Пушистая персидская кошка запрыгнула на кровать, по-хозяйски прошлась вдоль спящей Ларисы, недоуменно прислушиваясь к ее тихому дыханию, наступила короткими толстыми лапками на подушку и ткнулась курносой мордочкой прямо в лицо девушки. Длинные усы защекотали ноздри.
— Фрося, уйди!
Лариса сонно отмахнулась от кошки, но та, мурлыча о чем-то своем, еще сильнее уперлась ей в щеку, девушка сдалась и провела рукой по немедленно изогнувшейся спине нахального зверька. Урчание усилилось. Фрося, уперев в лицо девушки лохматый бок, важно разлеглась на подушке и принялась сосредоточенно вылизываться. Лариса открыла глаза и потянулась.
Настенные часы показывали половину девятого утра. Рано. Слишком рано, учитывая, что до кровати она добралась только в половине второго ночи, но делать нечего — сон ушел. В окно били не по-осеннему яркие солнечные лучи, в открытую форточку проникала восхитительная свежесть зарождающегося утра, кошка довольно урчала на захваченной подушке, а значит, поспать больше не удастся.
Лариса снова потянулась. Родители, воспользовавшись необычайно жарким бабьим летом, подались вчера на дачу и наверняка оставили ей список необходимых покупок. Девушка скосила глаза на письменный стол, так и есть — листок бумаги и несколько купюр. Ладно, все равно в институт сегодня не надо. Лариса «сидела» на дипломе и навещала альма-матер не чаще раза в неделю. Девушка окончательно проснулась, и мышцы немедленно напомнили о вчерашнем катанье по парку. Контрастный душ немедленно! Она уже собралась выбраться из-под одеяла, как вспомнила вчерашний вечер полностью.
Проклятые хулиганы! Откуда они только взялись? Испортили такой день! Или не испортили? Мальчики проявили себя во всей красе, особенно Витя. Здорово они показали бритым подонкам, как следует обращаться с девушками.
Воспоминание о том, как смело встали на их защиту ребята, вызвало приятные ощущения. Лариса непроизвольно улыбнулась. Дурацкая выходка шпаны стала романтическим испытанием для кавалеров, которое они достойно выдержали. И чего она отказалась ехать с ними в «Спортбар»? Перепугалась, дуреха. Хотя нет, нот кто действительно перепугался, так это Ольга — убежала, ее так и не нашли, хотя бродили по парку и кричали ей довольно долго. Надо бы проверить, как там она.
Лариса дотянулась до телефона и набрала номер подруги:
— Оля? Приветики, это Лариса!
— Ларка? Привет.
Голос подруги был немного странным. Настороженным или, может быть, сонным? Только сейчас до Ларисы дошло, что у Ольги вряд ли есть дома такая же наглая кошка. Она машинально провела рукой по пушистой голове зверька. Фрося довольно повела ушами, но глаза не открыла — она уже практически спала.
— Оля, я тебя не разбудила? Ты куда вчера пропала? Мы так волновались!

— Кто? — поинтересовался Артем.
— Подруга, — объяснила Ольга, прикрыв трубку ладонью. — Ларка, а я заблудилась. Вышла через какие-то кусты на Ленинский, поймала тачку и поехала домой. Голова не варила от страха, честное слово.
— Ой, ну ты дура! Мы тебя искали чуть не до часа ночи! Слушай, ты такое шоу пропустила! Ребята этим лысым трепку задали что надо! Они теперь до конца жизни в парке Горького не покажутся! Витька их главарю почти все зубы выбил! Они, когда прибежали…
Звонкий девичий голос в трубке набирал обороты. Артем усмехнулся и направился на кухню. Воспользовавшись этим, Ольга широко, во весь рот, зевнула и решила закончить разговор:
— Ларка, ты извини, мне на работу пора. — В другое время Оля, может быть, и послушала бы о подвигах этого несравненного Витюши, но сегодня было не то настроение. — Давай созвонимся вечером?
— Давай, — легко согласилась Лариса. — Ты вечером с нами?
— Еще не знаю.
— Присоединяйся, чего ты все одна да одна.
— Я позвоню.

Лариса положила трубку и, резко поднявшись с кровати, потянулась перед высоким, почти до потолка зеркалом. Ну и пусть мышцы побаливают после вчерашней прогулки! Эти мелочи с лихвой компенсируются теми взглядами, которыми провожают ее стройную, спортивную фигурку мужчины. Ножки длинные, талия узкая, плечи худые, а упругая грудь — красивая и большая. Лариса задорно тряхнула короткими светлыми волосами (натуральная блонди, между прочим!), нежно подмигнула своему отражению и подошла к письменному столу. Так, список покупок: йогурты, кофе… Денег родители оставили вполне достаточно, даже на карманные расщедрились, но… Лариса улыбнулась: уж она-то знает, что деньгам можно найти и более толковое применение, чем тратить их на йогурты.
Свою способность воздействовать на людей девушка осознала недавно, около года назад. Правда, еще в детстве все отмечали ее спокойный, уравновешенный характер, умение ладить со всеми и то, как любят ее животные. Лошади, собаки, кошки попадали под ее обаяние мгновенно, и любой пес, даже самый свирепый бультерьер, превращался в присутствии Ларисы в кроткую и послушную болонку. А год назад девушка заметила, что этим воздействием можно управлять. Если, отвлекшись от всего постороннего, сосредоточиться, то ее мысли, ее желания словно бы транслируются на окружающих, и предки сквозь пальцы смотрят на позднее возвращение домой, на аляповатые, но супермодные брючки, на дополнительные две сережки в левом ухе, да мало ли на что еще! Осознав свои способности, Лариса стала применять их не только на родителях, но и на совершенно посторонних людях: друзьях, преподавателях, продавцах… За несколько месяцев ее возможности выросли. Она научилась управлять воздействием, внушать не просто чувства, но образы, заставляя людей поверить в то, чего нет на самом деле. Это было восхитительно. Но самое главное — Лариса научилась вызывать «вихрь». Она не знала, что это такое, не понимала его природы, но «вихрь» увеличивал ее силы, помогал ей делать то, что она хотела.
Новые способности подарили ей ощущение силы, власти и… определенный доход. Лариса с улыбкой взяла со стола деньги и небрежно опустила их в кошелек.
* * *
Москва, набережная реки Яузы,
16 сентября, суббота, 09.13

Тот, кто проектировал эту часть Москвы, был тупицей.
На набережной Яузы должны были стоять жилые дома, частные или муниципальные, высотные многоквартирные или одно-двухэтажные виллы, барокко или хай-тек, неважно. Здесь должны были жить люди и любоваться отражением солнца в одной из немногих московских рек. По вечерам они могли бы прогуливаться по набережным или просто стоять на узких горбатых мостиках, глядя на бегущую воду. Здесь можно было бы разбить великолепные парки, сочетающие в себе неповторимую красоту нетронутой природы и человеческую фантазию, да мало ли как можно было украсить набережную Яузы? Надо было просто подумать. Вместо этого во времена империи ее беспорядочно забили заводскими корпусами, тупыми заборами и безликими коробками каких-то НИИ, и теперь некогда чистая и своенравная речка превратилась в мутный грязный поток, непонятно с какой целью замурованный в гранит.
Корнилов выбрался из служебной «Волги» и прищурился на яркое солнце.
— Мне здесь подождать? — поинтересовался Палыч, его шофер.
Андрей отрицательно покачал головой:
— Уезжай и возвращайся через сорок пять минут. Не раньше.
«Волга» послушно растворилась в потоке машин, а Корнилов не спеша прошелся по набережной, облокотился на черный и горячий металл ограждения и закурил сигарету. Тот, кто должен был появиться через пять минут, не терпел табачного дыма, и Корнилов спешил накуриться.
Тот, кто должен был появиться через пять минут… Пепел медленно спланировал в мутно-желтый поток. Тот, кто должен… А вот кто кому должен, интересно? И сколько?
Андрей познакомился с Сантьягой недавно и видел его всего один раз. Именно на той встрече майор узнал о Тайном Городе, старинном поселении, растворившемся среди московских улиц, в котором нашли убежище осколки древних цивилизаций. Цивилизаций, правивших Землей задолго до того, как саблезубый тигр откусил человеку хвост. Именно на той встрече Корнилов узнал, что магия — не сказка. Не просто узнал — поверил, поскольку Сантьяга умел быть очень убедительным. И именно на той встрече Сантьяга сумел уговорить майора на первый в его жизни подлог. Сантьяга сфабриковал доказательства, позволившие Андрею раскрыть дело Вивисектора, арестовать и выдать за маньяка фотографа Юшлакова. Настоящего же маньяка убил все тот же Сантьяга.
Майор знал, что это была не последняя его встреча с Сантьягой, но не думал, что следующий раз наступит столь быстро. Получив от Шведова приказ расследовать ритуальные убийства и немного изучив все собранные улики, Корнилов практически не сомневался в том, кому он должен звонить.
— Вы по-прежнему курите, майор Корнилов?
Андрей резко обернулся. Метрах в пяти от него улыбался черноволосый мужчина, только что покинувший роскошный темно-синий «Ягуар XJ-220». Сантьяга был высок, худощав, подтянут, а его черные, глубоко посаженные глаза смотрели весело и внимательно. Он был одет в элегантный бежевый костюм, снежно-белую сорочку, манжеты которой скрепляли запонки с черными бриллиантами, коллекционный галстук и мягкие замшевые ботинки. Странное дело: Андрею не по душе был факт встречи с Сантьягой, но к нему самому Корнилов не испытывал антипатии. Скорее уважение. Сантьяга был в некотором роде коллегой майора и, как успел убедиться Корнилов, действовал этот человек весьма профессионально. Хотя какой он, к чертовой матери, человек? Жители Тайного Города только похожи на людей, генетика у них совершенно иная.
— Надеюсь, я не опоздал?
— Ни в коем случае.
Андрей бросил окурок в реку, и только после этого Сантьяга подошел ближе. Рукопожатиями они не обменивались.
— Признаться, я рад, что мы опять встретились, майор Корнилов, — снова улыбнулся Сантьяга. — Вам нужна моя консультация? Или помощь?
Помощь, разумеется, помощь! От ритуальных убийств за версту несло Тайным Городом, но Андрей не торопился. Должок остается за тем, кто просит.
— После нашей прошлой встречи я много думал.
— Не сомневаюсь, — серьезно кивнул Сантьяга.
— Вы не могли бы прояснить мне несколько вопросов?
— Каких именно?
Корнилов по привычке потянулся к сигаретам, отдернул от кармана руку и рассеянно повертел в руке зажигалку:
— Вы говорили, что колдовство требует энергии.
— Совершенно верно — особой магической энергии.
— Откуда она берется? Точнее, есть ли она в людях и… — Корнилов сбился.
— Скажем так: в разумных существах, — пришел на выручку Сантьяга. — Разумеется, в любом разумном есть эта энергия, но ее количество смехотворно мало, не хватит даже на имитацию кредитной карточки. Гораздо важнее, что у любого существа есть способность поглощать и накапливать эту энергию, а потом использовать ее по своему усмотрению.
— Энергию, поступающую извне?
— Совершенно верно. Мы ее продаем.
— А откуда вы ее берете?
— Есть специальные устройства — Источники. — Сантьяга улыбнулся. — Только не спрашивайте, каким образом они работают.
— Не буду. — Андрей чуть помолчал, обдумывая следующий вопрос. — Значит, в существах энергии мало?
— Ничтожно.
— Я почитал кое-какую литературу по магии.
Сантьяга приподнял брови, но промолчал.
— Там говорится о жертвоприношениях. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю: черная магия, поклонение дьяволу, шабаш на Лысой горе.
— Не беспокойтесь об этом. — Сантьяга проверил идеальность маникюра на левой руке и прищурился. — Буду с вами откровенен, майор Корнилов, жертвоприношения имели место, но сейчас они запрещены.
— Совсем?
— Запрещено приносить в жертву разумных: жителей Тайного Города и вас, челов. Животных убиваем, уж не обессудьте.
— Ну, животных ладно. — Андрей вспомнил, что на той неделе пожертвовал десятку в пользу «Greenpease», но решил не мелочиться. — Зачем нужны жертвы, если энергии в существах практически нет?
— Ваша логика делает вам честь, майор Корнилов, — чуть склонил голову Сантьяга. — Жертвы нужны для другого.
— Для чего?
На этот раз паузу выдержал Сантьяга. Он очень внимательно посмотрел в глаза Андрею, затем еще несколько секунд — на вялый поток у них под ногами и только после этого не спеша начал:
— Посмотрите на эту реку, майор Корнилов, посмотрите на все, что нас окружает. Когда-то здесь стоял лес, шумели вековые деревья, в чаще бродили медведи, волки, олени. Вы еще помните, как выглядит олень, майор Корнилов? — Андрей кивнул. — Хорошо. Затем пришли вы, челы, и изменили мир: вырубили деревья, поставили деревянные дома, изгнали или перебили зверей, сменили траву на пшеницу. Затем вы сломали деревянные дома, поставили заводы, закатали землю в асфальт, а реку в гранит — мир снова изменился.
— Изменилось это место.
— Изменился весь мир, майор Корнилов, потому что мир — это совокупность подобных мест. Совокупность рек, лесов, зверей, челов — всего.
— Какое отношение это имеет к жертвам?
— Сейчас поймете. — Теперь Сантьяга не улыбался, но и не смотрел на Андрея — только на мутный поток под ногами. — Магия, майор Корнилов, это тоже изменение мира. Когда вам холодно, вы сжигаете дерево, нефть или газ, а я беру немного энергии у мира и заставляю ее греть меня. Я меняю структуру мира. — Сантьяга опять помолчал. — Существа — часть мира. Они приходят — мир изменяется, они живут и своими действиями меняют мир, они умирают — все снова меняется. Когда вы умрете, майор Корнилов, структура мира изменится. Теперь вы понимаете?
— Еще нет.
— Смерть любого существа затрагивает структуру окружающего нас мира. А значит, заранее рассчитанной смертью или цепочкой смертей можно добиться нужного результата. Это-то вы понимаете?
— Разумеется.
— Для этого и нужны жертвы — легкий и быстрый способ внесения изменений в структуру мира. — Голос Сантьяги похолодел. — А теперь, майор Корнилов, откройте мне истинную причину нашей встречи.
Фраза прозвучала резко, словно удар хлыста, но Андрей и сам умел мгновенно менять тональность разговора, поэтому остался спокоен. Но ответил в тон Сантьяге — холодно и резко:
— За последние трое суток в городе произошло несколько ритуальных убийств.
— Опять маньяк?
— Маньяки не действуют с такой скоростью, — пожал плечами Андрей. — А потом, обставлены эти преступления весьма странно.
— Тогда подробнее.
— Убивают совершенно не связанных между собой людей разных возрастов и полов. У каждой жертвы по две раны: удар в сердце и отрублена левая кисть. Много крови. Клеймо на лбу.
Черные глаза Сантьяги превратились в узкие щели, а на скулах заиграли желваки:
— Жертвы были раздеты?
— Абсолютно голы.
— Что изображает клеймо?
— Несколько иероглифов. Мы не смогли их расшифровать. Похоже на печать.
— Одинаковые?
— Да, все одинаковые.
— Какие-нибудь странности во время убийств?
— Одно было совершено в ресторане, практически на глазах у публики, а никто ничего не заметил.
— Их убивают не здесь, — негромко произнес Сантьяга.
— Что?
— Обряд жертвоприношения требует спокойной обстановки. Жертву не приносят наспех, в ресторане, маг и его… гм, подопечный отправляются к Престолу Силы, а потом тело возвращается назад. — Сантьяга помолчал. — Значит, отрублены левые кисти?
— Да.
— У всех?
— Да.
— Скажите, майор Корнилов, — Сантьяга снова посмотрел на свои ногти. — Я, конечно, могу это выяснить сам, но, возможно, вы уже знаете… Подобные убийства происходили только в Москве?
— Нет. По всему миру.
— Плохо, майор Корнилов, очень плохо. По всему миру двенадцать жертв?
— Да.
— А сколько уже в Москве?
— Семь.
— Очень плохо. — Сантьяга поморщился, и Андрей обратил внимание, что уши его собеседника слегка заострились. — Нам придется снова поработать вместе, майор Корнилов.
— Сколько всего будет убийств?
— Двенадцать жертв по всему миру, принесенные в заранее рассчитанной последовательности и в заранее определенное время, — медленно ответил Сантьяга. — Двенадцать жертв замыкают Большой Круг заклинания, который охватывает весь мир. Затем строится Малый Круг — девять жертв в непосредственной близости от Престола Силы, места принесения главной жертвы. Малый Круг готовит Престол к выбросу энергии. — Он насмешливо прищурился. — Похоже, майор Корнилов, расследование этих убийств поручено вам?
В общем-то, Андрей и не предполагал, что сумеет обмануть Сантьягу:
— Да.
— И вы подумали, что, обратившись ко мне, станете моим должником? — Андрей не ответил. — Эх, майор Корнилов, майор Корнилов, когда-нибудь мы, может быть, научимся доверять друг другу, а пока просто поймите — за обычную консультацию я не беру денег, а вот если к убийствам имеет отношение Тайный Город, то их расследование отвечает и вашим, и моим интересам, а значит, должников и кредиторов не будет. — Сантьяга помолчал. — Что вас еще интересует?
— Следовательно, в Москве будет девять трупов?
— Девять и один — Малый Круг и последняя жертва. — Сантьяга задумчиво поправил галстук. — Будем реалистами: помешать завершению Малого Круга мы не успеем — он строится очень быстро, — но вот главную жертву мы предотвратить обязаны. Мне нужна подробная информация на убитых челов. Даты и координаты места рождения с точностью до минут, а также точное время и координаты смерти.
— Зачем?
— Я проведу обратную операцию — на основе этих сведений вычислю месторасположение Престола Силы, тогда мы сможем взять этого мага.
— Мы? — спросил Корнилов.
— Мы, — кивнул Сантьяга. — Как — другой вопрос, но — мы.
— Хорошо. — Андрей повертел в руках зажигалку. — Вы сказали, что последнюю жертву мы не должны допустить ни в коем случае. Почему?
— Потому, майор Корнилов, что, убив последнюю жертву, маг сможет исполнить любое свое желание. — Сантьяга пристально посмотрел в глаза Корнилову и закончил: — Абсолютно любое.

