег на короткую дистанцию выиграл НТВэшник. — Неужели грядет новая война банд?
— Разумеется, нет. Мы полностью контролируем ситуацию в городе.
— Тогда, что означает эта перестрелка? — язвительно спросила маленькая брюнетка.
— Только одно, — улыбнулся Корнилов, — кто-то отправится на каторгу.
— «Чудь Inc.» уже попадала в поле вашего внимания?
— Моего — никогда. Возможно, к ним есть вопросы у налоговиков.
— Очевидцы утверждают, что здесь был настоящий бой.
— К сожалению, никто не вел видеозапись для подтверждения своих слов. — Журналисты засмеялись. — Поэтому что-либо определенное я смогу сказать лишь завтра, извините.
Корнилов шагнул за ограждение.
— Добрый вечер, патрон, — Васькин был тут как тут. — Здесь такое творится! Никто ничего не понимает!
— Это нормально, — майор кивнул в сторону стоящих под деревьями гражданских. — Свидетели?
— Ага, — подтвердил Васькин. — Из окрестных домов повылазили.
Любопытство москвичей воистину не знало границ.
— Что говорят?
— Очень похоже на разборку, — лейтенант жизнерадостно улыбнулся. — По рассказам очевидцев, в ворота здания врезались четыре «КамАЗа», и сразу началась дикая стрельба. Точное количество нападавших они назвать затруднились, от пятидесяти до двухсот человек.
— Похоже на настоящий штурм, — буркнул Корнилов.
Четыре разбитых вдребезги «КамАЗа» произвели на него сильное впечатление. Кто бы здесь ни развлекался, в средствах они не стеснялись.
— Во-во, — подтвердил Васькин, — именно, похоже. Только хозяева дома говорят, что ничего такого не было.
— Как не было? — не понял Корнилов.
— «КамАЗы» владельцы здания признают. — Полицейские снова посмотрели на груду металлолома в воротах, отрицать которую было бы глупо. — Но и только-то. Никакой перестрелки.
— А наши чего рассказывают?
— Первыми приехали патрульные из местного участка. Говорят, кто-то разбегался, но кто именно, в темноте не разглядели. Стрельбы никто не слышал, штурма никто не видел, задержать никого не удалось.
— А откуда все эти, — Корнилов мрачно оглядел толпящихся у бронетранспортера автоматчиков.
— Местные вызвали, — охотно объяснил Васькин. — Они вообще решили, что началась война.
Бдительность москвичей не уступала их любопытству.
— Вот как. — Корнилов выплюнул сигарету и улыбнулся подошедшему к ним рослому мужику в черной форме: — Здорово, Клим.
Это был полковник Важенин, командир спецназа московского Управления полиции.
— Здорово, Кириллыч, — маленькая ладошка Корнилова буквально утонула в здоровенной лапе спецназовца. — Слушай, я своих ребят увожу на хрен, нам здесь делать нечего.
— Угу, — майор еще раз оглядел место происшествия, — уводи.
— До встречи.
Клим направился к своим бойцам, а Корнилов повернулся к Васькину:
— Что эксперты?
— Стреляные гильзы от «Калашникова». Два брошенных гранатомета. Все номера спилены, но Костя сказал, что есть вероятность их прочитать.
Костя, один из лучших экспертов управления, ошибался редко.
— А что произошло на Ленинском?
— Вы уже слышали?
— По радио.
— Там была жуткая авария и перестрелка, — медленно сообщил Васькин. — Три машины, одиннадцать трупов. Есть интересный фактик.
— Излагай.
— Большинство убитых на Ленинском были одеты одинаково: черные кожаные штаны, жилетки и красные банданы.
— Байкеры? — удивился майор.
— Не знаю. Но интересно другое. По словам здешних очевидцев, нападавшие были одеты точно так же. Все в черном и с красными повязками.
— Гм... — протянул Корнилов. — Кстати, какая из перестрелок произошла раньше?
— Не знаю, — нахмурился Васькин.
— Выясни, — Корнилов вновь посмотрел на здание. — Значит, говорят, что ничего не было?
Наступив на поверженные золотые буквы «Inc.», полицейские прошли сквозь остатки ворот и оказались во внутреннем дворике.
— Неплохо, — оценил Корнилов, — совсем неплохо.
Выложенный мраморными плитами и освещенный изящными фонарями дворик был очень аккуратен. В небольшом фонтане журчала вода, высокие стены увиты плющом, пейзаж дополняли ухоженные газоны и несколько удобных скамеечек. Все выглядело как-то не по-настоящему, словно на картинке. Если бы не останки грузовиков у главных ворот, в этом дворике жалко было бы даже плюнуть. А так — нет.
Корнилов сплюнул и нехотя проворчал:
— Что-то непохоже, чтобы здесь была перестрелка.
Ответить Васькин не успел.
— Мы же договаривались отложить беседу до утра! — Навстречу полицейским шагнул высокий рыжеволосый мужчина в темном костюме-тройке.
— А я ненадолго, — не обращая на него внимания, майор откровенно осматривался. — Майор Корнилов, криминальная полиция.
Он привычным жестом вытащил из кармана жетон и небрежно помахал им перед носом рыжего.
— Франц де Гир, начальник охраны.
— Иностранец? — поинтересовался майор.
— Папа был иностранец, а я наш, русский, — сообщил де Гир с ярко выраженным макленбургским акцентом. — Кстати, я уже говорил вашим помощникам, что знаю очень мало. Удивление, которое вызвала у меня эта хулиганская выходка, трудно передать словами.
— А вы попробуйте, — проворчал Корнилов.
— Четыре «КамАЗа», — перейдя на деловой тон, сообщил де Гир, — врезались в наши ворота. Из них выбежали люди и, крича что-то о буржуях и революциях, быстро убежали прочь. Охрана пыталась их поймать, но безуспешно. Потом мы проверили дворик, но никого не нашли. А потом приехали ваши и стали здесь быть. Извините за сумбурную речь, я взволнован.
Корнилов с пониманием покачал головой:
— Свидетели уверяют, что была стрельба, — пояснил он. — Вот мы и приехали.
— Надо же, — всплеснул руками де Гир. — А где была?
— Где-то здесь, — полицейский вытащил из пачки очередную сигарету и описал ею в воздухе несколько замысловатых кругов. — В вашем дворике.
— Что вы говорите, — де Гир честно посмотрел на капитана. — Не слышал.
— Ну и ладно, — неожиданно миролюбиво проронил Корнилов. — Завтра мы заедем и снимем показания с ваших охранников, которые были здесь во время инцидента. Кстати, никто не пострадал?
— Ни в коем случае, — ответил де Гир. — Они успели спрятаться.
— Хорошая у вас охрана, — похвалил Корнилов.
— Отличная, — согласился де Гир. — Вы уже уходите? Последние слова он произнес в спину удаляющимся полицейским.
— До завтра, — не оборачиваясь, бросил Корнилов.
Полицейские вышли на проспект.
— Ну и что скажете, патрон? — полюбопытствовал лейтенант.
— Он ранен, — буркнул майор.
— Что?
— Эх ты, — усмехнулся Корнилов, — сыскарь. Неужели не обратил внимания, как он держал правую руку? Владик потупился:
— Я...
— Не расстраивайся, — приободрил его майор, — со временем придет. Завтра займешься этим зданием и этой фирмой. Я хочу знать о них все.
— Есть, — уныло ответил Васькин и тут же добавил: — На вертолет смотреть будете?
— Вертолет?! — удивился майор. — Настоящий?
— Угу, — подтвердил Владик, — только разбитый.
Они подошли к месту крушения.
— Действительно настоящий, — Корнилов без энтузиазма пнул ногой какой-то обломок.
— Свидетели уверяют, — продолжил Васькин, — что во время перестрелки он описывал над зданием круги, потом сел на крышу, затем взлетел, и в него попала ракета.
— И только-то, — удивился майор. — А морскую пехоту они здесь не видели?
— Кого? — не понял лейтенант.
— Да это я так... — Корнилов вновь посмотрел на здание. — А что говорит наш друг, начальник охраны?
— Сказал, что занимается охраной здания, а падающие вокруг вертолеты его не касаются.
— Логично.
— Перед тем как вертолет взорвался, из него выпал человек. — Васькин отвел майора в сторону. — Он упал вот здесь.
— Интересно. — Корнилов присел на корточки. — Почему же он упал?
— Может, он понял, что сейчас взорвется, — предположил лейтенант.
— И предпочел мучительную смерть легкой. — Корнилов вздохнул. — Думай, что говоришь, Владик. — Он внимательно осмотрел следы. — Крышу осмотрели?
— Все чисто.
— Но вертолет тем не менее взорвался. И тут же появляется спасательная команда. — Майор осторожно раздвинул траву. — Заметь, они примчались не к вертолету, а именно сюда. И подобрали тело. — Корнилов резко поднялся и торжествующе продемонстрировал Васькину найденную им пулю. — По ним стрелял снайпер.
— Снайпер? Может, арестуем этого де Гира и допросим его как следует?
— Стреляли не из здания, — Корнилов достал пачку сигарет, — автомобиль остановился так, чтобы перекрыть обзор вон оттуда. — Майор махнул рукой на высокий деловой центр, стоящий напротив «Чудь Inc.». — Снайпер был там. Прочесать.
— Есть.
— Большая машина, — Корнилов снова посмотрел на следы. — Слушай, Васькин, что за автомобили были в аварии на Ленинском проспекте?
— Два джипа: «Хаммер» и «Юкон», и «Газель», — чуть помедлив, ответил лейтенант.
— «Газель», — уверенно сказал Корнилов. — Давай, Васькин, сюда экспертов. Пусть снимут отпечатки протектора и сравнят.
— Понял, — Владик рысью бросился к экспертам.
— «Газель», — еще раз повторил Корнилов, внимательно оглядывая землю. — Что же вы, ребята, отсюда увезли?
Сделав еще несколько шагов, он снова присел и осторожно поднял с земли разбитый мобильный телефон.
— Ого, — нечасто на месте происшествия можно было найти подобные улики. Корнилов нежно опустил обломки телефона в пластиковый пакет и сунул в карман. — Повезло.

* * *
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь
Москва, проспект Вернадского, 27 июля, вторник, 00:43

Поднявшись на четвертый этаж, де Гир сбросил плащ мастера войны и посмотрел на перевязанную мышцу правой руки. Прекрасно, крови почти не было, и только легкое покалывание напоминало ему о страшном ожоге от взрыва. Эрлийский бальзам, которым он обработал рану, еще раз подтвердил свою высокую репутацию. Капитан привел одежду в порядок и выглянул в окно. В отличие от полицейских, которые приходили к нему, де Гир видел реальную картину происходящего. Пулевые отверстия в стенах, черные пятна костров, взорванный фонтан и многочисленные трупы участников штурма. Роскошный Замок был изуродован до неузнаваемости.