Для встречи с полицейскими Павлов выбрал маленькое итальянское кафе «Верона» на Воронцовской улице. В теплую погоду большинство посетителей предпочитали наслаждаться едой, сидя за уличными столиками, и малюсенький зал был практически пуст. Кроме того, его размеры позволяли прекрасно видеть всех посетителей, что тоже было нелишним в данной ситуации.
— Вы понимаете, как сильно я рискую? — Павлов боязливо огляделся и возмущенно посмотрел на Васькина. — Меня могут убить только за то, что я встретился с вами, а вы привели с собой еще одного…
— Во-первых, я не «еще один», — проворчал Шустов, — а капитан полиции, а во-вторых, если вы так боитесь Чемберлена, то зачем пришли? Зачем согласились встретиться с нами, Валерий Константинович?
— Да? — вставил свое слово Васькин.
— Зачем пришел? — Павлов горько рассмеялся. — Не вижу другого выхода.
— Из любой ситуации есть как минимум два выхода. — Сергей глотнул сок. — Главное, выбрать правильный.
— Вот именно, правильный. — Павлов покрутил в руках вилку. — Может быть, и есть у меня несколько вариантов, но я уже выбрал. В последний раз они наехали на меня слишком жестко, слишком. Я, знаете ли, уже двенадцать лет в бизнесе, все видел, но Чемберлен повел себя в худших традициях старого беспредела. Я от этого отвык.
— Денег ему должны?
— И денег тоже. Не очень много, кстати. — Павлов отложил наконец вилку и посмотрел в глаза Сергею. — Не это главное. Они хотят заполучить мой бизнес.
— А вы?
— А я — до свидания.
— В нашем случае вы тоже «до свидания».
— В вашем случае, господин капитан, я по крайней мере отомщу мерзавцам. И бизнес не отдам, и жизнь им попорчу как следует. Они еще вспомнят Павлова!
— Постараемся помочь.
— А что я получу взамен?
— Зависит от того, что вы сможете нам дать.

Снежно-белый «Мерседес-600» плавно остановился прямо напротив «Вероны». Рослый шофер-негр в строгом костюме и фуражке выбрался из лимузина, важно распахнул дверцу и подал руку элегантной светловолосой даме в открытом летнем платье. Женщина небрежно, поправила черные солнцезащитные очки и, подойдя к ближайшему свободному столику, грациозно опустилась на предупредительно отодвинутый стул.
— Сначала я хотел бы услышать ваши гарантии.
Шустов выдержал глубокомысленную паузу, наблюдая через витрину за размещавшейся за летним столиком стройной светловолосой женщиной в роскошном и легкомысленном, на грани допустимого, платье. На вид ей было лет сорок, но она была в великолепной форме: тонкое лицо, роскошная копна густых волос, великолепная фигура с большой грудью, обдуманно подчеркнутой глубочайшим декольте, — понимание возраста лишь добавляло женщине привлекательности. Но не только внешний вид дамы привлек внимание Шустова. Белоснежный лимузин, вышколенный шофер экзотической наружности, созданное на заказ платье — она абсолютно не соответствовала статусу небольшого итальянского кафе. И взгляды всех без исключения посетителей устремились на нее.
— Я хотел бы услышать гарантии, — повторил Павлов.
Он сидел спиной к улице и появления ослепительной блондинки не заметил.
— Валерий Константинович, — вернулся к делам Шустов, — вы ведь прекрасно понимаете, что именно мы можем вам предложить. Набор стандартный — программа защиты свидетелей: охрана на все время процесса для вас и вашей семьи, новые документы, новое имя, новое место жительства.
— В России?
— А где вы хотите жить?
— Я слишком хорошо знаю Чемберлена, — покачал головой Павлов. — Вы не сможете его закрыть так, чтобы он меня не достал. Я хочу уехать из страны.
— Это ваше право, но мы…
— Деньги у меня есть, — перебил Сергея Павлов. — Вы должны будете только вывезти меня и мою семью из страны и сделать нам нормальные документы. Оформить новое гражданство.
— Где вы хотите поселиться?
— Во Франции.
— Не очень далеко.
— У меня там деловые интересы.
— Деловые интересы. — Шустов задумчиво потер ладонью подбородок. — Ну допустим. Валерий Константинович, как вы понимаете, ничего невозможного в нашем мире нет, но чтобы даже просто выйти с подобным предложением на свое руководство, я должен понимать, из-за чего весь сыр-бор. Что у вас есть?
— То есть это возможно?
— Если вы действительно сможете меня заинтересовать.
— Я могу сдать вам Нытика.
— Это я уже слышал. Каким образом?
— Это сложная история.
— Мы не из дураков — разберемся.
— Хорошо. — Павлов усмехнулся. — Для простоты повествования я не буду использовать сложные термины и спрошу просто: отмывание денег и уклонение от уплаты налогов вас устроят?
— Вполне. Обычно мы закрываем авторитетов за уголовщину, но в этом случае можем сделать исключение. Насколько я помню московские законы, за уклонение от налогов можно присесть лет на двадцать.
— Сможете прижать его, как Аль Капоне.
— Рассказывайте, Валерий Константинович, рассказывайте, пока это не более чем слова.

— Мадам планирует ланч, обед или…
— Я еще не знаю. — Кара достала из сумочки малюсенький мобильный телефон и задумчиво перебрала кнопки. — Я должна встретиться здесь со своей старой подругой. Она, бедняжка, до сих пор работает учительницей, и мы встречаемся где попроще.
«Удачно выскочила замуж или завела богатого любовника, а теперь, стерва, встречается с менее расторопными сверстницами где попроще и выпендривается перед ними», — зло подумала официантка, наблюдая, как сидящий за соседним столиком седой мужчина в недешевом деловом костюме скосил глаза на глубокое декольте блондинки. Но на профессионально приветливом лице официантки эти мысли не отразились.
— Тогда попробуйте легкий десерт: фруктовый коктейль, мороженое, сливки, суфле. Очень вкусно.
— Звучит весьма соблазнительно, но для начала… — Кара заглянула в винную карту. — У вас есть божоле этого года?
— Нет, — растерялась официантка.
— Сансер?
— Нет.
— Ну не важно. — Кара поморщилась. — Яблочный сок есть?
— Да.
— Принесите.
Девушка умчалась. Кара медленно огляделась и поднесла к уху безжизненный телефон.
— Алло, Фимочка?
Она сидела довольно далеко — метрах в шести — от интересующего ее столика, тем более что он находился в зале, а она — на улице, но Простейшее заклинание «летучая мышь» усилило слух женщины, и Кара отчетливо слышала все, о чем Павлов рассказывал полицейским.

— Примерно полгода назад мы крутили дело с уводом большой налички из-под налогов. В то время у меня уже были трения с Чемберленом, но до открытой вражды дело не доходило, они мне еще доверяли.
— Отмывали, что ли?
— Ага.
— Большая сумма?
— Четырнадцать миллионов.
— Что за деньги?
Павлов помолчал:
— Наркота.
— Продолжай.
— Операция была расписана буквально по минутам, но произошел непредвиденный сбой. Банк-получатель внезапно запросил подтверждение и гарантии. Все висело на волоске, люди, деньги, все было заряжено, и надо было просто подтвердить кое-какие договоренности. Нытик как раз был у меня в офисе — он сам курировал операцию — и лично подмахнул распоряжение.
— Во дела! — вздохнул Васькин.
— Такие документы сразу же уничтожают, — быстро среагировал Шустов.
— Ага, — согласился Павлов, — только я уничтожил копию, а оригинал лежит в надежном месте. Подпись Нытика под переводом кучи героиновых денег. Этого достаточно?

Пора.
Кара все еще держала у лица трубку телефона, и поэтому несколько невнятных слов не привлекли внимания окружающих.
Морок никогда не относился к сложным заклинаниям. Умение отвести глаза, обмануть свою жертву, считалось одним из самых главных для колдуна, и поэтому заклинание шлифовали веками — оно должно было действовать быстро и требовало минимум магической энергии.
Для всех посетителей «Вероны», а также для всех, кто в этот момент находился в радиусе ста метров, Кара по-прежнему говорила по телефону, изредка бросая поощрительные взгляды на седовласого мужчину за соседним столиком. На самом же деле она вошла в маленький зал ресторана, уступила дорогу несущей заказ официантке и подошла к самому дальнему столику, за которым сидели Павлов и полицейские.