Корнилов. Он беспокоил Франца гораздо больше, чем рана. Капитан много слышал об этом цепком и самолюбивом полицейском. Ни одного нераскрытого дела за четыре года. Корнилов будет рыть до конца, а это уже прямая угроза Тайному Городу, еще одна головная боль. Де Гир скрипнул зубами и решительно вошел в гнетущую тишину тронного зала.
Великий магистр, сгорбившись, сидел на маленьком золоченом стульчике в дальнем углу и не отрываясь смотрел на макет Замка, стоящий перед ним на инкрустированном слоновой костью столике. На лбу де Сент-Каре выступили капельки пота. Вокруг него расположились маги из мастерской Иллюзий, готовые в любой момент поддержать созданный повелителем морок. Франц остановился в двух шагах от великого магистра и несколько секунд разглядывал его осунувшееся лицо.
— Челы ушли? — тихо спросил де Сент-Каре.
— Да, мой повелитель. Они осмотрели внутренний дворик и два последних этажа Замка. Вам удалось отвести им глаза.
— Мы не сможем долго держать морок без Амулета.
Мастер войны виновато опустил глаза:
— Это моя вина, повелитель.
— Мы ошиблись гораздо раньше, — признался великий магистр. — Мы должны были принять предложение навов. К тебе у меня претензий нет.
Франц встал перед своим повелителем на колено и склонил голову:
— Я найду Амулет, клянусь.

* * *
Москва, Ленинский проспект, 27 июля, вторник, 00:44

— Я знаю, что виноват, — устало повторил Тарелка в мобильный телефон. — Фюрер, я виноват, но я и представить себе не мог, что Кортес замочит всех. Всех, Кувалда, зуб даю. Он пристрелил Саблю, забрал Амулет, а Секира даже не высунулся!
— А ты гфе был, фубина? — прошипел разочарованный фюрер, — В кустах отсиживался? Ох, Тарелка, ты меня зфоровоо пофвел.
— Тарелка, Тарелка, я его видел! — К «Харлею» уйбуя подбежал один из бойцов. — Он сел в машину к какому-то челу!
— Кувалда, мы засекли Кортеса! — крикнул обрадованный Тарелка. — Я его догоню!
— А ты был не прав насчет полиции, — сообщил Артем, глядя в зеркальце заднего вида. — У нас на хвосте патрульные.
«Гольф» стремительно догоняли два бело-голубых мотоцикла. Кортес быстро вытащил из кармана куртки монокль темного стекла и, обернувшись, несколько секунд пристально разглядывал преследователей.
— Не останавливайся!
— Конечно, — буркнул Артем, перестраиваясь в правый ряд. — Уволь, дружище, полиция есть полиция. Они будут стрелять.
«Гольф» остановился.
— Ну ладно, — Кортес угрюмо посмотрел на Артема и спрятал монокль. — Из машины не выходи, оставайся на месте, руки положи на руль, мотор не выключай. Я сам с ними разберусь.
Он откинулся назад и положил обе руки себе на колени. Патрульные остановились метрах в десяти позади «Гольфа», один них слез с мотоцикла и подошел к машине.
— Старший инспектор лейтенант Сидоров, — козырнул он в открытое окно. — Нарушаете, значит. — Глаза полицейского внимательно следили за руками Артема и его спутника. — Аварию видели?
— Конечно!
— Хорошо. — Сидоров сглотнул, подбирая слова. — Я ищу одного чела. Очень подозрительного. Не видели?
— На такой скорости я по сторонам не смотрю, — остроумно заметил Артем.
Инспектор шутки не поддержал.
— Будете разъезжать на такой скорости — нарветесь на неприятности. — Его взгляд переместился на сидящего в тени Кортеса. — Этот чел все время был с вами?
— А это имеет отношение к превышению скорости? — холодно осведомился Кортес, не покидая тень.
Сидоров почесал у себя под шлемом.
— Высунься на свет, чел.
Вторая рука лейтенанта скользнула к кобуре, но он не успел.
Кортес выстрелил без какой-либо подготовки. Только что его руки спокойно лежали на коленях, и вот он уже сжимает дымящийся пистолет. Промахнуться было невозможно. Сидорова отбросило от «Гольфа» метра на два, салон наполнился пороховым дымом. Кортес распахнул дверцу, выскочил из автомобиля и начал яростно палить в сторону патрульных мотоциклов, буквально изрешетив пулями второго полицейского.
Артем инстинктивно прижался к рулю и зажмурил глаза. Прийти в себя его заставил ввалившийся в салон Кортес.
— Посмотри на этого полицейского, — велел он, перезаряжая пистолет.
— Что? — переспросил Артем, не спеша выпрямляться.
Кортес убрал оружие в кобуру и, потянув Артема за шиворот, ткнул пальцем в труп Сидорова:
— Смотри.
Артем почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились. Очертания трупа стали медленно изменяться: исчезли форменная куртка, шлем, жетон на груди, и вместо полицейского на асфальте оказался невысокий, мускулистый парень, затянутый в черные кожаные штаны и жилетку. Его голова была повязана ярко-красным платком, резко выделявшимся на фоне темного месива, в которое превратилось его лицо.
— Красные Шапки, — прохрипел Кортес.
— Как это произошло? — пробормотал Артем.
— Поехали!
Повторять Кортесу не пришлось. Артем надавил на газ, но потребовал:
— Объясни, что происходит.
— Они отвели тебе глаза, — объяснил Кортес. — Навели морок.
— Что значит «отвели глаза»?
— Это как гипноз. Ты видел то, чего не было. Тебе только казалось, что ты видишь полицейских.
Артем с недоверием покачал головой. Кортес запустил руку под куртку и процедил сквозь зубы:
— Планы меняются. Едем в Царицыно. — Он поморщился и вытащил руку — вся кисть была в крови.
— Тебя подстрелили?
— Едем в Царицыно, — повторил Кортес, — в парк. Увидишь красный кирпичный забор, а в нем — дубовые ворота. Это монастырь... — он без сил откинулся на спинку сиденья. — Монастырь эрлийцев.

Монастырь пришлось поискать. Минут десять «Гольф» плутал по темным дорожкам Царицынского парка, пока не уперся в высокую кирпичную стену, над которой густо шумели деревья. Следуя вдоль нее, Артем отыскал тяжелые, обитые кованым железом ворота и остановился на небольшой площадке, слабо освещенной раскачивающимся фонарем. Кортес был без сознания.
Проклиная свой альтруизм, Артем вышел из автомобиля и, подойдя к воротам, несколько раз ударил по ним элегантным молоточком.
Ничего не произошло. Подождав для приличия несколько секунд и не обнаружив никаких признаков жизни, Артем снова занес молоток, но его остановил тихий скрип петель. В одной из створок ворот открылась маленькая калитка, и из нее вышли два монаха. Первый был крайне худ, и ряса мешком болталась на долговязой фигуре, его большие живые глаза быстро обежали визитера, но, видимо, ничего интересного не обнаружили.
— Монастырь закрыт, сын мой, — буркнул он. — Приходи потом, не напрягай послушников.
— У-ум, — согласно промычал второй монах, ковыряя в зубах спичкой. — Обещаю, мы помолимся за твою бессмертную душу. Проваливай.
Второй был полной противоположностью своего коллеги и буквально излучал здоровую, жизнерадостную полноту. Ряса, усыпанная хлебными крошками, трещала на нем по швам, а толстые губы лоснились от сала. Судя по всему, Артем вытащил его из-за стола.
— Провалил бы, — в тон ему ответил Артем, — но Кортес просил привезти его именно сюда. Может, он ошибся?
Монахи переглянулись.
— Не ошибся, — проворчал длинный и, подойдя к автомобилю, критически посмотрел на пассажира. — Что на этот раз, Кортес?
Раненый не отзывался.
— Кортес, — монах бесцеремонно похлопал его по щекам. — Что случилось?
— Простудился, брат Ляпсус, — язвительно ответил Кортес и тут же закашлялся.
— Посмотрим.
Монах наклонился и распахнул на раненом куртку.
— Ого! Простуда-то с осложнениями.
— Что-нибудь серьезное? — забеспокоился Артем. — Он не умрет?
— Каждый больной когда-нибудь умрет, — философски заметил брат Ляпсус. — Кортес, надеюсь, ты при деньгах?
— Темный Двор заплатит, — слабым голосом ответил раненый, протягивая монаху черную пластиковую карточку. — У меня неограниченный кредит.
— Тогда все в порядке! Принеси носилки, брат Курвус, — распорядился повеселевший Ляпсус. — Нашему пациенту требуется срочная помощь!
Толстяк рысью бросился к калитке.
— Надеюсь, ты помнишь правила, Кортес? — монах приподнял его веко и внимательно осмотрел зрачок раненого. — Монастырь придерживается строгого нейтралитета. Очень строгого. Добыча у тебя с собой?
—Да.
— Не стоит брать ее в обитель.
— До утра.
— Ни на секунду.
Кортес ткнул пальцем в Артема:
— Тебе придется выручить меня еще раз.
Брат Ляпсус демонстративно отступил от автомобиля, давая понять, что его эти дела не касаются.
— Я здесь ни при чем, — быстро откликнулся Артем.
— Уже нет, — улыбнулся Кортес. Его рубашка под расстегнутой курткой была вся пропитана кровью, — тебя видели со мной и будут искать.
— Им придется иметь дело с полицией.
— Они тебя достанут, — Кортес снова закашлялся. — Помочь тебе могу только я. Подумай, Артем, ты же все видел.
Вот и делай добро людям. В тот момент Артем еще не ощутил всей глубины трясины, в которую он вляпался, но нехорошие предчувствия его уже охватили. Выбор был небогатый. Уехать или...
Артем сглотнул и круто изменил свою судьбу:
— Что я должен сделать?
— В моем рюкзаке лежит серебряный контейнер, в нем Карфагенский Амулет. Когда приедешь домой, позвони по телефону, — раненый продиктовал номер. — Скажешь, что есть посылка от Кортеса. К тебе приедут навы. Их знак — белка, грызущая орехи. Отдашь контейнер, и все. Запомнил?
В изложении Кортеса все выглядело очень просто. Артем кивнул.
— Если возникнут проблемы, приезжай завтра вечером в клуб «Ящеррица». Тебя найдут...
— Какие проблемы?!
Ляпсус тронул раненого за плечо:
— Пора.
Монахи осторожно переложили Кортеса на носилки.
— Клуб «Ящеррица», — повторил он и потерял сознание.
Ворота захлопнулись.
Артем возвращался домой, почти не видя дороги. Город, еще три часа назад казавшийся знакомым и безопасным, стал чужим и подозрительным. Перед глазами Артема вставали то трупы возле разбитых джипов, то полицейские, невероятным образом превращающиеся в каких-то байкеров, то странные монахи. Стрельба, кровь, смерть...
Он ехал по Тайному Городу.
Глава 5
«...Мэр столицы официально заявил, что расследование ночного инцидента будет проведено в кратчайшие сроки, и выразил уверенность, что организаторы этой наглой выходки окажутся за решеткой уже до конца недели...»
(«Эхо Москвы»)

«...По информации пресс-службы Великого Дома Чудь в ходе штурма клан Гниличей потерял до семидесяти воинов убитыми и около полусотни ранеными, потери же Ордена незначительны и обусловлены внезапностью нападения Красных Шапок. Однако в Замок сегодня ночью прибыли более тридцати эрлийских врачей, что свидетельствует...»
(«Тиградком»)

* * *
Резиденция Вестника
Москва, улица Новый Арбат, 27 июля, вторник, 02:18

— Идиоты! Недоумки!!! Вы хоть понимаете, что вы натворили?!! — орал взбешенный Любомир, бегая по кабинету. — Вы испортили все! Все!! Все!!!
Длинные волосы колдуна растрепались, бледное лицо покрылось красными пятнами, а брызги слюны долетали до самых отдаленных уголков помещения. Пыльные склянки, стоящие на рабочем столе колдуна, тихо позванивали в такт его метаниям, полки дрожали, и даже факелы на стенах поумерили свой пыл и светили очень осторожно, с опаской. Сердце Вестника неистово требовало выхода накопившейся ярости, и все находящиеся в кабинете предметы, одушевленные и неодушевленные, старались не привлекать к себе внимания. Не прекращая выкрикивать ругательства, колдун разбил два горшка с патентованной мазью, предотвращающей непредвиденные флюктуации, пинками затолкал под стол ни в чем не повинную жаровню и в клочья разорвал древнейший манускрипт, на расшифровку которого потратил три последних месяца.
Несколько успокоившись, но все еще покрытый красными пятнами, Любомир пригладил волосы, медленно прошел к своему креслу, высокая спинка которого едва не упиралась в потолок, и, погрузившись в него, холодно посмотрел на провинившихся соратников.
Секира, шея которого была перевязана грязной, окровавленной тряпкой, и Кувалда одновременно подняли головы, но, столкнувшись с ледяным взглядом ярко-зеленых глаз колдуна, снова опустили их. От былого задора Красных Шапок не осталось и следа. Фюреры сидели на маленьких, крайне неудобных табуретах, любезно предоставленных Любомиром, и распространяли вокруг удушливый запах дешевого виски — безумно страшась аудиенции, они выпили по бутылке каждый.
— Подведем итоги. — Любомир выдержал многозначительную паузу. — В результате блестяще проваленной операции мы потеряли клан Гниличей. Часть бойцов погибла во время штурма, а остальные, оставшись без главаря, не представляют реальной силы. Уверен, что они уже режут друг друга в поисках нового фюрера.
Продолжая говорить, Любомир открыл одну из тумбочек стола и начал рыться в ней.
— По городу, который мы с вами хотели завоевать, рыщут разъяренные чуды. — Колдун оторвал взгляд от содержимого тумбочки и посмотрел на Красных Шапок. — Признаться, мне даже жаль этих недотеп. Они-то считают вас полноценными врагами и наверняка приедут в Южный Форт объявлять войну... Знали бы они реальное положение дел — умерли бы со смеху. Вы не находите?
Фюреры не нашли. Они одновременно вздохнули и уныло переглянулись. По крайней мере, расчет Секиры оказался верным — убивать своих бестолковых слуг Любомир не собирался.
— Надо отдать вам должное: время для междоусобицы выбрано самое подходящее. — Теперь колдун говорил гораздо медленнее. Он успокоился, и красные пятна уже не освежали его бледное лицо. — Кстати, вы не слышали, что медведя сначала убивают, а уже потом делят его шкуру?
— Потом можно и не успеть, пистон мне в ухо, — буркнул Секира.
— Что? — скривился Любомир.
— Сабля принес бы тебе Амулет, ты бы сделал его императором, а он бы убил нас.
— Превосходно, — колдун беспомощно всплеснул руками и вновь нагнулся к тумбочке. — Кто напал на Саблю?
— Он, — Кувалда мотнул головой на Дурича.
— Просто Гнилич поехал на юг, а Кувалда прикрывал северные пути отступления, — тут же сообщил Секира, испугавшись, что отвечать за неудачу придется ему одному.
— Совместное творчество, — проворчал Любомир, почти исчезнув под столом, — не похоже на вашу семейку.
— Это он все прифумал, — сдал подельника Кувалда.
— Вранье! — возмутился перепуганный Дурич. — Шибзич начал первый! И меня втянул. А я уйбуя Затычку в этом деле потерял! Он мне как брат был!
— Оставим это, — колдун наконец-то нашел, что искал и, вернувшись в кресло, выложил на стол три маленькие пробирки, наполненные бурой жидкостью. — Оба хороши.
Красные Шапки согласно закивали головами, не сводя глаз с подозрительных склянок.
— Помните, что это? — Любомир демонстративно зевнул и небрежно указал на пробирки мизинцем.
— Наша кровь. — Кувалда нахмурился. — Ты говорил, что хочешь выяснить, почему Красные Шапки не способны к магии, и фолжен сфелать анализы. Я фумал, ты всю ее использовал.
— Это остатки. Сохранил на всякий случай. — Колдун встряхнул пробирки и поднес их к свету. — Секира, — склянка вернулась на стол, — Кувалда, Сабля... Нет, Сабля нам больше не нужен.
Он резко взмахнул рукой, и последняя пробирка со звоном врезалась в стену. Фюреры вздрогнули и отшатнулись. На стене кабинета быстро растекалась грязная клякса. Кровь Сабли.
— Начиная с этого момента, — холодным, отстраненным голосом произнес Любомир, — любое неповиновение, малейшая попытка встать мне поперек дороги закончится для вас смертью. Где бы вы ни были, как бы ни спрятались, кто бы вас ни защищал, вы не сможете укрыться от моего гнева. Располагая образцами ваших тканей, я легко превращу всю вашу кровь... ну, например, в мочу.
Фюреры завороженно смотрели, как колдун взял со стола пробирки и небрежно бросил их куда-то в тумбочку стола. В том, что беловолосый коротышка в силах выполнить свою угрозу, они не сомневались. Любомир шумно захлопнул дверцу тумбочки и уже весело посмотрел на незадачливых соратников:
— Со своей стороны я обещаю, что помогу стать императором тому из вас, кто сделает для нашей победы больше. При этом я не позволю убить неудачника. Он станет, ну, например, королем Западного Бирюлево, отправится в почетную ссылку, но, обращаю ваше внимание, живым. Я лично прослежу за этим.
Он помолчал, давая возможность Красным Шапкам обдумать сказанное, и закончил:
— Надеюсь, условия приемлемы?
Кувалда глубоко вздохнул и угрюмо кивнул головой:
— Вполне.
— Я с тобой, Любомир! — встрепенулся Секира. — У Красных Шапок будет император! — Дурич свысока посмотрел на одноглазого конкурента, — а в Западном Бирюлево — новый король.
— Не сомневаюсь, — буркнул Кувалда.
— Ну, хватит, — оборвал приободрившихся фюреров колдун. — Надо подумать, что делать дальше. Секира, ты опознал нападавших?
Дурич погрустнел:
— Одного.
— Надеюсь, — с мягкой издевкой осведомился Любомир, — того, которому удалось сбежать с нашим Амулетом?
— Нет, — нехотя признался Секира, — убитого.
Кувалда многозначительно хмыкнул.
— И кто же это был? — прежним тоном спросил колдун.
— Чел, — Дурич презрительно выпятил нижнюю губу, — наемник. Зовут Лебедь.
— Что мы о нем знаем?
— Ну, обычно работал с Кортесом, тоже челом. В городе уже несколько лет.
— Еще что-нибудь?
Секира замялся:
— Говорят, что этот Кортес чуть ли не друг Сантьяги.
— Интересно, — колдун позвонил в серебряный колокольчик. — Псор, чай, большую чашку.
Молчаливый раб поклонился и убрался в ту же маленькую дверцу, через которую он проник в кабинет.
— Значит, Великий Дом Навь. — Колдун зябко поежился и огляделся.
Небольшая железная жаровня, повинуясь его взгляду, выбралась из-под стола и послушно подбежала к креслу. Угли в ней вспыхнули, и Любомир с наслаждением протянул руки к огню.
— Великий Дом Навь. Они, видимо, следили за Замком и ждали нас. Ловко придумано. Отследить челов-наемников нереально... Ловко! — колдун презрительно посмотрел на соратников. — Теперь-то вы понимаете, что натворили?
Красные Шапки преданно замотали головами. Любомир вздохнул:
— Если Амулет в Цитадели, то уже завтра Темный Двор может остаться единственным Великим Домом в городе. По сути, навам остается только уничтожить меня. Ну, и вас за компанию, полукровок непредсказуемых.
Фюрерам подобная картина не понравилась.
— Может, Амулет не в Цитафели? — робко предположил Кувалда. — Чуфы сейчас на ногах, навы вряф ли сунутся в их сектор.
— А зачем им туда? Кортес сам принесет добычу.
— А прослефить Амулет нельзя? — поинтересовался Шибзич.
— Увы! Амулет находится в серебряном контейнере, — Любомир щелкнул пальцами, и в воздухе появилось изображение гладкого блестящего прямоугольника, на одном боку которого был выгравирован замысловатый иероглиф. — Контейнер скреплен моей печатью, и проследить его невозможно. Мы пали жертвой собственной предусмотрительности.
— Неудобно получилось, — согласился Секира. Поскольку предусмотрительностью Красные Шапки не страдали, Дурич не очень хорошо понял последнюю фразу колдуна, но на всякий случай решил посочувствовать.
— Слышь, Любомир, мы Кортеса вроде зацепили. — Подумав еще чуть-чуть, он добавил: — Не могли не зацепить. Убегал он как-то неуверенно.
— От кого убегал? Судя по твоему отчету, он просто перестрелял твоих бойцов, забрал Амулет и уехал.
— Я бойцов на байках послал, — шмыгнул носом Кувалда, — они его фогнали.