— Значит, оригинал у тебя. Где?
— В надежном месте. Мы сможем договориться?
— Разумеется — да.
— Разумеется — нет!
Кара стояла прямо перед Павловым. Никто в зале не мог видеть ее, но так было неинтересно. Ей давно не приходилось убивать, и женщина решила выжать из ситуации максимум удовольствия. Короткое заклинание, слышное только ей, сняло морок с глаз коммерсанта, и Павлов оторопело вытаращился на появившуюся из ниоткуда женщину.
— Продаешь чужие секреты, Валера?
— Кара? Не может быть!
Павлов задрожал.
— Что случилось? — Шустов непонимающе уставился на коммерсанта. — Что не может быть, Валерий Константинович?
Павлов схватил полицейского за руку:
— Убейте ее!
— Кого?
Палец коммерсанта упирался в пустоту.
— О боже, убейте ее!
Васькин положил ладонь на рукоятку пистолета и настороженно оглядел зал.
— Тебе привет от Нытика, Валера, — насмешливо сообщила Кара, наслаждаясь животным страхом человека, — не стоило предавать его.
Полицейские заворочались, но никто из них еще не собирался подняться из-за стола. Секунд тридцать они потратят на размышление, а этого вполне достаточно.
— Пощадите! — На лбу коммерсанта выступили крупные капли пота, а лицо исказил дикий, первобытный ужас. Он видел, чувствовал свою смерть, но сил оставалось ровно столько, чтобы прохрипеть: — Пощадите!
— Павлов! — Сергей потряс его за плечо. — Валерий Константинович, что происходит? Кого убить? Кто должен вас пощадить?
Владик, пугая официанток, потянул пистолет из кобуры. Васькин чувствовал опасность, но не мог сказать, откуда она исходит.
— Я ничего не вижу, — сквозь зубы процедил он. Испуганные официантки, бармен, отступивший к дверям в подсобку, ошарашенная парочка, перед которой остывала недоеденная пицца, дальше, за витриной, — беспечно обедающие люди, пышная блондинка, без умолку болтающая по телефону, хлипкий старикашка, пожирающий глазами ее огромную грудь… — Я ничего не вижу, Сергей!
— Владик, перестань беситься, — прорычал Шустов, — ему просто плохо. Кто-нибудь, вызовите «Скорую»!
Бармен опрометью бросился в подсобку.
— Принесите аптечку!
Сначала Кара не хотела оставлять следов, но теперь, глядя на жалкого, перетрусившего человечка, она не смогла отказать себе в удовольствии помучить его. Ее фиалковые глаза загорелись, изящная узкая кисть легко прошла сквозь грудную клетку Павлова, и пальцы сжали сердце. Это заклинание, «скальпель Бокуса», эрлийские врачи придумали исключительно в хирургических целях, чтобы не тратить время на вскрытие тканей, а сразу, без усилий и хлопот, добраться до интересующего органа. У Кары было особое мнение по его использованию.
Коммерсант захрипел. Он уже не мог говорить, лицо исказилось гримасой дикой боли.
— Сергей, что происходит?
— Он умирает!
Тонкие пальцы Кары с длинными, острыми ногтями безжалостно сдавливали сердце жертвы. Она упивалась своей властью над ним. Павлов покраснел, глаза вылезли из орбит, мышцы ослабели, и он безжизненно сполз на пол. Кара тут же сделала шаг в сторону, едва увернувшись от подскочившего Владика, и, вытирая испачканную кровью руку носовым платком, с улыбкой посмотрела на суетящихся полицейских: Шустов разорвал воротник Павлова, Васькин присел на корточки и стал делать массаж сердца.
— «Скорую»! Вызовите «Скорую»!
Владик ритмично давил на грудь коммерсанта, но Шустов видел, что Глаза Павлова угасают, жизнь уходила. Сергей наклонился к лицу умирающего и прокричал:
— Оригинал, Павлов, где оригинал?!

— Что там произошло? — Кара отложила телефон и посмотрела на официантку. — Я видела какую-то суету в зале.
Возбуждение, вызванное убийством, спало, и Кара ощутила легкое раздражение — она знала, что ей нравится убивать, и упрекала себя за это. Опьянение кровью — слабость, а любая слабость — непозволительная роскошь для мага.
— Посетителю стало плохо, мадам, его унесли в подсобное помещение.
— Надеюсь, он не отравился? — улыбнулась Кара.
— К счастью, нет, мадам. Сердце.
Проклятый Нытик! Вместо того чтобы нанять для Павлова дешевого киллера, отмороженного ветерана колониальных войн, он потребовал ее личных усилий!
«Не хочу, чтобы Павлова убили. Он должен умереть от естественных причин. Например, от астмы… Гы-гы… И желательно — в присутствии свидетелей-полицейских…»
Она вспомнила невыразительное лицо уголовника.
«Вот и сдох твой Павлов от сердечного приступа. Доволен? — Губы Кары сжались. — Но я тебе этого не забуду, Нытик. Ты еще пожалеешь, что использовал меня, как дешевого ковбоя».
Она посмотрела на официантку:
— Значит, говорите, сердце? Это ужасно. Ему помогли?
— Он умер.
— Как печально.
Официантка уже собралась отойти, но Кара остановила ее:
— Моя подруга задерживается, и я, пожалуй, закажу десерт.
— Вы не пожалеете, мадам.
— Уверена в этом. — Кара посмотрела на нетронутый бокал сока. — Значит, десерт и кофе.
Она прищурилась на солнце и, чувствуя раздевающий взгляд престарелого донжуана, откинулась на спинку стула, позволяя ему насладиться своей великолепной фигурой. «Пусть смотрит, старый козел, пусть облизывается».
Кара снова взглянула на суетящихся в зале полицейских, и ее настроение немного улучшилось.
«Жалкие черви! Суетитесь, ползайте, пытайтесь понять, как все получилось, жалуйтесь на нелепые случайности, трагические совпадения».
Кара усмехнулась. А что касается Нытика… Пока этот уголовник ей нужен, придется иногда выполнять его идиотские приказы. Пусть думает, что она послушна.
* * *
Муниципальный жилой дом.
Москва, улица Яблочкова,
16 сентября, суббота, 09.26

Японский музыкальный центр издал несколько шумных щелчков, из его утробы донеслись подозрительные звуки — поставленный на свободный поиск CD-проигрыватель выбирал новую композицию, — и через несколько секунд гостиную наполнила негромкая приятная мелодия:
Мне бы твои пули переплавить в струны,
Может быть, другая песня получилась бы.
Ты б ее послушал, девочке поставил,
Может, станцевал бы, только все равно…
«Забавы». Раньше Ольге не очень-то нравилась эта песня группы «Мумий Тролль», она предпочитала более ритмичные композиции, но сейчас негромкая мелодия полностью совпадала с ее настроением:
У тебя забавы, утром все забыл,
Музыка сорвалась, ты меня убил…
Ты меня убил…
Песня заканчивалась, и Ольга включила повтор — ей захотелось послушать «Забавы» еще раз.
— Будешь кофе?
Артем прошел в комнату и внимательно посмотрел на девушку.
— Нет, спасибо.
Ее телохранитель был предупредителен и ничем не напоминал ей о том, что произошло между ними. Артем ждал, что Оля первой заговорит об этом, но девушка пока молчала, и он не лез с ненужными разговорами. Вспомнив прошедшую ночь, Ольга улыбнулась. Она не жалела ни о чем — ей нужно было чье-то плечо, и она его получила. Причем очень даже неплохое плечо.
— О чем ты думаешь?
А о чем она могла думать? Еще вчера она безмятежно каталась на роликах, флиртовала с ребятами, покупала минералку, а сегодня вынуждена сидеть в собственном доме, как в тюрьме, под охраной полиции, и ее судьба зависит от чьей-то злой воли. Странность происходящего напоминала хорошо спланированный спектакль. Действительно — нападение, чудесное спасение, человек, которого она когда-то знала…
— Артем, — нерешительно произнесла Ольга.
— Да.
— Извини, мне неловко, но не мог бы ты… я не видела твоих документов.
Наемник улыбнулся:
— Не проблема. — Он спокойно вытащил из кармана и протянул девушке полицейский жетон.
Продукция фирмы «Шась Принт» могла пройти любую проверку. Шасы не только делали липовые документы, они сопровождали каждые выданные «корочки» полной, абсолютно достоверной легендой. Данные, указанные в документах Артема, были зафиксированы в компьютерах полицейского управления, налоговой службы, Пенсионного фонда и Фонда социальной защиты. Обитатели Тайного Города жили намного дольше людей, и от качественных документов во многом зависела их безопасность. Нет, в «Шась Принт» можно было приобрести и простые «корочки», без сопровождения, но Кортес считал, что в данном случае деньги жалеть глупо, а Артем вполне доверял предусмотрительности своего напарника.

Дом она нашла легко — безликая муниципальная постройка, он стоял прямо на улице Яблочкова, метрах в пяти от проезжей части и буквально утопал в еще зеленых деревьях, верхушки которых доходили аж до шестого этажа, и этого было вполне достаточно — ее интересовал четвертый. Окна квартиры, в которой она должна была оказаться, выходили во двор, что тоже было на руку: на улице полно челов — прохожих и дорожных рабочих в оранжевом, а лишний шум ни к чему. В инструкциях, которые она получила, это было подчеркнуто особо.
Митара обошла дом, выбрала подходящее дерево и, оглядевшись по сторонам и убедившись, что ее никто не видит, легко подпрыгнула и в одно мгновение скрылась в густой листве.

Ольга столь внимательно изучала полицейский жетон, что стало ясно — она видит полицейские документы впервые в жизни.
— Ты довольна?
— Извини. — Она вернула наемнику жетон.
— Ничего страшного.
Девушка выбралась из кресла, выключила проигрыватель и, замерев около него, глубоко вздохнула:
— Мне страшно.
— Не сомневаюсь.
Ольга зябко поежилась.
Артем понял, что следует быть помягче. Он подошел к девушке и обнял ее за плечи:
— Оля, страх — это чувство одиночек. Можно бояться, когда ты совсем одна, когда ты знаешь, что никто не придет тебе на помощь, а враг силен. Сейчас у тебя есть я, и я помогу. Успокойся.
— Почему они преследуют именно меня?
— Не знаю. Мы вообще не уверены, что они преследуют именно тебя. Мы просто решили проверить твои подозрения. Скорее всего ты просто оказалась не в том месте, не в то время. И скоро все твои страхи кончатся, как страшный сон.
— Правда?
— Правда. — Он нежно поцеловал ее в губы и почувствовал ответ. — Некоторое время назад я был в точно таком же положении: меня хотели убить, я не знал, что происходит, и очень боялся. Но появились друзья и помогли мне.
— Кортес и Яна?
— Кортес. Яна. Еще кое-кто. Главное, что я не остался один. — Девушка вздохнула, прижалась к нему всем телом, и наемник почувствовал, что бившая ее дрожь ушла. — Все будет хорошо.
— Знаешь, я рада, что встретила тебя, — призналась Ольга, — именно тебя. Ты…
Наемник ласково прижал палец к ее губам:
— Ты почти ничего не знаешь обо мне.
— Ты пришел мне на помощь, хотя никто тебя не просил. Ты рисковал. — Девушка провела рукой по его волосам. — И мне было хорошо с тобой сегодня.
— Мне тоже. — Он снова потянулся к ее губам, но увидел ужас в ее глазах.
— Нет, — прошептала Ольга. — Нет.
— Что нет?
Наемник обернулся и вздрогнул: на балконе стояла черная моряна в самой что ни на есть боевой шкуре! И пялилась она не на Ольгу, а на самого Артема!
Как оборотень оказался на балконе, наемник понял сразу — квартира находилась всего лишь на четвертом этаже, дом старый, прямо за окнами шевелят ветками могучие деревья — забраться на такую высоту для моряны раз плюнуть. Но не днем же! Не в центре города! Не второй раз подряд к одной жертве!
Времени на размышления не было. Оборотень сделал шаг вперед, его шипастый хвост угрожающе изогнулся, а тонкие губы растянулись, обнажив длинные, острые клыки.
— Он убьет меня!
Артем толкнул девушку на диван и выхватил пистолет. Справиться с моряной без «ока василиска» было нереально, а артефакт по-прежнему нуждался в подзарядке.
— Оля, заткни уши!
Рыдающая девушка не услышала наемника, а повторять он не собирался.
Монстр легонько толкнул балконную дверь, скромные замки с хрустом проломили косяк, и Артем открыл огонь. Он решил не дожидаться, когда оборотень ворвется в комнату, и четыре тяжелые пули влетели в грудь моряны.
«Начав стрельбу, не забудь остановиться, — учил молодого наемника Кортес. — Пара лишних патронов никогда не помешает». Артем остановился вовремя — у него оставалось еще четырнадцать выстрелов — Кортес был бы доволен.
Бестию отбросило назад, к окну, она запуталась в шторе, резко дернула когтистой лапой, и на ее голову с грохотом обрушился карниз. Артем выстрелил еще два раза, Ольга истошно закричала, моряна рявкнула от боли, ее колени подогнулись, и монстр осел на паркет.
На мгновение все успокоилось. В комнате пахло порохом и спелыми персиками. Моряна, плавая в луже темной крови, конвульсивно царапала когтями пол и готовилась вот-вот прийти в себя — пули не могли остановить оборотня надолго.
Артем схватил Ольгу за плечо и рывком поднял с дивана:
— Надо уходить!
Не хватало еще, чтобы девчонка разглядела этого «маньяка» как следует.
— Он мертв? Ты убил его?!
— Надеюсь. — Моряна зашевелила лапами, раны на ее груди начали затягиваться. — Нам надо уходить отсюда!!!
Артему было бесконечно жаль терять очередные двадцать восемь тысяч, но убить оборотня можно было только с помощью «ока василиска» — непарализованный монстр заживлял свои раны невероятно быстро. Наемник вытолкнул Ольгу в прихожую, хладнокровно развернулся и влепил в поднявшуюся на колени бестию еще шесть пуль. Моряна с рычанием застыла на паркете, и только шипастый хвост продолжал злобно елозить по подоконнику, сбивая на пол горшочки с комнатными цветами. Секунд десять она будет приходить в себя, металлическая входная дверь в квартиру задержит оборотня еще на десять-пятнадцать секунд, а значит, у них есть шанс спастись. Артем выскочил вслед за девушкой в прихожую и распахнул входную дверь.
— Ой, а где Оля? — В коридоре стояла высокая черноволосая девушка. — Оля, что происходит? Куда вы!!
— Галя?!
Из комнаты донеслось рычание монстра. Артем вытолкнул Ольгу в коридор и захлопнул за собой дверь.
— Кто это?
— Галя, моя подруга…
— Скорее за мной!
Дверь царапали когти оборотня. Беглецы кубарем скатились на первый этаж и прыгнули в «Круизер», который оставил здесь предусмотрительный Кортес.
— А куда мы едем? — едва успела спросить Галя.
— Потом скажу!
Джип с визгом развернулся и, едва не сбив нескольких дорожных рабочих, выехал на улицу.
— Что там произошло? — снова спросила Галя, обнимая дрожащую Ольгу за плечи. — Я слышала выстрелы!
— Потом, потом. — Артем достал телефон и вызвал напарника. — Кортес? На нас снова напали!
— Моряна?
— Да, тот же маньяк.
— Это входит в привычку, — съязвил Кортес. — Ты ее убил?
— Нет. Успел удрать.
— Куда вы едете?
— Ко мне.
— Я предупрежу Яну, — проворчал наемник и отключился.