— Дальше можешь не продолжать, — остановил одноглазого колдун. — Кто-нибудь из этих бойцов спасся?
— Нет, — потупился Шибзич.
— Значит, куда направился Кортес, мы не знаем.
— Мы его зацепили, — упрямо повторил Секира. — Он ранен.
— Будем надеяться. Спасибо, Псор. — Любомир взял чащку из рук раба и, отхлебнув обжигающе горячего чая, задумчиво произнес: — Если ты его действительно достал, есть вероятность, что он не добрался до Цитадели.
— А я что говорю! — обрадовался Секира и злобно посмотрел на Шибзича. — Я его найду!
— Найдешь? — переспросил колдун. — И что будешь делать?
Фюрер Шибзичей мстительно засмеялся.
— Кувалда!
— Фа, Любомир!
— Как ты думаешь, — поинтересовался колдун, — наемник будет рисковать жизнью ради добычи?
— Наемник? Чел? — одноглазый помотал головой. — Нет.
— Значит, если он ранен, он, скорее всего, поедет к врачу?
— Точно!
— Хорошо. — Любомир сделал еще один маленький глоток. — Мы потеряли его в самом конце Ленинского проспекта. Куда он мог направиться?
— Куда угодно, — махнул рукой Секира. — Кто знает этих челов?
— Только к эрлийцам, — Кувалда презрительно сплюнул, — больше некуфа.
— Это почему? — взвился Дурич.
— Успокойся! — Любомир перевел взгляд своих огромных ярко-зеленых глаз на Шибзича. — Почему?
— Во-первых, эрлийцы поставят его на ноги быстрее всех. Форого, конечно, но если платит Темный Фвор, можно себе позволить, — рассудительно ответил одноглазый, — а во-вторых, любой человский фоктор сразу сфаст его в полицию. У него же пулевое ранение! — Шибзич снова сплюнул и повернулся к сопернику: — Если, конечно, они его фействительно ранили.
Секира зарычал.
— Хорошо, — тихий голос Любомира мгновенно успокоил Дурича, — Кувалда, Кортес за тобой. Найди мне его, достань хоть из-под земли. Если надо — разнеси этот монастырь вдребезги, но отыщи Кортеса или Амулет. Понятно?
— Понятно! — вскинулся Шибзич, довольный возможностью отличиться.
— Хорошо, что понятно, — колдун поставил чашку на стол, — а заодно перестань плевать в моем кабинете, тут тебе не хлев.
— Извини, Любомир, — смутился фюрер. — Привычка.
Дурич злорадно гоготнул.
— Секира, — обратился к нему Любомир, — твоя задача сложнее.
Молодой фюрер напрягся.
— В ближайшее время я буду слушать Цитадель, — негромко произнес колдун.
— Но это невозможно, — ошарашенно промычал Кувалда.
— Ты забываешься, — с холодной скромностью заметил Любомир. — Секира, подготовь команду бойцов и будь на стреме. Если Кортес сам свяжется с навами, будь готов ехать на перехват.
— Это... Любомир, — Дурич соображал очень небыстро, — то есть надо будет, когда нав поедет на стрелку, проследить его и замочить?
— Тебя что-то смущает? — с легкой угрозой поинтересовался колдун.
— Но убить нава...
— Вопреки широко распространенному мнению о бессмертии навов, — устало произнес Любомир, — на деле это совершенно не так. Они действительно практически не восприимчивы к болезням, а их раны очень быстро заживают, но...
Колдун поднялся из кресла и, выйдя из-за стола, встал перед Красными Шапками.
— Псор!
Маленький раб мгновенно поднес хозяину изящную резную шкатулку.
— Посмотрите.
Фюреры встали с табуретов и подошли к колдуну.
— Это древнее оружие, усиленное моими заклинаниями, таит в себе смертельную опасность для любого нава. С его помощью необходимо вскрыть грудную клетку врага и вырвать сердце. — Любомир улыбнулся. — Правда, просто?
— Очень, — согласился Секира, жадно пожирая глазами странной формы обсидиановый клинок, покоящийся на зеленом бархате шкатулки.

— Этого не может быть, этого просто не может быть, — в волнении повторила Ярослава.
Она судорожно сжала виски руками и отчаянно замотала головой, казалось, еще чуть-чуть, и из ее глаз хлынут слезы. Новость, которую только что преподнесла ей королева, оглушила обычно хладнокровную и выдержанную жрицу.
Вестник умер. Последняя надежда на возрождение Великого Дома Людь рухнула.
Пока королева сообщила об этом только узкому кругу — жрицам Зеленого Дома, спешно вызвав их среди ночи во дворец. Боясь поверить в подобный кошмар, женщины беспомощно молчали, и только Ярослава нашла слова. Ее ненависть к королеве вырвалась наружу:
— Ты убила его, — длинный палец жрицы указал на Всеславу, — ты не хотела уступить ему трон. Я требую суда над королевой — она убийца!
Эмоциональный всплеск Ярославы не произвел на повелительницу Зеленого Дома ни малейшего впечатления.
— Не стоит терять голову, моя милая, — тихо произнесла она в ответ. — Нам всем сейчас очень тяжело.
Всеслава медленно опустилась на трон и горестно вздохнула. Впервые за многие годы молодая королева была одета в траур. Тонкое черное платье подчеркивало бледность лица и потухший взгляд огромных ярко-зеленых глаз. Прекрасные волосы, собранные в простой узел, были покрыты легким черным платком, и исходящий от них аромат жасмина был почти неощутим. Из драгоценностей королева предпочла одно лишь изящное кольцо с изумрудом. В свое время стилисты ее величества потратили больше месяца, чтобы подобрать подходящий траурный наряд. Этот комплект назывался «непереносимая утрата» и рекомендовался для особо горестных событий. Всеслава отметила, что наряд удался.
— Тело Вестника находится здесь, — по-прежнему тихо сообщила она, — и вы сможете убедиться в том, что его смерть наступила от естественных причин.
Потрясенные жрицы молчали, и Всеслава с облегчением поняла, что экстремистский выпад ее давней соперницы не нашел у них понимания. По крайней мере, пока, по горячим следам. В дальнейшем она сумеет нейтрализовать попытки Ярославы обвинить ее в смерти мальчика.
— Мы уверены, что ваше величество простит Ярославе ее несдержанность, — громко сказала Мирослава, самая старая из жриц Зеленого Дома. — Горе, которое обрушилось на нас... Она не ведала, что говорит.
— Мы понимаем, что подобное известие может выбить из колеи кого угодно, — голос Всеславы был по-прежнему тих, но в нем появились маленькие льдинки, — и готовы оставить без внимания этот инцидент.
Ярко-зеленые глаза королевы остановились на Ярославе. Поняв, что осталась в одиночестве, долговязая жрица покорно склонила голову:
— Надеюсь, вы сможете простить меня, ваше величество.
Королева молча перевела взгляд на Мирославу:
— Мы можем пойти проститься с Вестником.
Просторная комната, в которой оказались жрицы, располагалась в левом крыле Зеленого Дома, полностью отданного под личные покои ее величества. Высокие окна были плотно занавешены тяжелыми, темно-зелеными шторами, золотые бра на обитых шелком стенах не горели, и в помещении царил траурный полумрак. Тело Вестника покоилось в резном ковчеге, установленном в центре комнаты. Длинные белые волосы мальчика были аккуратно зачесаны назад, оставляя открытым высокий чистый лоб, перехваченный золотым обручем. Маленькое лицо ребенка заострилось, кожа приобрела неестественную, прозрачную белизну, а на глазах, по обычаю людов, лежали крупные золотые монеты. Он был одет в простую холщовую рубашку, украшенную по вороту тонкой зеленой вышивкой, и такие же простые штаны.
Жрицы столпились вокруг ковчега и несколько минут горестно всматривались в безжизненное лицо Вестника.
— Отчего он умер? — негромко спросила Ярослава.
— Мощь Колодца Дождей сожгла его.
Глаза высокой жрицы снова вспыхнули.
— Ты издеваешься над нами, королева? — прошипела она. — Он же Вестник! Его сердце могло выпить весь Колодец!
— Он был еще дитя! — закричала в ответ Всеслава. — Он был слаб! Колодец сжег душу Вестника!
— Ты специально ускоряла его обучение!
Это обвинение было уж совсем надуманным. Все жрицы Зеленого Дома участвовали в составлении программы и обучении Любомира. Каждый его шаг просчитывался, выверялся и выносился на обсуждение.
— Возможно, ошиблись мы все, — произнесла Мирослава, — и вина за гибель Вестника ложится на каждую из нас.
Громкий, надтреснутый голос старой жрицы прервал разгорающийся конфликт. Мирослава с достоинством поправила свои длинные седые волосы и, подойдя к ковчегу, нежно взяла ребенка за руку. Тонкая кисть мальчика утонула в морщинистой руке, и в комнате наступила гнетущая тишина. Казалось, жрицы даже перестали дышать, стараясь не мешать Мирославе. Некоторое время старуха молчала, устало прикрыв глаза, и, наконец, объявила:
— В нем нет яда или железа. Тело и дух Вестника были спокойны перед смертью. — Она открыла глаза и обвела взглядом жриц. — Он умер сам.
Горестный вздох пронесся по комнате. Разочарованная Ярослава попыталась что-то сказать, но передумала: авторитет старой жрицы никто не подвергал сомнению.
— Я донесу эту весть до баронов.
— Это обязанность королевы, моя милая, — прервала ее Всеслава. — Я объявила приход Вестника, и я объявлю, что мы потеряли его.
— Баронам вряд ли понравится эта новость. В доменах готовились к большой войне.
— В доменах поторопились. В ближайшее время Зеленый Дом вряд ли будет вести серьезные боевые действия.
— Да, королева, — жрицы склонили головы.
— Сегодня вечером я жду баронов в Зеленом Доме. Надеюсь, на общем совете мы сможем выработать стратегию развития Великого Дома Людь.
— Да, королева, — повторили жрицы.
Теперь Всеслава снова стала королевой, полновластной хозяйкой Зеленого Дома.
— Я жду вас в полночь. Вместе с баронами.
Оставшись одна, Всеслава подошла к большому зеркалу, висящему на стене, и, сдернув закрывающий его черный шелк, внимательно посмотрела на свое отражение. Глубокая вертикальная морщина на лбу, круги под глазами, складки... Стилисты не зря потратили несколько часов, создавая на ее лице маску скорби.
«Надеюсь, жрицам понравилось. Пусть видят, как тяжелое известие подкосило их красавицу-королеву».