Кабинет князя Темного Двора, могущественного повелителя Нави — одного из трех Великих Домов Тайного Города — не отличался пышностью. Князь предпочитал предаваться размышлениям в темном помещении, истинные размеры которого скрывались за плотной пеленой мрака. Тьма в этой комнате не была однородной: густая, почти осязаемая, она плавно переходила в причудливые темно-серые тени, потом снова в мрачный сумрак и так до бесконечности. Из мебели присутствовало лишь простое деревянное кресло с высокой прямой спинкой, в нем сидел князь, и еще — стол, большая часть которого скрывалась в темноте. На краешке столешницы пристроился Сантьяга, комиссар Темного Двора. Видимых источников света не было, но в сером сумраке кабинета собеседники прекрасно различали черты друг друга.
В отличие от повелителя Нави, одетого в глухой черный плащ с низко надвинутым на лицо капюшоном, Сантьяга предпочитал человскую одежду, и его элегантный бежевый костюм ярким пятном сверкал в темноте кабинета.
— Сколько раз ты обещал мне не приходить на аудиенцию в белых костюмах? — недовольно поинтересовался князь.
Голос у него был глухой, слегка шипящий.
— За последний год или вообще? — уточнил комиссар.
— За последний месяц.
Сантьяга задумчиво почесал кончик носа:
— Кажется, шесть.
— Восемь.
— Возможно, — пожал плечами комиссар. — И что?
— Ты опять в белом.
— В бежевом.
— Не вижу разницы. — Повелитель Темного Двора помолчал. — Почему ты не выполнил обещание?
— На улице по-прежнему очень жарко, князь. В этом году стоит необыкновенно теплое бабье лето. В темной одежде я чувствовал бы себя крайне неудобно.
— Ты должен быть выше подобных мелочей.
— Какие же это мелочи? — усмехнулся комиссар. — Знаете, как сводят с ума потные подмышки? Или неприятный запах? Лучше уж нарушить свое слово, чем подвергать себя подобным мучениям.
— Слово надо держать, — отрезал повелитель Нави.
— Это более чем спорная теория, — не согласился Сантьяга. — Если мое слово действует во вред мне самому, то какой смысл держаться за него?
— Не надо было его давать.
— Признаюсь — я совершил ошибку. А потом, я дал обещание под давлением вашего авторитета, то есть по принуждению, и поэтому невозможно…
— Достаточно! — не выдержал князь.
Комиссар улыбнулся и замолчал. Характер у него был скверный, но столь свободно комиссар вел себя с повелителем Темного Двора только наедине. В свое время Сантьяга стал сосудом, в который повелитель Темного Двора поместил все, что мешало ему стать идеальным лидером Нави: невоздержанность и чрезмерную агрессивность, подлость и лицемерие, тягу к роскоши и все желания, которые переполняли величайшего мага Темного Двора, готовившегося стать князем. Сантьяга стал аватарой повелителя, его вторым «я», но никто, даже самые ближайшие сторонники будущего лидера Нави, не знали об этом. Пару сотен лет Сантьяга активно занимался тем, для чего и был создан, — претворял в жизнь все свои прихоти, поражая Тайный Город редким для нава умением вести разгульный образ жизни, многочисленными дуэлями, любовными похождениями и еще тем, что ему все сходило с рук. Однако постепенно Сантьяге наскучило подобное времяпрепровождение. Его живой ум требовал других, более острых развлечений, и аватара погрузился в пучину политических интриг. Через несколько десятков лет он добился поста комиссара Темного Двора — военного лидера Великого Дома — и стал, по мнению многих, лучшим комиссаром за всю историю Нави. В Тайном Городе его уважали ничуть не меньше самого князя, а боялись и ненавидели, наверное, даже больше.
Князь так и не нашел, что ответить своему комиссару. Поэтому он недовольно поерзал в кресле и вернулся к делам:
— Чего ты хотел от меня?
Сантьяга поудобнее устроился на столе и без обиняков сообщил:
— Кто-то строит Аркан Желаний.
— Информация точная?
— Абсолютно. У меня есть надежный источник в человской полиции. Он сообщил о семи убийствах в городе и сумел проследить аналогичные преступления по всему миру. Большой Круг завершен, все двенадцать жертв принесены, все печати соблюдены. Из девяти жертв Малого Круга принесены семь. Помешать его завершению мы не успеем.
— Ты уверен, что это именно Аркан Желаний?
— Да.
Строительство запрещенного Великими Домами заклинания было серьезным преступлением. За тысячи лет подполья жители Тайного Города крепко усвоили, что только сохранение секретности является залогом их благополучия. Массовые убийства представителей доминирующей на планете расы не вписывались в эту концепцию и напрямую угрожали безопасности Тайного Города.
— Кто?
— Точно не знаю, но мысли есть.
— Говори.
Комиссар провел рукой по безупречной прическе:
— Аркан Желаний способны построить немногие маги. Во-первых, помимо жертв он требует невероятное количество энергии, а это не всем по зубам. Во-вторых, сведения о заклинании засекречены, официальный доступ к ним запрещен для всех, а значит, маг должен занимать очень высокое положение в своем Великом Доме, чтобы добраться до них.
— Ты в свое время прочитал все, что хотел, без всякого высокого положения, — буркнул князь.
Сантьяга вежливо улыбнулся. Приступив к своему образованию, он не только перерыл и изучил всю библиотеку Темного Двора, но и сумел покопаться в архивах остальных Великих Домов, заложив фундамент той жгучей ненависти, которую испытывали к нему обитатели Тайного Города.
— Я искал знания, — объяснил комиссар.
— Видимо, кто-то пошел по твоим стопам. — На колени князя вскочила черная пушистая белка и нетерпеливо подергала его за рукав. Лидер Нави протянул ей откуда-то появившийся грецкий орех, и белка с громким хрустом разгрызла угощение. — Продолжай.
— Темный Двор отпадает, в этом я уверен.
— Просто уверен?
— Зачем же? Ортега проверил наших ведущих магов, но они и так все на виду. Подозрений никто не вызвал.
— Другие семьи?
— В Зеленом Доме Аркан могут построить королева, жрицы и две фаты из дружины Дочерей Журавля: Рада и Златка. — Сантьяга с улыбкой смотрел на уплетающую орех белку. — Я проверил — никто из них не покидал Тайный Город во время строительства Большого Круга. Следовательно, остается Орден.
— А это не может быть какой-нибудь чел? — поинтересовался князь, скармливая белке еще один орех. — Прочитал где-нибудь об Аркане и стал приносить жертвы, не понимая, что ничего не добьется.
— В истории Тайного Города бывали случаи утери архивов, — согласился комиссар. — Но, во-первых, если бы какой-нибудь чел расшифровал информацию об аркане, он бы понял, что жертвы — это только часть заклинания, и не стал бы приступать к его строительству. А во-вторых, мы еще не встречали чела, чей магический потенциал позволил бы ему расшифровать хоть один наш манускрипт. Они больше разбираются в технике, чем в магии.
— Тогда вернемся к Ордену.
— В Великом Доме Чудь построить Аркан могут великий магистр, любой из мастеров и рыцари командоры войны. Первые отпадают — на прошлой неделе проходил большой совет Ордена, и вся верхушка точно была в Тайном Городе. Их интервью следовали в «Тиградком» одно за другим. Остаются командоры. — Сантьяга встал со стола и медленно прошелся перед креслом князя. — В интересующий нас период город покидали четверо. Один медитирует где-то на Новой Земле, двое греются на Таити, и только один уезжал якобы по личным делам. Никто не может сказать, куда и зачем.
— Кто?
— Богдан ле Ста.
— Что мы знаем о нем?
— Богдан ле Ста — один из ведущих магов Ордена, причем относится к наиболее консервативному крылу рыцарей, что неудивительно — вся жизнь Богдана прошла в гвардии, герой последней войны с Зеленым Домом. Помните ту странную историю с выбросом энергии во время переговоров?
— Разумеется.
— Богдану сто четыре года, он командор войны, но по своему потенциалу значительно превосходит Франца де Гира, мастера войны. За последние годы Богдан в нескольких столкновениях доставил нам изрядные хлопоты. Он умен, целеустремлен и талантлив. Он разработал ряд интересных заклинаний, исследовал природу Источника и даже занимался поиском технологии перехода во внешние миры. Богдан — незаурядная личность. — Сантьяга поправил галстук и остановился прямо напротив князя. — Если он станет мастером войны или великим магистром, то сможет реально усилить Орден. Как комиссар Темного Двора, ответственный за безопасность Великого Дома Навь, я крайне заинтересован в его нейтрализации.
— Понятно, — протянул князь. — Но ты же понимаешь, что официально мы не можем ничего сделать. Строительство Аркана Желаний не более чем твои подозрения.
— Есть жертвы.
— Ты сумеешь доказать причастность к ним Богдана?
— Нет.
— Значит, и говорить не о чем.
Сантьяга помолчал.
— Если постараться, я смогу взять его на Престоле Силы, во время принесения последней жертвы. Тогда его причастность к строительству запрещенного Аркана будет очевидной, и мы сможем его прижать.
— Ты будешь требовать его смерти?
— Мы имеем на это право, — пожал плечами комиссар.
— Имеем, — согласился князь, — но попробуй спрогнозировать дальнейшее развитие событий.
Сантьяга задумался:
— Орден, безусловно, не захочет терять одного из, лучших магов и постарается сгладить ситуацию.
— Верно, а учитывая наши прохладные отношения с Великим Домом Людь, зеленые наверняка не поддержат требование смерти командора.
— То есть мы сдадимся?
— Орден накажет Богдана, но не столь сурово. В конце концов речь идет о челах. Максимум, чего мы сможем добиться, — отлучение от гвардии, лишение титула командора войны, запрет на занятие магией.
— Они его вернут через год или два.
— Совершенно верно.
— А я намерен его убить, — жестко проронил Сантьяга.
— Почему? — немного удивленно поинтересовался князь. Обычно комиссар был более сдержан.
— Потому что я хочу выяснить, откуда командор узнал технологию Аркана.
На этот раз повелитель Темного Двора молчал гораздо дольше. Он тщательно обдумывал слова своего комиссара:
— Ле Ста сам все расскажет на следствии.
— А если нет? Вы же знаете, насколько упрямы чуды.
Пауза.
— Он мог вскрыть книгу запрещенных заклинаний.
— Орден ведет себя слишком безмятежно, они явно не в курсе происходящего, — покачал головой Сантьяга. — Вскрытие книги пахнет войной, и великий магистр не станет прикрывать рыцаря. Даже командора.
Снова небольшая пауза.
— Значит, ты думаешь, что Богдан узнал технологию Аркана Желаний не из книги запрещенных заклинаний?
Это было невозможно. Со времени подписания Китайгородской конвенции все сведения о технологиях запрещенных арканов были изъяты из архивов и помещены в специальные книги. За этим следили очень жестко, поэтому интерес Сантьяги был вполне оправдан.
— Я хочу выяснить, откуда командор ле Ста узнал технологию запрещенного заклинания, — повторил Сантьяга.
— Но при чем здесь его смерть?
Комиссар снова пристроился на краешке столешницы:
— Мне кажется, что Богдана подставляют. Слишком эта ситуация нереальна, я не верю, что она возникла случайно, сама по себе. Мне кажется, что кто-то хочет поиграть с нами и нам предлагают убить командора ле Ста.
— Это может оказаться гамбитом: нам отдают его, чтобы тут же перейти в нападение, — глухо произнес князь.
— Понимаю, — согласился Сантьяга, — но не вижу других шагов.
— Ты уже принял решение.
— Практически да. Я сделаю то, что от меня хотят, — убью Богдана ради того, чтобы игра продолжилась.
— Темный Двор могут обвинить в преследовании командора войны.
— Именно поэтому я хотел бы действовать как частное лицо.
— Ты все предусмотрел?
— Я старался.
— Считай себя в отпуске до конца недели. Что тебе нужно еще?
— Пусть кто-нибудь из советников даст упреждающее интервью в «Тиградком», насчет недопустимости употребления запрещенных заклинаний и нашего безукоризненного выполнения Китайгородской конвенции. Надо подготовить общественное мнение к возможной напряженности.
— Хорошо. Мы проведем кампанию в прессе.
— Я подключу к делу «ласвегасов» и наемников. — Сантьяга поправил галстук. — Не волнуйтесь, князь. Темный Двор останется в стороне.
Комиссар поднялся и сделал пару шагов куда-то в темноту кабинета, но короткий вопрос князя остановил его:
— Сантьяга, с какой целью ле Ста строит Аркан?
— Что?
— С какой целью командор войны строит Аркан Желаний? — повторил повелитель Темного Двора. — Чего он хочет?
— Я не думал об этом, — признался Сантьяга. — Да и мало ли может быть желаний у рыцаря?
— У командоров войны обычно мало нереализованных желаний.
— Мы желаем, следовательно, мы существуем. Всегда может появиться нечто такое, что недостижимо обычными способами.
— Мне кажется, это важно, — продолжил князь. — Что побудило Богдана пойти на преступление?
— А мне кажется, что это простое любопытство, — с легким раздражением буркнул Сантьяга. — Я не cобираюсь позволить командору закончить Аркан, поэтому мне безразлично, для чего он ему нужен.
— Логично. — Теперь в голосе князя сквозил подлинный интерес. — А ты, Сантьяга, когда придумывал Аркан Желаний, о чем думал? О чем мечтал? Чего тебе не хватало?
Комиссар вернулся к креслу, склонился над князем и, холодно глядя в непроницаемую тень под низко надвинутым капюшоном, жестко ответил:
— Я хотел избавиться от вас внутри себя, князь. Ради этого я перевернул все архивы Тайного Города и придумал заклинание, исполняющее любое желание.
— И что? — язвительно осведомился повелитель Нави. — Не получилось?
— Получилось бы. Просто я не стал этого добиваться.
Их разделяли века, но они по-прежнему оставались одной личностью.
— Иди, Сантьяга, иди, — проворчал князь. — Только не приходи больше в светлых костюмах.
— Обещаю.

Распределяя обязанности среди наемников, Кортес оставил себе самое сложное — поиск Богдана. У него не было ничего: ни образцов волос, слюны, крови или каких-либо других тканей, по которым можно было бы провести удаленный поиск и идентификацию с помощью магии, ни полного имени или сведений о том, чем занимается и за счет чего живет этот самый Богдан, а единственной информацией было описание, которое сумела дать Ольга. Для любого обитателя Тайного Города поиск мифического Богдана стал бы неразрешимой задачей, но у Кортеса было много друзей.
От Яблочкова до 2-й Брестской наемника подбросила Яна. Остановив свою ярко-красную «Ауди ТТ» у обочины, девушка поинтересовалась:
— Может, все-таки скажешь, чем вы занимались вчера?
Наемник улыбнулся и отрицательно покачал головой:
— Не сейчас. — Он поцеловал девушку, выбрался из машины, захлопнул за собой дверцу и, наклонившись к открытому окну, задал Яне вопрос, который мучил его всю дорогу: — С чего ты вдруг решила помочь этой девчонке?
Девушка улыбнулась:
— Сегодня у меня день рождения. Пусть праздник будет не только у меня.
— И охота тебе в свой день рождения заниматься делами?
— А разве это серьезное дело? — удивилась Яна. — Ты же сам сказал — до полудня, а потом я жду подарки и поздравления.
— Кстати, почему потом? — немедленно среагировал Кортес. — Почему ты не хочешь, чтобы я поздравил тебя сейчас? Я приготовил…
— Потом, милый, только не на ходу. Подаришь мне его вечером.
И Яна нажала на газ.
— Вечером? — Кортес прищурился вслед удаляющемуся автомобилю и задумчиво потер подбородок. Чертова девчонка! Он медленно вытащил из кармана зазвонивший телефон. — Да?
— Это Сантьяга.
— Я слушаю, комиссар, — собрался наемник.
— Есть небольшое дело. Вы сможете выбрать время и поговорить со мной?
В числе приоритетных заказчиков Кортеса комиссар Темного Двора стоял на первом месте.
— Разумеется. Собрать всю команду?
— Контракт будет касаться всех, и я крайне заинтересован в его скорейшем подписании.
Это означало немедленный инструктаж и начало работы. Ольге не повезло.
— Встречаемся в половине первого в баре «Три педали». Раньше не сможем.
— Договорились. Сантьяга положил трубку.
* * *
Супермаркет «Рамстор».
Москва, Ангелов переулок,
16 сентября, суббота, 10.33

Хороших супермаркетов должно быть много! Лариса жила в Первом Митине, но ездить за покупками предпочитала в Ангелов переулок, вокруг которого, в нескольких шагах друг от друга, сгрудились целых три конкурирующих магазина: «Перекресток», «БИН», а теперь еще и громадный «Рамстор». Ездила в соседний микрорайон, за шесть автобусных остановок, потому что только в супермаркетах, с их большими торговыми площадями, огромными стеллажами, многочисленными посетителями, шеренгами кассовых аппаратов, можно было легко раствориться в толпе и спокойно осуществить намеченный план. Лариса никогда не использовала свои способности в маленьких магазинах, где ее могли запомнить и вычислить, и никогда не заходила два раза подряд в один супермаркет.
Сегодня на очереди был «Рамстор».
Ловко толкая тележку мимо блуждающих по супермаркету покупателей, Лариса быстро наполнила ее: стиральный порошок, кофе, молоко, йогурты, хлеб. Подумав, девушка добавила к списку бутылку колы, пакетик жевательного мармелада и остановилась, как бы в раздумье, перед открытыми банками с чаем. Дурманящий ароматный запах помогал отвлечься от суеты и сосредоточиться.
Сначала необходимо расслабиться, позволить мыслям плавно течь в нужном направлении, представить в деталях предстоящую сцену и рассчитать силу воздействия. Лариса почувствовала зарождающийся «вихрь» — легкий, невидимый никому поток, окутывающий окружающее ее пространство и легко проходящий сквозь любые преграды. Ее чувства обострились. «Вихрь» закружился сильнее, охватил всех, кто был рядом с нею, и энергия до краев наполнила Ларису.
Пора. Девушка решительно подошла к ближайшей кассе. Спокойно и уверенно. Она давно перестала нервничать в таких ситуациях.
Молоденькая темноволосая кассирша стремительно пропустила покупки через сканер и, улыбнувшись, назвала сумму. «Вихрь» кружился безумным водоворотом, и Лариса знала, что ее воля растекается вокруг, приказывая всем, в том числе и следящим видеокамерам, видеть только то, что она желала.
— Пожалуйста.
Темноволосая девушка послушно смахнула в кассу «полученные» деньги.
— Спасибо. Ваша сдача.
Этот момент Ларисе особенно нравился. Она положила деньги в карман, не спеша упаковала покупки в фирменные пакеты и вышла из супермаркета.
О том, как темноволосая девушка будет отчитываться перед начальством за недостачу, Лариса не задумывалась.
* * *
Офис компании «Тиградком».
Москва, 1-я Брестская улица,
16 сентября, суббота, 10.34

Цель Кортеса — центральный офис корпорации «Т-Grad Communication», «Тиградком» — располагалась на 1-й Брестской улице. Наемник прошел по Большой Грузинской, повернул направо и почти сразу же оказался у массивного, но ничем не примечательного кирпичного здания напротив шикарного «Palace Hotel». Раньше «Тиградком» прятался под вывеской закрытого научно-исследовательского института, что в принципе соответствовало действительности — в Тайном Городе внимательно следили за техническим прогрессом человеческой цивилизации и с удовольствием пользовались его благами. «Тиградком» работал на стыке современных технологий и магии и благодаря колоссальным инвестициям Великих Домов сумел соединить их. Все коммуникации Тайного Города: телевизионный канал, радиостанция, сотовая связь, Интернет, электронная банковская система — были собраны в Объединенную телекоммуникационную сеть (ОТС) — самую передовую в мире систему обмена информацией. При этом персонал корпорации на девяносто процентов состоял из людей — жители Тайного Города не слишком хорошо разбирались в технике.
Подойдя к стеклянным дверям «Тиградком», Кортес почувствовал, как на его левом плече запульсировала метка Темного Двора — здание корпорации надежно охранялось Великими Домами как от внешней угрозы, так и друг от друга. Слишком много власти мог дать бесконтрольный доступ к информации о Тайном Городе. Многочисленные камеры не оставляли без внимания ни один дюйм прилегающей территории, современная сигнализация при малейшей опасности могла заблокировать все двери и окна здания, превратив его в неприступную крепость, и сразу же направить сигнал во все Великие Дома с просьбой о помощи.
Пройдя через услужливо распахнутые двери, Кортес оказался в просторном холле с мягкими кожаными диванами и стойкой администратора. Охранник-чел в синей с золотом униформе службы безопасности корпорации едва скользнул взглядом по крепкой фигуре наемника — за день в двери «Тиградком» входило по меньшей мере несколько сотен посетителей, и, как правило, они сами знали, куда им идти. Если нет — им помогали висящие над соответствующими коридорами таблички: «Абонентская служба», «Сервисная поддержка», «Продажа компьютеров», «Сотовые телефоны», «Интернет-кафе»…
Кортес прошел в приличных размеров зал абонентской службы, где за простенькими столами, сидя на неудобных стульях, консультировались с менеджерами по своим вопросам обычные клиенты «Тиградком», для которых корпорация была не более чем крупнейшим российским провайдером. Пройдя абонентский зал насквозь, Кортес свернул в коридор, помеченный надписью «VIP», и через несколько шагов оказался перед небольшим тамбуром, вход в который преграждала прозрачная дверь. Здесь находились настоящие охранники: трое непохожих друг на друга мужчин в синей униформе. Высокий чуд с ярко-рыжими волосами и карими глазами стоял прямо за прозрачной дверью, скрестив на груди руки, и подозрительно смотрел на пришельца. У другой двери, собственно и ведущей в VIP-зал, находился коренастый широкоплечий здоровяк с соломенными волосами и мутно-зелеными глазами — люд. Он не менее внимательно, чем коллега, смотрел на Кортеса, положив руку на расстегнутую кобуру. И только третий охранник не проявил никакой заинтересованности при появлении наемника. Высокий черноволосый нав сидел за конторкой, забросив на стол длинные ноги, и со скучающим видом терроризировал джойстик. Судя по доносящимся звукам, он развлекался со стимулятором — то ли куда-то летел, то ли ехал. «Тиградком» был единственным местом, где навы несли рядовую караульную службу, и сказать, что своенравные обитатели Темного Двора тяготились этой обязанностью, значило не сказать ничего. Но поскольку никто и никогда не слышал, чтобы какой-нибудь нав обсуждал приказы князя или Сантьяги, то каждый свой визит в «Тиградком» Кортес наблюдал одну и ту же картину: чуд и люд честно тянут лямку, а нав в лучшем случае бодрствует, в худшем — сладко посапывает, положив голову на клавиатуру компьютера.
Кортес подошел к прозрачной двери и вставил в прорезь электронного замка универсальную карточку «Тиградком». Загорелся зеленый огонек, и массивная дверь с тихим шипением отъехала в сторону.
— Ты вооружен, — констатировал чуд. Наемник молча снял с пояса кобуру и передал ее охраннику. Затем, не дожидаясь соответствующего требования, добавил к ней мобильный телефон и часы.
— В идентификатор.
Кортес поместил карточку «Тиградком» в аппарат и положил ладонь на считывающий экран:
— Кортес, наемник, чел. К Егору Бесяеву, меня ожидают.
— Информация подтверждена.
— Магией не пользоваться, артефакты не активизировать, электронные приборы не включать, — предупредил люд, — проходи.
Нав же так и не оторвался от монитора. Зал VIP разительно отличался от абонентского зала, который только что миновал Кортес. По сути, это был даже не зал, а многочисленные отдельные кабинеты, уставленные удобной мягкой мебелью, между которыми курсировали официанты с кофе или более крепкими напитками. И публика здесь была другая: сосредоточенный эрлиец обсуждал условия рекламной кампании своей практики, два говорливых шаса бурно выражали недовольство дизайном нового Интернет-магазина, а красавица фея жаловалась на сбои в работе мобильного телефона.

С вице-президентом «Тиградком» Егором Бесяевым Кортес познакомился давно. Егор начинал свою карьеру обыкновенным хакером. Влюбленность в компьютеры началась еще в школе, а на последнем курсе института она же втянула молодого человека в крайне неприятную историю. Талантливым программистом заинтересовался гангстерский клан Чемберлена. По приказу уголовников Егор разработал и блестяще осуществил крупную аферу, перекачав из «Дойче Банка» в офшорную зону около двухсот миллионов марок. С технической точки зрения операция была проведена безупречно, но уголовников пасли полицейские, и всем ее участникам пришлось делать ноги. Скандал получился громкий. К расследованию дела подключились Интерпол, ФСБ и даже разведка. Чемберлену удалось выкрутиться — доказательств его причастности к делу не было, зато рядовые исполнители были обречены. До Егора добрались в Лиссабоне. К счастью, его нашел не Интерпол, не гангстеры, а русская военная разведка. Точнее — Кортес, которому приказали обеспечить возвращение шустрого студента на родину, где его ждал судебный процесс. Но вместо этого Кортес порекомендовал одаренного компьютерщика Сантьяге, и через некоторое время в «Тиградком» появился новый программист, ставший спустя год начальником отдела, затем администратором, а теперь — вице-президентом.