Но перед баронами она предстанет совсем другой. Не сломленной, а уверенной в себе, вызывающей восхищение и поклонение. Бароны должны быть уверены в своей королеве и ее власти. Особенно теперь, когда их будущее вновь тесно связано.
Женщина нахмурилась. Оставалось самое главное.
Она подошла к ковчегу и, вытащив из складок юбки маленький хрустальный флакончик, поднесла его к носу мальчика. По комнате распространился резкий пряный запах. Безжизненное лицо ребенка медленно порозовело, на шее запульсировала жилка, скривились тонкие губы, и медленно, тяжело застучало сердце Вестника.
«Сколько же в тебе силы, щенок, — подумала Всеслава, глядя на быстро оживающего Вестника, — раз ты смог обмануть даже жриц Зеленого Дома».
На секунду, на одно мгновение в ней шевельнулась неуверенность в своих силах. Сумеет ли она...
Мальчик застонал и открыл глаза.
Всеслава взяла себя в руки. Она медленно закрутила золотую крышечку флакона и, спрятав его в складках юбки, нагнулась к ребенку:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — улыбнулся в ответ Любомир и, приподнявшись, огляделся. — Они ушли?
— Да.
— Хорошо, — повторил мальчик, выбрался из ковчега, но, едва оказавшись на ногах, зашатался, и королева была вынуждена поддержать его.
Было видно, что спектакль отнял у Вестника много сил. Продолжая держать Всеславу за руку, он с удивлением посмотрел на свои дрожащие пальцы и недовольно буркнул:
— Неужели мы не могли обойтись без этого?
— Нет, — твердо ответила королева, — жрицы и бароны Зеленого Дома должны быть уверены в твоей смерти. Мы уже обсуждали это.
— Но если среди них есть враги, почему бы нам просто не убить их?
— Потому что Вестник должен объединить Великий Дом, а не начинать междоусобицу, — резко прервала его Всеслава.
Тысячу раз она повторяла эту простую мысль мальчишке и даже сама стала верить в нее. А щенок продолжал упрямиться.
— Через два-три года твоя сила станет всепобеждающей, и мы организуем триумфальное возвращение. Ты сядешь на трон, и никто не сможет воспротивиться твоей власти.
— На свой трон, — подчеркнул мальчик, — он принадлежит мне по праву.
— Да, мой маленький принц, — склонила голову королева.
— Я все-таки не понимаю. Почему кто-то не хочет, чтобы я взошел на престол? — по-детски надув губы, спросил Вестник. — Ведь мое правление возродит Великий Дом Людь.
— Видишь ли, мой маленький принц, — осторожно подбирая слова, ответила Всеслава, — твое появление ломает сложившуюся систему власти.
— Власти королевы? — прищурился Любомир.
«Ах ты, язва!»
Всеслава отрицательно покачала головой.
— Власти жриц. Абсолютная монархия в Зеленом Доме — миф. Большинство решений я принимаю только с одобрения жриц Зеленого Дома, внутри же доменов они практически не подконтрольны мне. И только Спящий знает, какие усилия приходится мне прикладывать, чтобы удержать баронов от междоусобиц. — Королева вздохнула. — С твоим приходом жрицы станут не нужны. Они лишатся доступа к Колодцу Дождей, лишатся власти. Боюсь, этого более чем достаточно, чтобы некоторые из них решились на противостояние.
— Ты говоришь о Ярославе?
— В том числе.
— Что она может мне сделать?
— Пока что — все, мой маленький принц. Ярослава — сильная и опытная жрица, и сейчас ее возможности гораздо выше твоих, — королева потрепала Любомира по щеке, — ты еще слишком уязвим.
— Может быть, ты и права, хотя я не чувствую себя столь слабым, — подчеркнул Вестник.
— Нельзя недооценивать противника.
— Ну ладно, — мальчик снова поднес к глазам руку: пальцы уже не дрожали. — Ты уверена, что там, где я буду жить, безопасно?
— Барон Мечеслав отвезет тебя в свой охотничий домик. Территория охраняется его дружинниками, и даже жрицы не знают об этом убежище. Ты будешь одновременно и рядом и далеко. Я смогу часто навещать тебя, и мы получим возможность продолжить обучение.
— Ты обещаешь?
— Конечно.
— Я буду скучать без тебя, — он мягко взял ее за руку, — я всегда скучаю без тебя.
— Я тоже, — в тон ему ответила Всеслава и так же мягко освободилась. — Я сильно привязалась к тебе, Любомир.
Мальчик внимательно посмотрел на королеву, но не заметил на ее лице ни тени насмешки. Женщина была абсолютно серьезна, и Любомир решился.
— Ты останешься королевой, Всеслава, я обещаю! — жарко прошептал он. — Мы будем вместе править людами, ты и я.
Этого еще не хватало! Меньше всего на свете Всеслава хотела, чтобы Любомир почувствовал то жгучее отвращение, которое охватило ее. Ярко-зеленые глаза женщины ласково обежали маленькое лицо мальчика.
— Мы не сможем быть вместе, — легкая грусть прозвучала в ее голосе. — Ты — Вестник. Тебя ждут великие дела, но править ты будешь в одиночестве.
— Я — Вестник, — в глазах мальчика вспыхнул упрямый огонек, — а значит, все будет так, как я хочу.
Ответить Всеслава не успела. Дверь тихо отворилась, и в комнату вошел одетый по-дорожному Мечеслав.
— Барон, — Всеслава шагнула навстречу своему другу, — ну, наконец-то.
Любомир слегка нахмурился. Нежность, с которой королева относилась к этому крепышу, коробила его.
— Моя королева, — Мечеслав склонился и поцеловал хрупкую женскую ладонь.
— Все ли готово к путешествию?
— Да, ваше величество, мы можем выехать прямо сейчас.
— Тогда не стоит медлить.
Их взгляды встретились: напряженный — Всеславы и спокойный, уверенный в себе — барона. Его рука опустилась на рукоять висящего на поясе кинжала:
— Согласен, ваше величество.
Любомир еще плохо разбирался в боевых артефактах и не смог оценить оружие барона. То, что он принял за обычную игрушку, было «журавлиным клювом», самым мощным средством убийства магов.
— Я надеюсь на вас, барон, — прошептала королева.
— Ваш покорный слуга, — Мечеслав чуть кивнул.
Королева повернулась к мальчику:
— До скорой встречи, мой маленький принц.
Любомир улыбнулся и молча вышел из комнаты.

— Ваше величество, — осторожный голос фрейлины доносился откуда-то издалека, — ваше величество.
Королева чуть-чуть приоткрыла глаза. Прошлое, проклятое прошлое постоянно преследовало ее. Тысячи раз она видела во сне эту сцену: сцену прощания с Любомиром, и тысячу раз спрашивала себя, правильно ли она поступила. Ответ пришел сам по себе: Вестник вернулся. Ее ночные кошмары обрели плоть.
— Ваше величество, — напомнила о себе фрейлина, — жрицы.
— Да, — широко распахнутые глаза королевы смотрели в потолок, — я приму их.
Подметая пол длинными подолами одинаковых зеленых платьев, жрицы важно прошествовали через весь зал и чинно выстроились перед троном. Двери бесшумно закрылись, и в помещении повисла напряженная тишина. Всеслава медленно, тщательно выдерживая паузу, оглядела жриц и про себя усмехнулась: волнуются, явно волнуются. Только Мирослава, самая старая жрица, держалась хладнокровно, остальные же, особенно две молоденькие подружки Любава и Снежана, низко склонили головы, стараясь не встретиться взглядом со своей повелительницей. Что же они задумали? Королева не ожидала от этой внезапной аудиенции ничего хорошего. Наверняка Ярослава, ее заклятая подруга, попытается использовать разразившийся в городе кризис в своих интересах. Вот только каким образом?
— Я не ждала вас сегодня, — нарушила тишину королева. — Что заставило вас просить об аудиенции?
Ярослава уверенно шагнула вперед:
— Надеюсь, королеве известно о боевых действиях, развернувшихся в городе?
«Какая же она нескладная, — в очередной раз отметила Всеслава. — Длинное тело, длинные худые ноги, длинный нос. Настоящая цапля».
— Ты говоришь о беспорядках в секторе чудов? — со всем возможным безразличием осведомилась королева. — Если ты собралась поведать мне о них, то репортеры «Тиградкома» опередили тебя на несколько часов.
Жрицы переглянулись. Спокойствие повелительницы сбило их с толку.
— Мне непонятна ирония, с которой ее величество относится к происходящему! В городе идет война, безопасность Великого Дома Людь под угрозой, а королева узнает обо всем из теленовостей! Как это возможно, спрашиваю я вас? Как?
Ярослава явно, как плохая актриса, играла на публику. Ее пламенная речь была обращена не к королеве, аудиенции которой она добивалась, а к жрицам. И небезуспешно: по их нахмуренным лицам Всеслава поняла, что бой на проспекте Вернадского перепугал жриц не на шутку. А Ярослава, вдохновленная молчанием королевы, разошлась еще больше:
— Стремительность, с которой развиваются события, говорит о том, что нам противостоит опытный и сильный враг! Готовы ли мы к войне? Можем ли мы спать спокойно? — Длинная жрица выдержала мелодраматическую паузу. — Нет. Колодец Дождей иссяк.
— Это сезонное снижение уровня мощности, — хладнокровно заметила королева. — К ближайшему полнолунию он наверняка восстановится.
— Очнитесь, ваше величество! — перебила ее жрица. — В городе идет война, и никто не знает, есть ли у нас время до полнолуния! Мы должны действовать!
— Да! — неожиданно звонко выкрикнула Снежана и тут же стушевалась под ледяным взглядом Всеславы.
— Мне, в отличие от королевы, небезразлично происходящее в городе, — довольная проявленной поддержкой Ярослава улыбнулась, — и я знаю, что ровно неделю назад великий магистр дал аудиенцию двум эмиссарам Великого Дома Навь. Одним из них, по моим данным, был Сантьяга.
Жрицы заволновались.
— Что замышляет Темный Двор? Какие интриги они плетут за нашими спинами? Кровь уже пролилась, и сытое благодушие королевы выглядит преступлением!
Низложение! Вот, что она замышляет! Оставаясь спокойной внешне, Всеслава напряглась, и ее огромные ярко-зеленые глаза потемнели от гнева.
— Подобные действия дискредитируют верховную власть! Во время кризиса королева должна сплотить вокруг себя своих подданных, проявить твердость и здравомыслие, а не отсиживаться в стороне от событий! Именно этого мы ожидали, выбирая Всеславу! И именно этого мы не видим в ней!