— Рад тебя видеть, старик, чем обязан? — Егор встретил друга у дверей кабинета и крепко пожал ему руку. Такой же высокий, как Кортес, он был гораздо худощавее наемника, производя впечатление юноши. — По делу небось пришел?
— Почти.
— А когда сможем потрепаться просто так? За жизнь? Сто лет тебя не видел. — Егор плюхнулся в огромное кресло. — Мне нужен напарник — в субботу в «Реактивной куропатке» со мной хотят играть шасы.
Егор был одним из лучших игроков Тайного Города в покер.
— А ты все играешь?
— Что делать, старик, что делать? — хитро улыбнулся Бесяев. — Праведную жизнь я начну вести тогда, когда на грешную не останется ни сил, ни денег.
— Ну, тебе это не грозит. — Кортес помолчал. — А кто играет?
— Биджар Хамзи и Карим Томба. Я хотел позвать Бонция, но теперь думаю, что надо сделать человскую пару.
— Договорились.
— Ты серьезно?
— Вполне. Правда, я давно не играл.
— Да мы их задавим авторитетом! — потер руки Егор, затем остановился и задумчиво посмотрел на наемника. — Что-то ты подозрительно покладист, старик? Чего хочешь взамен?
Кортес усмехнулся и вопросительно поднял брови.
— Можешь говорить, — понял его Бесяев, — меня не прослушивают.
В помещениях «Тиградком» слушали всех и всегда, но только не вице-президента, фактически единолично управлявшего компанией.
— Мне нужно проверить всех Богданов в Тайном Городе, — негромко сказал Кортес. — У меня есть только имя и приметы, а найти его надо обязательно.
— Какой-нибудь Великий Дом может санкционировать этот поиск?
Доступ к базе данных можно было осуществить только с согласия Великих Домов.
— Конечно, нет.
— Это я так спросил, на всякий случай. — Егор отвел глаза и хитро улыбнулся. — Знаешь, старик, я не могу тебе помочь, это против правил. — Он рассеянно постучал по клавиатуре, затем включил интерком. — Анжелика, какого черта Кортесу приходят чужие счета? Он один из самых уважаемых клиентов, а мы превратили его базу данных в помойку! Что значит «у него все в порядке»? Куда ты смотришь? Я сейчас тебе сам покажу! — Вице-президент «Тиградком» расстроенно посмотрел на Кортеса. — С этими секретарями одна морока! Ничего нельзя поручить! Попей кофе — я сейчас.
И вышел из кабинета. Кортесу не надо было повторять дважды — как только за Егором закрылась дверь, он прилип к компьютеру, и перед его глазами замелькали фотографии всех Богданов Тайного Города.
* * *
Московское полицейское управление.
Москва, улица Петровка,
16 сентября, суббота, 10.48

— Да черт-те что, патрон, дикость какая-то! — Взъерошенный Васькин метался по кабинету словно ошпаренный. — Ну как это могло произойти? Как? Почему?
— Да не баламуть ты! — Шустов в сердцах швырнул в корзину для бумаг пустую бутылку «Святого источника», промахнулся, тихонько выругался, поднялся и положил бутылку в корзину.
Корнилов медленно оглядел расстроенных подчиненных, закурил и поудобнее устроился в кресле:
— Давайте-ка по порядку.
Спокойно и без нервов. Васькин резко остановился около майорского стола.
— Мы допрашивали Павлова в «Вероне»…
— Мы беседовали с Павловым в «Вероне», — оборвал лейтенанта Шустов.
Сергей уселся на стул напротив Корнилова и потер рукой затылок:
— Все оказалось даже лучше, чем мы предполагали. У Павлова был очень серьезный компромат на Нытика.
— Насколько серьезный?
— Лет на пятнадцать, — горько усмехнулся Шустов. — Отмывание денег, неуплата налогов — просто подарок, и Павлов был готов преподнести его нам.
— Сначала он боялся, но мы его переубедили, — встрял Васькин.
— Разумеется, боялся, — подтвердил Шустов, — но очень хотел отомстить. Павлов буквально сочился ненавистью.
— Чего он хотел? — поинтересовался Корнилов, стряхивая пепел.
В принципе сейчас было уже не важно, что хотел получить Павлов в обмен на свою информацию, но Андрей никогда не упускал мелочи.
— Французский паспорт. — Шустов снова почесал затылок. — Я обещал.
— И что?
— Мы договорились, и… он умер. Прямо у нас на руках.
— Отчего?
— Вроде бы сердце. Вскрытие уже делают.
Корнилов докурил сигарету и в гробовой тишине с силой затушил ее в пепельнице.
— Павлов очень боялся?
— В том-то и дело, что нет. — Сергей развел руками. — Понервничал немного в начале разговора, а потом успокоился.
— Даже пошутил насчет Аль Капоне, — добавил Васькин. — Мол, мы можем так же прижать Нытика — за неуплату налогов.
Андрей внимательно посмотрел на молоденького лейтенанта:
— Владик, подними медицинскую карту Павлова, переговори с родными, друзьями, если надо — встреться с его врачом. Я хочу знать, жаловался ли он на здоровье. Был ли у него порок сердца или что-нибудь в этом роде.
— Понял, патрон.
— Сергей, ты займешься… — Корнилов повернулся к своему заместителю, но его прервал телефонный звонок. Майор снял трубку: — Корнилов.
— Кириллыч? Шустов там? — Звонил патологоанатом из полицейского морга.
— Здорово, Степаныч, ты насчет Павлова?
Толстый Шустов подался вперед и буквально навис над столом майора.
— Да, насчет Павлова. Я с ним закончил. — Степаныч выдержал паузу, явно затягиваясь сигаретой, затем продолжил: — Только непонятно, к чему такая спешка. Серега орал как ненормальный: скорее, скорее!
— Павлов умер у него на руках, — объяснил Корнилов, — вот капитан Шустов и размяк. Он ведь тебе не опер из спецназа, а мыслитель, человек впечатлительный.
Сергей фыркнул.
— Ну тогда понятно. — Степаныч снова затянулся сигаретой. — Короче, вскрытием установлено, что смерть Павлова наступила от острой сердечной недостаточности.
— Это все?
— Это то, что я точно напишу в отчете.
— Значит, есть еще что-то?
На этот раз Степаныч молчал дольше.
— Знаешь, Кириллыч, я за двадцать лет в морге такое сердце, как было у этого Павлова, впервые вижу. Оно словно бы разорвано.
— Не понял.
— Ну, как будто бы кто-то взял сердце Павлова в руку и сжал кулак. Сдавил, порвал мышцы. Короче, ощущение такое, что сердце повреждено в результате внешнего воздействия.
— Может, ему делали прямой массаж и перестарались.
— Да никто Павлову прямой массаж не делал, — буркнул Степаныч, — я его сам вскрывал. Корнилов вытащил из пачки сигарету:
— Научное объяснение есть?
— Научное объяснение, Кириллыч, можно придумать для любого явления, — ответил патологоанатом. — Нормального объяснения нет. Поэтому я сейчас налью себе пару капель чистого медицинского спирта, закурю еще одну сигарету и буду долго думать, описывать этот случай в своем заключении или нет. Не хочется на старости лет выглядеть сумасшедшим.
— Не переусердствуй с размышлениями, — хмыкнул Андрей и положил трубку.
— Что он сказал? — не выдержал Васькин. — Сердце?
— Что он не хочет вносить в заключение? — Шустов был более внимателен. — Что там не так?
— Не все сразу. — Майор наконец-то раскурил сигарету. — Сначала расскажите, происходило в «Вороне» что-нибудь странное?
— В каком смысле?
— Во всех. — Корнилов выпустил облако дыма и забросил ноги на стол. — Странные жесты, странные люди, странная еда, в конце концов. Все, что угодно.
Подчиненные переглянулись.
— Перед смертью Павлов повел себя довольно необычно, — подумав, сообщил Васькин. — Мне даже показалось, что он кого-то увидел. Вытаращился в пустоту, голову задрал, а челюсть отвисла.
— Было, — согласился Шустов и нахмурился. — У меня тоже мелькнула мысль, что он кого-то увидел.
Корнилов покачал головой:
— К столику кто-нибудь подходил?
— В этот момент — нет.
— А раньше?
— Только официантка.
— За соседним столиком кто-нибудь был?
— Ближайший столик был пуст, а за вторым обедали парень и две девушки. Они недалеко от «Вероны» работают, я записал их координаты, паспорта посмотрел.
Корнилов затушил окурок.
— А странных посетителей не было?
— Да все как обычно, — протянул Сергей. — Парень с девушками, двое мужчин у входа, у окна женщина книгу читала, в основном посетители сидели на улице. Тепло ведь.
— А туда вы не посматривали?
— Нет, — честно признался Шустов, — далеко ведь.
— Ну одну даму мы точно заметили, — не согласился Васькин.
— Одну — да, — плотоядно усмехнулся Сергей. — Ее трудно было не заметить.
— Кто такая?
— Посетительница. Приехала на белом «мерcе» с шофером-негром. Внутрь не заходила, сидела за летним столиком. — Шустов причмокнул губами. — На вид лет сорок, но, доложу тебе, женщина что надо! Формы такие, что мертвеца поднимут! Декольте чуть не до пояса, талия узкая, пышная прическа.
— Вижу, ты ее хорошо запомнил, — улыбнулся Корнилов. — Сделаешь фоторобот.
— Зачем? — Сергей и Владик удивленно посмотрели на майора. — Она в ресторан вообще не входила, все трепалась по телефону.
— Сделаете фоторобот, — с нажимом повторил Андрей, — и ты, Сергей, проверишь, не видели ли в окружении Нытика эту шикарную даму.
* * *
Книжный магазин Генбека Хамзи.
Москва, улица Арбат,
16 сентября, суббота, 10.51

В Тайном Городе бережно относились к накопленным за тысячи лет знаниям. Обширные библиотеки и архивы Великих Домов постоянно обновлялись, но были практически недоступны для обычных пользователей. Зато из остальных собраний самой лучшей считалась коллекция Генбека Хамзи из семьи Шась. Генбек владел книжным магазином на Старом Арбате и собирал свою библиотеку всю жизнь, более ста лет, продолжая дело отца и остальных предков. Подборка книг даже в маленьком торговом зале поражала воображение покупателей, но это была витрина, просто витрина, на которую шас выставлял старинные человские книги по магии и колдовству: работы Карлоса Кастанеды, Нострадамуса, «Молот ведьм», разумеется, и многое другое, доступное пониманию любителей магии, но совершенно не имеющее отношения к магии реальной.
Основное же хранилище коллекции Генбека находилось в задних комнатах и занимало четыре этажа здания, включая два подвальных. Оно охранялось и обычными системами — прочными решетками, надежными банковскими замками, современной сигнализацией, — и магическими сетями, грозящими непрошеным гостям многими неприятностями, но, с другой стороны, кто в здравом уме полезет в магазин Генбека, одного из отцов рода Хамзи семьи Шась, входящей в могущественный Темный Двор?
Яне приходилось бывать в магазинчике Генбека. Разумеется, не как покупателю — старик оценивал свои раритеты слишком дорого. Как и большинство других посетителей из Тайного Города, Яна просто пользовалась коллекцией Генбека за небольшую плату — прижимистый шас не переводил в электронный вид свои сокровища и на сайте указывал только заголовки книг, но не их содержание.
— Яна, у вас все в порядке?
Девушка оторвалась от книги и улыбнулась. Генбек, маленький носатый старичок с добродушным лицом, стоял в узком проходе между огромными, упирающимися в потолок стеллажами и, задрав голову, щурился на нее.
— Да, спасибо.
— Вам удобно на стремянке?
Девушка смутилась: она сидела на верхней ступеньке лестницы, держа открытую книгу на коленях.
— Я зачиталась.
— Некоторые книги очень старые, время не щадит бумагу и пергамент. — Генбек ласково провел рукой по кожаным переплетам. — Будет лучше, если вы почитаете их на столе. Я специально поставил здесь несколько столов с настольными лампами… Большие деньги заплатил, между прочим, для вашего удобства. Вы не поверите, Яна, как дорого дерут эти челы за покрытые пластиком доски! Это просто грабеж! Вашу цивилизацию погубит скупость, поверьте, Яна, я знаю, что говорю.
Безусловно, знал — многие в Тайном Городе всерьез считали шасов даже более жадными, чем навы.
Генбек помог девушке спуститься со стремянки и, посмотрев на название книги, которую она держала в руках, кивнул:
— Неплохое издание. Кстати, я нашел для вас еще два тома, где упоминаются моряны. Они на столе.
— Спасибо, Генбек.
— Все, что угодно, дорогая, все, что угодно. — Генбек пожевал губами. — Правда, они написаны на латыни, но я положил на стол «толмач». Вы ведь не читаете латынь?
— К сожалению, нет, — призналась девушка.
— Я так и думал. Вашу цивилизацию погубит лень, Яна, лень и нежелание совершенствоваться, попомните мои слова, я знаю, что говорю. — Шас повернулся к ней спиной и направился куда-то в глубь хранилища, но до девушки еще долго доносилось его ворчание: — Подумать только — она не читает латынь. И древнегреческий! Я уже не говорю о навском языке. Все читают только русский, все рассчитывают на «толмач», а кто подумал, сколько стоит первоклассный «толмач» с хорошей программой? Кто подумал, сколько потратил старый Генбек на эту железяку? Нет чтобы потратить год-другой на изучение второго языка…
Сварливость шасов могла соперничать с их жадностью.
Яна подошла к столу, провела пальцем по тисненным золотом заголовкам, вздохнула и, присев в мягкое кресло, надела «толмач». Внешне это приспособление было похоже на обыкновенные очки, но при активации позволяло своему обладателю свободно читать на любом языке, который был заложен в программе. Еще один симбиоз человеческих технологий и магии Тайного Города.
Яна посмотрела на названия книг.
«Моряны, пособие по нейтрализации». Монография благородного Рихарда фон Ферна, рыцаря командора войны. Великий Дом Чудь, 1824 год.
Прямолинейных рыцарей в первую очередь интересовали вполне конкретные вещи, но Яне не надо было рассказывать, как правильно угробить оборотня, поэтому она отложила творение чуда в сторону и взяла в руки второй том.
«Исследования генетических особенностей строения оборотней на примере черной моряны». Диссертация брата Цирлуса. Московская обитель, 1853 год. Девушка перелистнула несколько страниц:
«…настоящим можно подтвердить, что взятые на анализ образцы тканей номер 19653 от двадцать пятого августа 1852 года, как и было предсказано, путем тщательных лабораторных исследований, проведенных под руководством отца-настоятеля, практически идентичны образцам, полученным путем…»
Если шасы славились сварливостью, то их коллеги по Темному Двору эрлийцы, признанные и прирожденные врачи, поражали Тайный Город редкостным научным словоблудием. Читать бред брата Цирлуса могли исключительно его соплеменники.
В настоящий момент Яну гораздо больше интересовала книга, которую она просматривала, сидя на стремянке.
«Моряны».
Коротко и ясно. Это был закрытый отчет, подготовленный группой магов во главе с Сантьягой для руководства Темного Двора сразу же после появления оборотней. Навы подошли к исследованию основательно, и, помимо результатов вскрытия моряны (и белой, и черной), а также сведений об их боевых возможностях и способах нейтрализации, отчет содержал похищенную из архивов Зеленого Дома информацию о создании оборотней и протоколы допросов феи Земфиры, ближайшей помощницы создательницы морян фаты Мары. Эти материалы навы выкрали буквально из-под носа у королевы Зеленого Дома. В общем, труд навов можно было считать образцом тотального изучения нового живого вида, да еще и написан он был вполне доступным языком.
Девушка просмотрела уже большую часть книги, когда сонную тишину библиотеки нарушила трель мобильного телефона. Яна отложила том и вытащила трубку из сумочки.
— Я слушаю.
— Яна, это Кортес. — Голос наемника был спокоен. — На Артема снова напала моряна, и он везет Ольгу к себе домой.
— Напала, когда они были в квартире Ольги? — уточнила девушка.
— Да.
— Он ее убил?
— Нет. Только ранил.
— Крови было много?
— Наверное, — помедлив ответил Кортес, — а какая разница?
— Есть одна мысль. — Яна помолчала. — Хорошо, я все поняла, до встречи.
Она отключила телефон и задумчиво провела пальцем по жидкокристаллическому дисплею. Повторное нападение на Ольгу подтверждало, что моряны начали действовать нехарактерным для себя образом, а это противоречило всему, что Яна знала об оборотнях раньше, и всему, что было написано в отчете навов, а значит, чтобы докопаться до истины, необходимо обязательно поговорить с непосредственными участниками событий.
План пришел в голову сам собой. Приняв решение, Яна несколько минут продумывала детали предстоящих действий, затем быстро открыла книгу и торопливо просмотрела последние страницы — у нее оставалось очень мало времени.

У единственного подъезда двенадцатиэтажного муниципального дома по улице Яблочкова царило необычное оживление. Вокруг блуждающих по небольшому асфальтовому пятачку перед домом полицейских собрались все окрестные зеваки: разнополые пенсионеры, молодые мамы с детьми, подростки и даже несколько рабочих, приводивших в порядок дорожное покрытие улицы, плюнули на свои обязанности и приняли живейшее участие в обсуждении происходящего. А поскольку, что именно произошло в здании, никто не знал — полицейские молчали, трупы из подъезда не выносили, арестованных не выводили, — у каждого из зевак была своя версия произошедшего. Абсолютно достоверная и единственно правильная.
— Наркопритон замели, точно вам говорю, — авторитетно утверждал опрятный старичок с маленькой орденской планкой на пиджаке. — Наркопритонов сейчас в Москве больше, чем автозаправок. Непонятно, куда смотрит полиция!
— Проститутки здесь жили, проститутки, — не соглашались с дедом две пожилые тетки с хозяйственными сумками. — Мы рядом живем и все про этот дом знаем. Гулянки здесь постоянные, по вечерам окно открыть невозможно — музыка гремит, как на параде. Теперь голубушки посидят за решеткой!
— Наркопритон!
— Публичный дом!
— Да откуда здесь шлюхи?
— Известно откуда! Сам небось к ним бегал!
— Постеснялись бы детей! — недовольно заметила молодая мама с кудрявым, лет двух, малышом в прогулочной коляске.
— Разборка здесь была бандитская! — уверенно, со знанием дела, заявил бригадир рабочих.
— Тебе-то откуда знать?
— Мы же здесь работаем. Все видели.
— Да что вы видели?! Ковыряетесь тут целый день, житья от вас нет никакого, все долбите, долбите!
— Работали бы лучше! — согласился с женщинами старичок.
Бригадир высокомерно усмехнулся, но спорить не стал. Вместо этого он коротко велел своим подчиненным возвращаться к делам и сам уже хотел выйти из толпы, когда невысокий худощавый мужчина в сером костюме мягко взял его за рукав.
— А что именно вы видели?
— Тебе-то что?
— Интересно.
Они сделали несколько шагов в сторону, подальше от толпы, и худощавый вытащил из кармана полицейский жетон. Бригадир ремонтников взял его, внимательно осмотрел и проворчал:
— Корнилов, значит?
— Ага, — подтвердил Андрей.
— Тот самый?
— Ага.
— Я тебя другим представлял, — бригадир смерил майора взглядом, — поздоровее.
— Приходится маскироваться, чтобы бандиты не узнавали, — вздохнул Андрей. — А потом, не всем же быть вроде вас…
Росту в рабочем было никак не меньше двух метров, и казалось, что голова Корнилова могла легко уместиться в его огромной ладони.
— Ладно, ладно, ты же в этом не виноват! — благодушно махнул рукой бригадир. — Михал Саныч я. — Он снял кепку и вытер пот. — Утро, а жарко уже.
— Бабье лето, — пожал плечами Корнилов. — Видели что-нибудь интересное, Михаил Александрович?
— Что-то видел. — Рабочий охотно взял предложенную майором сигарету. Закурили. — Моя бригада здесь давно — к шести подъехали. Нам до завтра надо улицу закончить, вот и торопимся. А потом, с утра работать проще — машин меньше.
— Понимаю.
— Тут ведь какое дело. Поставят свои машины вдоль улицы, и работай как знаешь. Мы ведь заранее предупреждаем: идут работы, машины не ставить. — Бригадир кивнул на временные знаки. — А все равно. Бросают как попало, а потом обижаются, что мы вызываем эвакуатор. А нам работать надо?
— Надо, конечно, — согласился майор. — Значит, вам помешала машина?
— Как раз наоборот. Приехали, смотрим — стоит джип. Ну, думаем, опять началось, подошли поближе — все в порядке. Очень аккуратно стоит, не придерешься.
Семеныч еще пошутил, что эти эвакуаторы кого хошь научат законы уважать.
— Марка джипа?
— «Круизер», — уверенно сообщил рабочий, — у нашего директора такой, только стекла не тонированные.
— Во сколько этот джип приехал?
— Ночью. Мы вчера поздно ушли, часов в десять, а его еще не было. — Бригадир глубоко затянулся. — Поработали, значит, минут двадцать — подъезжает спортивная тачка, ярко-красная такая.
— Марка?
— «Ауди» вроде, там кольца на багажнике сверкали, да мы, если честно, на тачку особо не глядели, там такая девица за рулем сидела — закачаешься. Сама черненькая, глаза огромные, как блюдца, синие, платье красное такое, обтягивающее. — Рабочий причмокнул. — Она как из машины вышла — ребята аж работать бросили. Чуть глаза не сломали!
— Опознать сможете?
— Конечно.
— Она одна была?
— Нет. С ней мужик. Высокий такой, коротко стриженный, здоровый. — По уважению в голосе высокого рабочего чувствовалось, что комплекция мужчины впечатлила даже его. — Мужик еще на «Круизер» посмотрел так, по-хозяйски, внутрь заглянул и сказал… — Бригадир задумался. — Сказал: «Надо заставить Артема помыть машину». Я недалеко стоял, вот и услышал.
— Артема? — уточнил Корнилов.
— Да. Артема. — Больше ничего не говорили?
— Нет, в подъезд зашли. Мы с ребятами еще пошутили, что дом только с виду обычный, а внутри, наверное, дворец. Можно еще сигаретку?
— Запросто.
— Спасибо.
— На здоровье.
Михаил Александрович хмыкнул и закурил.
— Они внутри не очень долго пробыли. Вышли, наверное, через час, ну, максимум, через полтора, и уехали. Проходит еще время, подъезжает такси, и выходит оттуда еще одна девица. Тоже чернявая, но скуластая такая, восточная, волосы чуть не на всю спину, длинные, одета тоже в черное. Юбочка еле, извините, трусики прикрывает. — Бригадир снова причмокнул. — Выходит, значит, из такси, презрительно так через камень ножки переставляет, и тоже в этот дом. Тут уж у ребят одни разговоры про этих, извините, девиц, работы, сам понимаешь, никакой. А как тут работать? Я, конечно, ругаюсь на них и вдруг слышу: «ту-ту-ту». Пауза, и снова: «ту-ту-ту». Дробь такая с той стороны дома. В общем, я сразу почувствовал, что это стрельба. Не понял, конечно, я до сих пор стрельбы никогда не слышал, почувствовал. А через минуту дверь в подъезде чуть с петель не сорвалась. Выбегают трое: две девицы, одна как раз та, в черном, и парень с ними. Прыгают в «Круизер», разворачиваются поперек улицы, Ваську вон чуть не задавили, и вперед! Машины подрезали — только тормоза визжали. А потом вы приехали.
— Тех двоих опознать сможете? Парня и вторую девицу?
— Девица вроде светленькая, невысокая такая, а парень… — рабочий покачал головой. — Коротко стриженный, а больше ничего не скажу — очень уж они быстро уехали.
— И опознать не сможете?
— Вряд ли.
— Ну ладно. — Андрей помолчал. — Вы здесь до вечера?
— До вечера.
— Тогда я подошлю кого-нибудь к вам снять показания.
— Присылай, — согласился бригадир.
— Спасибо за помощь.
На четвертом этаже было так же многолюдно, как перед подъездом, но в основном от полицейских, которые заблокировали площадку и тщательно следили, чтобы потревоженные жильцы не мешали работе экспертов.
Первый, кого повстречал Корнилов, выйдя из лифта, был капитан Углов, начальник убойного отдела местного полицейского участка. Плотный краснолицый мужик лет сорока, он явно собирался уходить, но, увидев Андрея, остановился и холодно проворчал:
— Рад встрече.
— Взаимно, — не менее недружелюбно ответил Андрей.
Корнилову не часто, но все-таки доводилось встречать подобное отношение к своей персоне. У некоторых коллег раздражение вызывал именно он, не имеющий ни одного нераскрытого дела за четыре года, другие же сотрудники низовых полицейских подразделений просто недолюбливали городское управление, считая его представителей тупицами и кабинетными крысами, паразитирующими на них — простых и честных исполнителях. Андрей относился к таким ситуациям без понимания, но и без лишних эмоций. До тех пор, пока ему не мешали работать, Корнилову было безразлично, какие чувства он вызывает.
— Что здесь произошло? Убийство? — Андрей достал сигарету.
— Не знаю, — ворчливо ответил Углов, — трупов нет, и я уезжаю.
— А почему вызвали меня?
— Согласно закрытой инструкции, которую получили сегодня утром, — объяснил капитан. — В случае обнаружения труднообъяснимых фактов немедленно ставить в известность отдел специальных расследований.
В его глазах читалось явное презрение к подобным приказам.
— И какие факты поставили вас в тупик?
— А вы проходите в квартиру и сами все поймете. — Капитан повернулся к своему помощнику. — Спускайся вниз и подожди меня, я задержусь — введу в курс дела высокого гостя.
Двухкомнатная квартира была до обидного обычной: малюсенькая прихожая с открытыми металлическими вешалками и овальным зеркалом на стене, игрушечная спальня с пребывающей в беспорядке двуспальной кроватью и, наконец, гостиная, единственная комната площадью больше пятнадцати квадратных метров и поэтому заставленная тяжелой мебелью, сделанной румынами специально для советских братьев. Корнилов еще помнил времена, когда подобная мебель считалась высшим шиком, а вот молоденькие полицейские глазели на это чудо без должного почтения. Майор раскурил сигарету, выпустил под потолок струю дыма и, глядя на суетящихся экспертов, усмехнулся:
— Кто-то здорово подготовил эту комнату к евроремонту.
Гостиная носила следы небольшого, но, судя по всему, горячего побоища: сорванный карниз, разорванные шторы, разбитое окно, резкий запах пороха, залитый кровью пол, усеянный, ко всему прочему, землей и остатками комнатных растений, — все свидетельствовало о неплохой драке.
— Рассказывайте, — попросил майор.
— Дима, — подозвал Углов бородатого мужика в джинсах, — расскажи, что узнал. — Эксперт покосился на Андрея. — Это майор Корнилов из отдела специальных расследований.
— С чего бы это вдруг, на грешную землю?
Видимо, перед Петровкой комплексовал весь этот участок, включая дорожную полицию и тюремных блох.
Андрей вздохнул:
— Дмитрий, расскажите, пожалуйста, все, что вы узнали, а особенно то, из-за чего заставили меня спуститься на землю.
— Конечно, господин майор, как будет угодно. — Бородач почесал затылок. — Судя по следам, в комнате находились двое. Слушали музыку. — На журнальном столике Андрей заметил коробку компакт диска. «Морская», «Мумий Тролль». — Потом на них напали. С балкона.
— То есть изначально в квартире было больше людей, просто несколько из них находились на балконе? — уточнил Корнилов.
Эксперт и капитан переглянулись:
— Балконная дверь взломана снаружи. Нападавший снес ее, ворвался в комнату, получил шесть пуль в упор и упал. — Эксперт кивнул на лужу крови около балконной двери. — Затем он попытался подняться, получил еще шесть пуль и снова упал. Полежал, затем все-таки поднялся и покинул квартиру. Снова через балкон.
— Это предварительная версия?
— Это окончательная версия, и я готов подписаться под каждым словом в ней.
— Сколько было нападавших?
— Один.
Корнилов окинул взглядом комнату:
— А где стоял стрелявший?
— В дверях, примерно там, где вы сейчас. Не более пяти метров. Промахнуться с такого расстояния невозможно.
— В него стреляли из «гюрзы», — продолжил бородатый Дима, — а на таком расстоянии она гарантированно пробивает любой известный бронежилет.
— Теперь вы понимаете, почему мы вас вызвали? — спросил Углов. — Нападавший получил двенадцать пуль в упор, а затем поднялся и ушел. Что может быть более необычным?
— Боевой комплект «Витязь», стоящий на вооружении специальных армейских подразделений, выдерживает попадание из крупнокалиберного пулемета. — Андрей огляделся и, обнаружив на столе пустую пепельницу, затушил в ней сигарету.
— А сколько он весит? — поинтересовался Дима. Корнилов кивнул:
— Немало.
Углов хмыкнул, но промолчал. Все понимали, что майор просто высказывал гипотезы. Вряд ли человек, облаченный в специальный боевой комплект, сумел бы по дереву взобраться на балкон четвертого этажа.
— Чем еще порадуете?
— На балконной двери, оконной раме и полу мы обнаружили следы когтей.
— Когтей?
— Да, — пожал плечами эксперт. — Похоже на работу крупного зверя: медведь, тигр, может быть, лев. Точнее пока не скажу — мне нечасто приходится сталкиваться с подобными вещами.
Углов злорадно усмехнулся, Андрей снова потянулся за сигаретами:
— Кто хозяин квартиры?
— Терентьева Ольга Николаевна, двадцать один год, не замужем, проживает одна, мы пытаемся связаться с ее родителями.
— Чем занимается?
— Мелкий клерк.
— Совсем мелкий? — уточнил Корнилов, щелкая зажигалкой.
— Совсем. — Капитан помолчал. — А еще у нас есть свидетель.
— Неужели? — оживился Андрей, так и не прикурив сигарету. — Что же вы сразу не сказали?
Капитан и эксперт снова переглянулись:
— Видите ли, господин майор, — нерешительно произнес Углов, — он несет такую чушь, что мы до сих пор не знаем, стоит ли ее записывать…
— Он сумасшедший?
Капитан отрицательно покачал головой.
— Алкоголик?
— В том-то и дело, что нет, — уныло ответил Углов и тяжело вздохнул.