В истории Зеленого Дома случаев низложения правящих особ еще не было, но сама возможность предусматривалась. Надо было спасать ситуацию.
— Слушая это истеричное кудахтанье, я в который раз убеждаюсь, как вам повезло с королевой, — громко и хлестко бросила Всеслава, — ведь вы могли выбрать эту паникершу.
Бледное лицо Ярославы покрылось красными пятнами. В зале наступила гробовая тишина, жрицы не привыкли к оскорблениям.
— Твое мнение о верховной власти нелепо, а обвинения — смехотворны, — спокойно продолжила Всеслава. — Даже если для твоей паники есть причины — не следует терять голову. Хладнокровие и мудрость всегда идут рука об руку. Ваша королева трезво оценивает ситуацию, и, какое бы решение ни было принято, оно не будет скоропалительным. Если потребуется, мы нанесем удар, жестокий и сокрушительный, от которого содрогнется весь Тайный Город. Но прежде мы убедимся, что это единственный способ решить наши проблемы.
— Какой удар? — подала голос пришедшая в себя Ярослава. — Мощности Колодца Дождей не хватит даже на примитивный морок.
— И чем меньше ты будешь болтать, тем меньше наших врагов будет знать об этом, — строго оборвала ее королева. — Мы все еще Великий Дом. Не думаю, что жрицам пристало разглагольствовать о наших неприятностях. Это внутреннее дело.
— Но, кажется, здесь все свои, — пробормотала сбитая с толку Ярослава.
— Мы займем выжидательную позицию и будем молиться, чтобы мощность Колодца Дождей как можно быстрее вернулась на прежний уровень. Надеюсь, все согласятся, что это наиболее оптимальное поведение в данной ситуации.
Королева недвусмысленно посмотрела на Ярославу.
Высокая жрица отрицательно покачала головой:
— Бароны волнуются. Мы должны вместе обсудить положение Великого Дома.
Большой Королевский Совет! Если Ярослава после всех полученных оплеух настаивает на его созыве, значит, она уверена, что сумеет сместить королеву с трона.
— Бароны должны знать, что происходит, и быть готовыми к действию, — поддержала мятежную жрицу Мирослава. — Совет должен собраться.
Выхода не было. Всеслава вскинула голову и обвела жриц долгим взглядом:
— Я объявляю созыв Большого Королевского Совета. Он состоится завтра, в Зеленом Доме, в три часа... — королева выдержала небольшую паузу, — в три часа пополуночи.
Жрицы опешили.
— Ваше величество, — Ярослава недоуменно огляделась, — я уверена, что мы успеем известить баронов значительно быстрее. Может быть, вы хотели произнести «в три часа пополудни»?
— Я произнесла то, что хотела произнести. Уверена, ты не будешь оспаривать решение твоей королевы.
Несколько секунд женщины буравили друг друга взглядами.
— Мы слышали волю королевы, — громко провозгласила Мирослава. — Большой Королевский Совет соберется завтра в три часа пополуночи.
Мечеслав появился из маленькой дверцы позади трона сразу же, как только за жрицами закрылись двери. Он быстро подошел к королеве, одиноко стоящей у пышного кустарника, цветущего вдоль стен, и положил руку ей на плечо.
— Ты все слышал, — тихо сказала Всеслава.
— Она рвется к власти и использует любую возможность.
Королева кивнула.
— Позволь мне убить ее, — барон произнес это спокойным, ровным голосом, так, словно бы давно свыкся с этой мыслью.
— Нет, — Всеслава слабо улыбнулась, — я — королева, а не узурпаторша. Кроме того, ты должен сосредоточиться на другом.
— На чем?
— Вестник, — пожала плечами королева. — С ним надо что-то делать?
Барон угрюмо вздохнул. Он помнил пронзительную ненависть и пронзительный страх Всеславы, впервые почувствовавшей силу семилетнего Любомира. Он помнил отчаянное горе молодой, только что избранной королевы, его королевы, его повелительницы, его любви. И еще он помнил, какими взглядами провожал щенок стройную фигуру Всеславы, как позволял себе разговаривать с ней, как... Рука Мечеслава машинально скользнула к шее, на которой извивался побуревший от времени шрам. То, что произошло тогда, по дороге в его охотничий домик, знали только он и Любомир. Даже Всеславе, которая нашла его и еле выходила, он не рассказывал о схватке. Единственной схватке, в которой он, лучший фехтовальщик Зеленого Дома, потерпел поражение. «Журавлиный клюв» не помог, его мощи не хватило, чтобы справиться с Вестником. Мальчишка бежал, затаился и начал мстить.
— Нападение на Замок организовал Любомир, я уверена в этом. Он уже присосался к Колодцу Дождей и охотится за Амулетом, чтобы вывести из игры чудов.
Слова королевы с трудом долетели до задумавшегося Мечеслава, он стряхнул с себя оцепенение:
— Чуды говорят, что Амулет на месте. Так что ничего не удалось, а Красные Шапки вряд ли решатся на повторное нападение.
— Этого не потребуется, — вздохнула Всеслава. — К счастью, мои возможности не совсем иссякли, и я точно знаю, что Амулет похищен.
— Он у Любомира?
— Еще нет. Я сумела подслушать Красных Шапок. Они ищут чела, наемника по имени Кортес. Полагаю, что Амулет у него.
— А зачем Амулет челу? — недоуменно спросил барон.
— Возможно, ему платят навы, — Королева томно потянулась. — Ты должен достать Амулет. Он будет моим единственным козырем в этой игре.
— В игре с кем?
— С кем угодно. Амулет нужен всем: и чудам, и навам, и Вестнику. Да и на Большом Королевском Совете мне будет с ним гораздо спокойнее.
— Я принесу тебе Амулет, любимая, — произнес барон и ласково привлек королеву к себе.
— Но помни, — прошептала Всеслава, положив тонкие руки на могучие плечи Мечеслава. — У тебя есть только сутки.

— Мля, Кувалда, тихо тут у них, это не к добру, — прошептал уйбуй Копыто, ожесточенно ковыряясь в носу пальцем.
Фюрер Шибзичей скептически посмотрел на десятника и предупредил:
— Осторожней ковыряй, мозги поцарапаешь.
— Ничего, я на этом пальце ноготь откусил, — сообщил предусмотрительный Копыто и почему-то добавил: — Эрлийцы мне ваще не по нутру.
— А сколько раз они тебя штопали? — язвительно осведомился сидящий сзади уйбуй Наваха.
— А сколько они денег за это драли? — возмутился жадный Копыто. — Просто не меряно! Понимают гады, что, кроме монастыря, нам податься некуда, вот и жируют! Я давно предлагал пошарить по их подвалам!
— Ты, что ли, шарить будешь, урод? Да монахи из тебя навский шурк сделают.
— Что сделают? — переспросил необразованный Копыто.
— Шурк, — свысока объяснил Наваха, — мелко рубленное сырое мясо, с овощами, под острым соусом... Я вчера в «Ящеррице» ел, поганое блюдо, но экзотичное.
— Ты, умник, как нажрешься какой-нибудь гадости, такую пургу несешь, перед Спящим неудобно.
— Ты кого умником назвал? Вторая голова, что ли, выросла?
— Да не тебе мои головы считать, Коперник!
— А ну заткнулись! — прервал разошедшихся уйбуев Кувалда. — Я вас за этим вызывал?
Уйбуи притихли. Красные Шапки подъехали к монастырю эрлийцев минут десять назад. В сером предрассветном тумане три джипа стояли на площадке перед воротами и терпеливо ждали, какое решение примет фюрер. Кувалда достал из-под сиденья полупустую бутылку «уокера» и сделал большой глоток.
— Кортес наверняка зфесь, в Обители, но просто так монахи его не отфафут. Значит, у нас фва варианта. — Фюрер не спускал глаз с раскачивающегося над воротами фонаря. — Можно вышибить фвери и ворваться в монастырь, а можно попробовать фоговориться.
Наваха покачал головой:
— У нас всего три десятка бойцов, ну, может, Весло подгребет со своими ребятами, с такими силами монахи из нас...
— Знаю, знаю, — хмуро оборвал его одноглазый, — навский шурк сфелают.
— Во-во.
Копыто шумно засопел, выражая полное согласие со словами коллеги, но Кувалда уже понял, что второй, мирный вариант его уйбуям понравился гораздо больше первого. Под завистливыми взглядами подчиненных фюрер допил виски, выбросил в окно бутылку и принял решение:
— Лафно, Наваха, возьми фвух бойцов потолковее и пойфем внутрь. А ты, Копыто, останешься зфесь и буфешь фемонстрировать серьезные намерения.
— Это как? — не понял уйбуй.
— Вывефешь ребят из машин и построишь переф воротами. Пусть монахи вифят, что нас много.
— Построиться перед воротами? — Лицо Копыта вытянулось. — Зачем?
— Ну, ты еще буфешь со мной спорить, — буркнул Кувалда и открыл дверцу. — Все, пошли.
На ругательство, которое Копыто тихо процедил сквозь зубы, фюрер решил пока не обращать внимания, но запомнить — запомнил.
Дождавшись, пока недовольные Шибзичи выстроятся перед монастырем, Кувалда, Наваха и два отобранных им бойца постучали в ворота маленьким черным молоточком. Фонарь с тихим скрипом раскачивался над их головами.
— Фюрер, — осторожно поинтересовался Наваха, — а почему он качается? Ветра же нет.
Уйбуй только что заметил странное поведение фонаря и, не сумев объяснить его самостоятельно, обратился за помощью к вышестоящему лицу.
— Нравится ему так, — процедил Кувалда.
Ничего более умного он придумать не смог.
Небольшая калитка неторопливо открылась, и перед Красными Шапками появился толстый монах, сжимающий в руке надкусанный бутерброд с изрядным ломтем ветчины. Не обращая внимания на выстроившихся вдоль ворот бойцов, монах демонстративно зевнул и, утерев тыльной стороной ладони сальные губы, поинтересовался:
— Ну, и сколько среди вас раненых?
— Ни офного, — признался Кувалда, — мы...
— Тогда за каким чертом вас сюда принесло? Мы не продаем наркотики.
— Мне не нужны наркотики! — рявкнул фюрер. — Мне нужен отец Финамус! Немефленно!!
— Отец Динамус? Настоятель? — вопли Шибзича слегка позабавили монаха. — Он спит, так что придется общаться со мной. Кстати, не желаете исправить прикус? Будет стоить недорого, зато речь намного улучшиться, моя личная разработка.
— Я не собираюсь разговаривать с санитаром, — прошипел Кувалда.
— А с врачом поговоришь? — Из калитки, снимая и на ходу испачканные кровью резиновые перчатки, появился тощий, жилистый эрлиец. — Здорово, Кувалда.
— Зфорово, брат Ляпсус. — Фюрер помолчал, обдумывая ситуацию. — Фолго мы буфем говорить на пороге?
— Конечно же, нет, — жизнерадостно улыбнулся эрлиец, — но внутрь я пущу только тебя и этого уйбуя, — он кивнул на Наваху. — Остальные пусть пасутся на улице.
— Хорошо, — сдался Шибзич.
— И сними косынку, сын мой, — буркнул брат Курвус, — это все-таки храм, а не кабак.
Красные Шапки послушно сняли головные платки, обнажив блестящие лысые головы, и прошли в калитку.
Через короткий, ярко освещенный коридор монахи провели гостей в небольшую комнату, в которой, видимо, коротала время дежурная смена. Обстановку составляли изящный столик, на котором стояла тарелка с бутербродами и откупоренная бутылочка «московского», несколько удобных кресел, книжный шкаф и мини-бар. На тумбочке, в дальнем углу, прятался аудиоцентр, а со стены что-то беззвучно вещал телевизор.
— Садись, Кувалда, в ногах правды нет.
Шибзичи вальяжно расположились в предложенных креслах, при этом Наваха ухитрился стащить с тарелки бутерброд.
— Фело весьма важное, брат Ляпсус, — осторожно подбирая слова, начал Кувалда. — Как бы это выразиться... не простое.
— Я догадываюсь, — кивнул монах. — Раз уж вы хотели поговорить с самим отцом-настоятелем, дело действительно серьезное. Я вас слушаю.
— У нас похитили одну вещь, — теперь маленькие глазки Шибзича буквально ели эрлийца. — Черный рюкзак. Ее украл чел, наемник по имени Кортес, и я фумаю, что он в монастыре. Это так?
Брат Ляпсус кивнул. Правда, нехотя, не сразу, но все-таки кивнул. Существовали вопросы, на которые он обязан был отвечать.
— Я хочу поговорить с ним, — фюрер резко подался вперед. — Привефи его! Немефленно!!
— Ты, Кувалда, как я посмотрю, совсем одичал, — степенно произнес монах. — Ты же знаешь, что Кортес находится под нашей защитой. И увидеть его ты сможешь только, если он сам того захочет. В противном случае мы...
— Знаю, — недовольно перебил его Шибзич. — Вы из нас навский шурк сфелаете.
— Не думал, что ты увлекаешься кулинарией, — усмехнулся брат Ляпсус. — Кстати, на будущее: правильно произносится «шуркь». Но я имел в виду другое, — монах кивнул на телевизор, как раз показывающий крупный план разнесенных ворот Замка, — мы ведь не в тундре живем и очень хорошо знаем, что происходит в городе. Один звонок, и через пятнадцать минут здесь будет де Гир и столько гвардейцев, что из вас сварят не навский шуркь, а чудский блинг.
Это было правдой. Кувалда понял, что погорячился, и вновь вернулся к максимально осторожному тону:
— Брат Ляпсус, но вефь чуфы не префъявили права на этот рюкзак, а я префъявил. У меня есть свифетели, что его у меня украли, и ты обязан показать мне его фля опознания.
Это был хитрый ход. Согласно договоренностям между Великими Домами, монастырь мог защищать своего пациента, что бы тот ни натворил, до тех пор, пока раненый не был готов к бою. Однако, если были сомнения в происхождении личных вещей пациента, монастырь был обязан выдавать их по первому требованию, и слова фюрера клана в данном случае было более чем достаточно.
— Рюкзак я видел, — буркнул брат Ляпсус, — но в монастыре его нет. Кортес не настолько глуп.
— Это официальный ответ? — поколебавшись, спросил Кувалда.
— Да. Мы соблюдаем закон о нейтралитете монастыря.
— Проклятье! Шибзичи подскочили и, не прощаясь, покинули комнату.
Потухший фонарь уже не раскачивался во все стороны, а смирно висел над воротами в ожидании следующей ночи. Кувалда, горько жалея, что допил виски, достал телефон и набрал номер колдуна.
— Любомир, это Кувалфа. — Фюрер откашлялся. — Кортес у эрлийцев, но он избавился от фобычи. Это точно. Поэтому я решил не штурмовать монастырь, а просто выставить охрану...
— У них полно потайных ходов вокруг, — проворчал колдун.
— Что?
— Ничего. Приезжай ко мне, — приказал Любомир и положил трубку.

* * *
Студия Алира Кумира
Москва, Ленинградский проспект, 27 июля, вторник, 05:27

— Она красивая, — после недолгого молчания решил Сантьяга, — очень красивая.
— Она божественна, комиссар, она светится изнутри, и ее улыбка подобна первому лучу солнца, подобна звездам летней ночи, подобна... — художник развел руками. — Вы сами все видите, комиссар.
Сантьяга, не отрывая взгляд от картины, покачал головой:
— Вам удалось перенести на холст свою любовь, Алир.
Маленькое лесное озеро, залитое лунным светом, сонные звезды и юная, ослепительной красоты девушка, осторожно, входящая в тихую воду. Художник сумел передать не только очарование прелестной купальщицы, но и свое восхищение ею.
— Прекрасная работа, Алир. Сколько вы хотите за нее?
— Она не продается.
— И это говорит шас?
Кумар насупился:
— Не все в этом мире продается, кое-что делается для души.
— Понимаю, — Сантьяга улыбнулся. — Вы влюблены.
— Нет, — не согласился Алир. — Я ее люблю, а это совсем иное.
— Странная штука любовь.
Алир Кумар был типичным шасом. Черноволосый, черноглазый, с горбатым носом, он происходил из старинного рода Кумар и был известнейшим художником Тайного Города. Хрупкая девушка на картине была челом.
— Через неделю я женюсь на ней, — спокойно сказал Алир. — У нас будет ребенок.
— Полукровка, — задумчиво произнес Сантьяга. В его голосе не было презрения или превосходства, только констатация факта и грусть. — Семья Шась вряд ли примет его.
— Я знаю.
— И вы уже решили, что делать?
— Для начала я отправлю их подальше отсюда, а там будет видно.
— Это ваш выбор, Алир, и никто не вправе навязывать вам свою точку зрения, — рассудительно заметил Сантьяга. Комиссар, наконец, оторвался от картины и мягко прошелся по огромной студии Кумара. — Я бы хотел узнать о судьбе моего заказа.
— Конечно, — художник подошел к стоящей в углу и накрытой белой тканью фигуре. — Признаться, мне никогда не приходилось работать в столь сжатые сроки, но я старался.
— Двойная оплата, которую вы потребовали за срочность, наверняка способствовала вашему усердию, — заметил экономный Сантьяга.
— В какой-то мере — да, — согласился шас. — Кстати, комиссар, давно хотел спросить: почему вы сами не делаете куклы? Ваши возможности...
— Возможности — это еще не способности, — улыбнулся нав и указал на картину. — Посмотрите, как тонко вы передали свою любовь, Алир, как ярко выразили свое восхищение. Этому невозможно научиться, это написано сердцем. Поэтому когда мне нужна кукла, которую невозможно отличить от оригинала, я обращаюсь к вам.
— Благодарю.
Польщенный художник склонил голову и сбросил ткань со статуи:
— Ваш заказ.
Кукла представляла собой точную копию ближайшего помощника Сантьяги. Как и предсказывал комиссар, работа Кумара не вызвала никаких нареканий. Сантьяга поймал себя на мысли, что вряд ли бы отличил копию от своего подчиненного. Он обошел безжизненное создание и медленно провел по его груди острым ногтем мизинца. Из тонкой царапины выступила густая навская кровь.
— Блестяще, Алир. Вы уже оживляли ее?
— Я ждал вас.
— Приступайте.
Художник вытащил из кармана маленькую золотую пластинку с выгравированным заклинанием оживления и положил ее в рот кукле.
— Волнующее мгновение, — прошептал Алир.
— Вы беспокоитесь о заклинании?
— Нет, — ответил художник, не спуская горящих глаз с куклы. — Жизнь, Сантьяга, мы дарим жизнь! Какие восхитительные чувства испытываю я, наблюдая, как мое создание, мой ребенок, частичка меня самого, обретает свою особую жизнь! Открывает глаза, делает первый шаг. Это венец творения!!!
— Меня немного беспокоит табличка... Художник вынужден был вернуться к реальности:
— Не волнуйтесь, комиссар, она полностью растворится в теле куклы через два часа. Следов не останется. Кукла открыла глаза.
— Я знал, что смогу положиться на вас. — И Сантьяга обернулся к творению Кумира. — Кукла, вам известно ваше имя?
— Да, — голос создания был лишен какой бы то ни было интонации.
Комиссар нахмурился и посмотрел на художника. Кумар спокойно выдержал строгий взгляд нава, хотя внутри его душил смех. В целях экономии средств Сантьяга выбрал для куклы самый дешевый мозг и теперь пожинал плоды собственной бережливости.
— В прихожей вы найдете пакет с вещами — оденьтесь, — приказал созданию нав.
— Слушаюсь.
Кукла вышла из комнаты, попутно ударившись плечом о дверной косяк. Сантьяга задумчиво почесал кончик носа:
— Скажите, Алир, умственные способности этого создания позволят ему вести автомобиль?
— Какое-то время, — признался шас. — Если будет коробка-автомат.
— В таком случае проследите, чтобы он не перепутал пиджак и сорочку, — попросил комиссар, — и, пожалуйста, помогите ему с галстуком.
Художник кивнул и, сдерживая улыбку, направился к выходу из студии. В дверях он остановился и, обернувшись, пошутил:
— Заметьте, комиссар, я делаю это без дополнительной оплаты.
Шас всегда останется шасом, даже будучи гениальным художником.
Сантьяга хмыкнул и достал мобильный телефон:
— Ортега? Вы уже определили, где Амулет?
— Лебедь убит, Кортес ранен и находится у эрлийцев, — сообщил помощник комиссара. — Амулет он передал случайному попутчику.
— Ортега, — мягко прервал его Сантьяга, — мы неоднократно обсуждали с вами, что ничего случайного не бывает. Что это за попутчик?
— Чел, мы уже знаем его адрес.
— Хорошо, — комиссар помолчал, обдумывая ситуацию. — Он связан с Тайным Городом?
— Нет. Кортес попросил его позвонить нам, но он не торопится.
— И пусть не торопится, — Сантьяга принял решение. — Видимо, нам придется использовать этого чела, поэтому, во-первых, подключите его к ОТС.
— Есть.
— Во-вторых, закройте его для любого вида магического поиска.
— Даже от нашего?
— Да. В-третьих, подключите советников и поставьте на его мозг «великое безмолвие».
Это было самое мощное заклинание Темного Двора, защищающее от сканирования мыслей, но Ортега уже не удивлялся:
— Это все?
— Сделайте это и ждите.

Вернуться в эту ночь домой Корнилову не удалось. Он закончил осмотр на проспекте Вернадского, отпустил домой Владика и, растолкав полусонного Палыча, отправился на пересечение Ленинского проспекта с улицей Удальцова, на место крупной перестрелки. В том, что она связана с переполохом у офиса «Чудь Inc.», Корнилов практически не сомневался.
Картина происшедшего на проспекте благодаря немногочисленным свидетелям вырисовывалась довольно подробно. «Газель», сопровождавшаяся (или преследовавшаяся?) «Хаммером», выскочила на Ленинский по улице Кравченко и помчалась в сторону МКАД. На перекрестке с улицей Удальцова ее протаранил «Юкон», после чего между пассажирами трех машин возникла перестрелка. Дальнейшая информация поступила уже от патрульных ДПС, которые подъехали на перекресток минут через десять после начала стрельбы и минут через пять после того, как побоище закончилось. Арестовать никого не удалось, бандиты скрылись, оставив на поле боя одиннадцать трупов. Патрульные перекрыли проспект и вызвали подкрепление. Столь шумной разборки в Москве не случалось давно.
Подъехав на место происшествия, Корнилов первым делом осмотрел погибших, трупы которых грузили в серый фургон. Все они были одеты в черные кожаные штаны, жилеты и красные платки, все были густо покрыты татуировками, все низкорослые, лысые, с приплюснутыми носами и маленькими черными глазками. Единственным, кто выбивался из этого ряда, был водитель «Хаммера». — русый гигант славянской наружности.
Разбитые джипы, помповые ружья, многочисленные убитые, при полном отсутствии раненых, все это Корнилову было знакомо и не вызывало интереса. Гораздо больше его удивила «Газель». Бронированный фургон оказался буквально напичкан электроникой, снабжен пуленепробиваемыми стеклами и совсем не «газовским» двигателем. Откуда он появился на московских улицах, майора просветили сразу же: с военного полигона в Кубинке. Суперсовременный мобильный центр управления, предназначенный для действий в условиях города, был похищен меньше двух недель назад, и на Ленинский уже спешили не верящие своему счастью оперативники ФСБ. Оценив ситуацию, Корнилов снова закурил и, скромно присев на бордюр, задумался. Вертолет, сбитый зенитной ракетой, и секретный военный фургон полностью согласовывались с дикими свидетельскими показаниями, которые он слышал на проспекте Вернадского. Офис «Чудь Inc.» штурмовали по всем правилам военного искусства, с использованием современной техники и большого количества обученных солдат. Но это никак не согласовывалось с тем, что он видел вокруг и внутри штаб-квартиры «Чудь, Inc.»!
С одной стороны, свидетели и брошенная техника, с другой — все отрицающий начальник охраны со странной фамилией и раненой рукой, плюс собственные глаза Корнилова. Впервые в своей практике Андрей не мог связать воедино все полученные данные. Впервые они не просто не совпадали, не просто расходились, а исключали друг друга, но в одном майор был уверен на все сто — все известные ему уголовники к этому делу непричастны.
— Не получается, попробуй сначала, — проворчал Андрей и прикурил новую сигарету.
«Нестыковка первая: был штурм или нет? Если не было, то откуда взялись вертолет и „Газель“? Случайное совпадение? А свидетельские показания? А раненый начальник охраны? Хорошо. Если штурм был, то почему не осталось никаких следов?»
Корнилов почесал голову.
«Предположим, штурм был и нападавшие настолько быстро преодолели внутренний дворик штаб-квартиры „Чудь Inc.“, что не оставили никаких следов. Глупо, конечно, но предположим. Тогда понятно, откуда „Газель“ и вертолет, но непонятно, с какой целью штурмовали. Захватить здание? Но ведь мы не на войне, или... Или им понадобилось что-то на верхних этажах! Вот для чего нужен вертолет, а все остальное — отвлекающий маневр».
Корнилов почувствовал легкое покалывание в затылке. Оно появлялось всегда, когда он был близок к разгадке.
«Но что им было нужно? Убить президента „Чудь Inc.“? Ерунда, таких людей прячут при малейшей опасности. Взять в заложники? Тогда бы вертолет не сбили. Возможно, цель не была достигнута?»
Но внутренний голос подсказывал Корнилову, что это не так.
«Нападавшие достигли цели и похитили нечто ценное, что не могло пострадать при взрыве вертолета. Именно это увезла „Газель“ с места катастрофы, именно поэтому ее преследовали и в конце концов сбросили с дороги».
Андрей машинально закурил новую сигарету. «Версия стройная. Но если штурм все-таки был, почему ни во дворе, ни в здании „Чудь Inc.“ не осталось никаких следов?»
— Андрей Кириллович, Андрей Кириллович! — потряс его за плечо Палыч. — Там журналисты набежали.
— Ну пойдем. — Майор легко поднялся и отряхнул брюки. — Как я выгляжу?
— Как мой шеф.
— Иди в машину, сейчас поедем.
Общаться с прессой Корнилову не хотелось, но миновать Голгофу не удалось.
— Господин майор, эта перестрелка — работа гангстеров?
— Возможно.
— Это люди Чемберлена?
— Возможно.
— Начинается новая война банд? Передел сфер влияния?
— Без комментариев, завтра в Управлении пройдет пресс-конференция, и вы все узнаете.
— Кто-нибудь задержан?
— К сожалению, нет. Все, кто выжил, успели удрать.
— Говорят, они сбили полицейский вертолет.
— Это слухи. Вертолет действительно разбился, но, кому он принадлежал, мы выясняем.
— Вам не кажется, что преступность в Москве выходит на качественно новый уровень?
— Полиция тоже не стоит на месте.
— Вы будете продолжать расследование дела Вивисектора?
— Обязательно. Поймать маньяка — для нас дело чести.
Отвечая на вопросы, Корнилов добрался до «Волги» и распахнул дверцу.
— Это все, что я могу сейчас сказать. До свидания.
— В Управление? — обернулся с переднего сиденья Палыч.
— Не сразу, — майор посмотрел на часы. — Заедем на Красную Пресню. Ты знаешь куда.
Будка сапожника Мехраба испокон веков стояла на углу Красной Пресни и Пресненского Вала. Обычная черная будка, где обычный старик продавал обычным прохожим стельки, шнурки, сапожные кремы, щетки и прочую мелочь, делал небольшой ремонт и даже, по слухам, мог сшить прекрасные ботинки, вот только кому они нужны в эпоху супермаркетов? Корнилов, который всю свою юность прожил в этих краях и сам частенько покупал у Мехраба разную мелочевку, иногда болтал со словоохотливым стариком, и его сморщенное, как печеное яблоко, лицо было для Андрея такой же неотъемлемой частью города, как памятник рабочему и булыжнику в парке или универмаг на углу. Тихий безобидный старик, доживающий свой век в маленькой будке на оживленной улице. Тем более неожиданным стало для Корнилова известие, что Мехраб, незаметный сапожник Мехраб, оказался втянутым в серьезную аферу с похищением из ташкентского музея древнего кинжала. Дело расследовалось еще в союзные времена и наделало немало шума в прессе. Андрей, в ту пору стажер, работал в группе муровцев, расследующих похищение по наводке узбекских коллег. Им довольно быстро удалось взять исполнителей — уголовников, обокравших музей, и уже через них выйти на заказчика — скромного сапожника, отвалившего за прекрасно сохранившуюся железяку целых сто тысяч! Обыск и наблюдение за Мехрабом ничего не дали: к тому времени, когда муровцы его достали, сапожник успел избавиться от товара. Цепочка оборвалась, но старик засветился, и теперь Корнилов периодически обращался к нему за информацией.
Несмотря на ранний час, будка сапожника была открыта. Старик, сдвинув старые очки на кончик длинного носа, склонился над заготовкой. Андрей вышел из машины, потянулся, но закуривать не стал — старик терпеть не мог табачного дыма — и подошел к будке.
— Здорово, Мехраб.
Несколько секунд старик подслеповато разглядывал визитера, затем улыбнулся, отчего по его лицу разбежались тысячи маленьких морщинок, и кивнул:
— А, господин майор, ботинки прохудились?
— Да нет, — Корнилов уселся на маленький стульчик напротив сапожника и вздохнул. — Ноги устали.
— Плохо выглядите, господин майор. Спали сегодня?
— Не довелось.
— Не бережете себя, ох, не бережете, — старик выбрал с полки небольшой кусок кожи и придирчиво осмотрел его.
— Ты тоже на ногах.
— Я? — Мехраб пожевал губами. — В мои годы, Андрей Кириллович, радуешься каждому денечку, каждому лишнему часику. Времени у меня осталось не так уж много, жалко его на сон тратить.
— Умирать собрался?
— Ох, не знаю, с утра вот что-то постреливало в пояснице. Не к добру это.
— Стрельба вообще до добра не доводит, — поддакнул Корнилов, — Слышал, что на Вернадке произошло?
— Я? — удивился старик. — Совсем не слышал.
Андрей поднял брови.
— Ну, разве что краем уха, — Мехраб снял очки и тщательно протер линзы, — случайно.
— Что говорят?
— Молчат в основном.
— Неужели? А ведь стрельба большая была, кто-то серьезные убытки понес.
— Нет таких убытков, из которых кто-нибудь не извлек бы прибыли.
— Вот видишь, а говоришь: «ничего не знаю».
Корнилов вытащил из бумажника мятую полусотенную и задумчиво скрутил ее в трубочку. Мехраб тяжело вздохнул и с сожалением покачал головой:
— Не поможет.
— Удивительно, — медленно произнес майор, не спуская с сапожника тяжелого взгляда. — На моей памяти ты впервые оказываешься не в курсе дела. Я разочарован.
Мехраб дернул плечом и опасливо покосился на полицейского:
— Я... в общем, я пока ничего не знаю. Этих ребят боятся, и мало кто хочет делиться информацией.
— Красноголовых?
— У, — неохотно признал старик.
Корнилов покачал головой:
— Понятно. Мехраб, мне нужно встретиться с Нытиком.
— Когда?
— Сегодня.
— Хорошо, — легко согласился старик, который явно обрадовался возможности быть хоть чем-то полезным полицейскому. — Ваш мобильный не изменился?
Корнилов даже не заметил, как полусотенная исчезла в ловких руках сапожника.