Мужик сидел на кухне и угрюмо курил, неотрывно глядя на яркий настенный календарь. На вид ему было лет сорок пять — пятьдесят, и никаких следов алкоголизма. При появлении Андрея он поднялся и, машинально одернув грязную белую майку, представился:
— Фролов Георгий Иванович.
— Майор Корнилов. — Андрей пожал ему руку и, присев на табурет, попросил: — Георгий Иванович, расскажите мне все, что вы видели.
— Хорошо. — Мужик затушил сигарету и нерешительно посмотрел на Корнилова. — Знаете, я видел лица ваших коллег, когда рассказывал в предыдущий раз… Кажется, они мне не поверили.
— Я поверю, — пообещал майор. — Просто расскажите, как все было, а капитан Углов, чтобы не мешать нам, подождет за дверью.
— Но… — попытался возмутиться Углов.
— Вместе со своим другом-экспертом, — закончил Андрей и так посмотрел на полицейских, что тем расхотелось спорить.
Дверь закрылась, оставив Корнилова наедине со свидетелем, и майор наконец-то закурил:
— Рассказывайте, Георгий Иванович.
— Я… в общем, я сосед. В соседней квартире живу, только у меня трехкомнатная. Ольгу с детства знаю, мы дружно живем — все друг у друга на виду. Двадцать лет все-таки. — Фролов помолчал. — Были у нее друзья, шумели иногда, я же не спорю, но всегда придет извиниться: дядя Гера, простите, пожалуйста, что спать мешали. А что я, не понимаю? Сам молодым был, да и жена к ней хорошо относится. Такого ничего за ней не замечали.
— Какого такого?
— Ну чтобы стрельба.
— Понятно. А как выглядит Ольга?
— Невысокая, светленькая, она вообще-то темно-русая, но волосы красит.
Корнилов покивал головой и глубоко затянулся:
— Продолжайте.
— Я в отпуске со вчерашнего дня. — Фролов достал из кармана тренировочных штанов пачку сигарет и нерешительно повертел ее в руке. — В воскресенье мы в Сочи улетаем, а жена все пилит — застекли балкон да застекли балкон, вот я и взял отпуск на три дня раньше ее. Думал, управлюсь. Вот тебе и управился.
— Что вы видели?
— Я на своем балконе с утра копался — мерки снимал. Сверлить-долбить еще рановато, вот я с рулеткой туда-сюда, опять же подумать надо, прикинуть. В общем, ползаю по балкону на четвереньках, слышу — шорох какой-то. Словно кошка, что ли. Даже не шорох, просто почувствовал движение. Я на ноги встаю, а на соседнем, на Ольгином то есть балконе, такое… — Мужик замолчал, и его глаза снова приобрели странную пустоту. — Вы кино «Чужой» видели?
— Видел, — неуверенно подтвердил Андрей, даже не пытаясь вспомнить, когда он в последний раз смотрел телевизор. — Только давно.
— Вот, а я это кино увидел в натуре. — Фролов снова помолчал. — У этого монстра хвост был, метра полтора длиной, шипы вдоль всего позвоночника, с мой палец, когти громадные, а на голове — рога, недлинные, а такие, мощные, и запах. Запах персиков.
— Персиков?
— Персиков. Я когда выглянул, он как раз дверь снес — и сразу выстрелы. Шесть штук. Я пригнулся и считал. Четыре, потом еще два. Шесть. Рычание, грохот, будто он упал, по квартире кто-то забегал, крики, опять выстрелы. Еще шесть. Дверь хлопнула, а я все не выглядывал… А потом слышу: этот, чужой, через балкон переваливается и на дерево. Только тень промелькнула.
— Куда он направился?
— Я, господин майор, долго еще с балкона не высовывался, — честно признался Фролов. — До тех пор, пока ваши не приехали.
— Понимаю. — Корнилов задумчиво щелкнул зажигалкой. — Если вы не возражаете, Георгий Иванович, я не стану пока записывать ваши показания. Поезжайте в отпуск, отдохните, вам это сейчас необходимо, а когда вернетесь, мы встретимся и снова все обсудим. Вы не против?
— Вы тоже считаете, что я спятил? — угрюмо поинтересовался Фролов.
— Скажем так… — Андрей внимательно посмотрел на своего свидетеля. — Я бы не хотел, чтобы вы рассказывали то, чего не можете доказать. Так будет лучше для всех.
— Но я это видел.
— Я вам верю. Но все остальные… — Корнилов покачал головой. — Поверьте, так будет лучше.
— Наверное, вы правы. — Фролов наконец-то закурил. — Вы мне верите, потому что сами такое видели, да?
Майор улыбнулся:
— Скажем так, Георгий Иванович, у меня есть основания вам верить. Не более того. Я распоряжусь, чтобы вам больше не досаждали, езжайте в отпуск, а когда вернетесь — позвоните мне.
Корнилов положил на стол свою визитную карточку, резко поднялся и вышел из кухни. Капитан Углов сидел на тумбочке в прихожей и курил, стряхивая пепел в пустую жестянку из-под колы.
— Ну и как? Версия готова?
— Версия, она как женщина, — усмехнулся майор, — либо красива, но неверна, либо верна, но некрасива.
— А в нашем случае?
— И в нашем случае, и во всех остальных я пытаюсь отыскать золотую середину, но никогда не опираюсь на результаты единственного допроса. — Андрей задумчиво потер подбородок. — Кажется, наш свидетель испытал сильное душевное потрясение.
— Вот-вот, — кивнул Углов, — спятил.
— Просто перепугался. Пусть съездит в отпуск, отдохнет, а когда приедет, мы его снова допросим.
— Логично.
Рога, когти и шипастый хвост… Сантьяга говорил, что большинство обитателей Тайного Города или похожи на людей, или стараются быть похожими. Возможно, у некоторых из них есть хвост и когти. Почему бы и нет? Имеют ли рогатые отношение к нынешним ритуальным убийствам? Ответ на этот вопрос мог дать только Сантьяга. С другой стороны, комиссар обязательно предупредил бы, что придется столкнуться с настоящими монстрами. Андрей был уверен в этом.
Корнилов рассеянно огляделся. Эксперты закончили работу и собирались уезжать. Гильзы, чашки, образцы крови, частички грязи и даже фрагмент балконной двери были аккуратно упакованы, убраны в специальные чемоданы и готовились к поездке в полицейскую лабораторию. Сами ребята курили «на дорожку», а около остатков кровавого пятна на корточках сидела черноволосая девушка в ярко-красном платье и деловито собирала жидкость в маленькую стеклянную пробирку. Андрей удивленно поднял брови.
— Вы что-то потеряли?
— Я уже закончила, — ослепительно улыбнулась девушка и легко поднялась, оказавшись даже несколько выше майора ростом. — И уже ухожу.
— Неужели?
— А в чем дело?
— Вы не могли бы представиться?
— А вы?
Уверенность, с какой действовала девушка, и то, что она оказалась в оцепленной полицией квартире, уже подсказали Андрею, с кем он имеет дело, но он решил уточнить:
— Майор Корнилов, Московское полицейское управление, отдел специальных расследований.
— Тот самый Корнилов?
— Тот самый.
— Давно мечтала с вами познакомиться, но все дела, дела. — Девушка порылась в своей сумочке. — Яна Маннергейм, Федеральная служба безопасности, управление тринадцать.
— Никогда не слышал о таком.
— В отличие от вас, мы не любим мелькать на телеэкранах. — Брюнетка снова улыбнулась.
Корнилов скрипнул зубами, взял в руки ее жетон, внимательно изучил его и повернулся к эксперту:
— Дима, вы уже убрали компьютер?
— Еще нет. — Бородач кивнул на стоящий на столе ноутбук.
— Пожалуйста, запросите в базе данных ФСБ информацию на Яну Маннергейм. — Майор передал эксперту жетон и вновь вернулся к девушке. — Почему федеральное правительство интересуется столь мелким преступлением?
— А почему им интересуется отдел специальных расследований?
— Меня вызвали сюда по ошибке.
— Меня тоже.
— Кто?
Девушка ослепительно улыбнулась:
— Хочу напомнить, что по закону я имею право не извещать местную полицию о своих расследованиях.
Что-то здесь было не так. Брюнетка вызывала у Андрея смутные, но весьма устойчивые подозрения: он что-то слышал о ней или когда-то видел… Но его мысли все еще вертелись вокруг показаний Фролова. Вокруг рогатых и хвостатых чудовищ.
— У нее все в порядке. — Дима вернул девушке жетон. — Центральная база данных ФСБ подтвердила полномочия старшего лейтенанта Маннергейм.
— Большое спасибо. — Ярко-синие глаза брюнетки внимательно оглядели майора. — Теперь все?
— Зачем вам образцы?
— Ну раз уж я сюда приехала… — задумчиво протянула девушка. — Почему бы и не взять их?
— Вы оставите телефон?
— Если понадобится, майор Корнилов, я сама вас найду. Я могу идти?
Не дожидаясь ответа, Яна спокойно убрала в сумочку жетон, образцы и не торопясь вышла из квартиры.
— Во девчонка! — поцокал языком эксперт. — Она приехала, когда вы были на кухне. Входит, вся в красном, ну прямо комета. Ребята, как ее увидели, чуть глаза не сломали.
«Чуть глаза не сломали!» Так же говорил бригадир дорожных рабочих! Девушка в красном!
— Задержите ее!
Когда Корнилов выскочил из подъезда, Яны уже не было.
— Где? Куда она уехала?
— Кто? — удивился стоящий у подъезда полицейский. — Кто где?
— Девица в красном платье, черноволосая.
— Села в «Ауди» и укатила.
— Какую «Ауди»?
— Спортивную такую, кажется «ТТ», ярко-красную.
Корнилов тихо выругался и посмотрел на подошедшего к нему бригадира дорожных рабочих.
— Кажется, я знаю, что вы хотите мне сказать.
Мужик кивнул:
— Это она была здесь утром.

Кабинет был залит светом. Пронзительные, не по-осеннему яркие солнечные лучи заливали его через большое, во всю стену окно и весело прыгали по блестящей столешнице, металлическому мини-бару у стены и стеклам картин. Причудливые зайчики оккупировали помещение, но, судя по всему, это не беспокоило хозяина. Сидящий за письменным столом тощий мужчина лет тридцати лениво смотрел в плоский монитор и изредка щелкал мышкой.
— Денис Романович, к вам господин Нефедов. Динамик интеркома был вделан в стену, и голос секретаря доносился из-за спины тощего. Хозяин кабинета медленно оторвался от монитора, снял очки и протер их мягкой замшевой салфеткой. Он никуда не спешил.
— Денис Романович…
— Пригласите.
Очки были водружены на нос в то же самое мгновение, когда звуконепроницаемая дверь отворилась, в кабинет ворвался рослый детина в мятом черном костюме и черной рубашке, распахнутой на бычьей шее. Галстуком посетитель пренебрег.
— Нытик, ты в курсе? — вместо приветствия гаркнул Нефедов. — Вахтанга замочили.
— Неужели? — Хозяин кабинета задумчиво покрутил в руках замшевую салфетку. — Когда?
— В натуре, брателло, без понтов, ночью замочили. Или утром. Его шалава зенки разлепила, а Риони уже заколбасили. Шняга полная. — Нефедов плюхнулся в кресло. — Бухло есть?
— В баре.
Здоровяк метнул на хозяина кабинета быстрый злобный взгляд, но промолчал, выбрался из кресла и, подойдя к бару, плеснул себе в стакан на два пальца водки.
— Повар, а кто грохнул Вахтанга? — Культурный Нытик подождал, пока Нефедов выпьет, и только после этого задал вопрос: — Не ты, случайно?
В ответ он удостоился еще одного злобного взгляда:
— Гонишь? Чтобы я, без слова Чемберлена, так дурканулся?
Нефедов Нытика не любил. В отличие от закончившего университет щуплого очкарика здоровяк начинал рядовым «солдатом» и путь наверх сполна оплатил кровью. В основном чужой.
— А ребята Вахтанга на кого думают? На нас?
— У них на хазе полный шухер! Почти все пацаны съехались, меж собой перетирают, но пока буксуют. Бурагозить не хотят, но, в натуре, у них вилы.
— Почему?
— Они вкупиться не могут, как Риони заколбасили, — объяснил Нефедов. — Вахтанг ведь ермолаев не держал, у него начальником охраны — Спринтер, тот еще боец, десятку в госбезе оттрубил. Хаза у Риони в «Царском углу»… — Нытик слышал о резиденции Вахтанга: две системы охраны, общая, на весь поселок, и его личная. Стекла в особняке пуленепробиваемые, электронная система защиты, видеокамеры. — Двадцать отбойщиков на хазе, два барана всю ночь, как вертухаи, под дверью спальни сидели…
— И никто ничего не слышал?
— Нет.
— Значит, их купили, — предположил Нытик. — Вот только кто?
— Кого купили? — не понял Повар.
— Отбойщиков из-под двери.
— Ну этих — ладно, а как этот жиган в хазу прошел?
— Может, сами отбойщики и убрали Риони, а теперь прикидываются лохами.
— А почему шалава ничего не слышала?
— Тоже с ними.
— А куда рука делась?
— Какая рука?
— А, черт, из-за этого кипеша забыл! — Повар снова подошел к бару и на этот раз смешал себе водку с апельсиновым соком. — Вахтангу вспороли брюхо, поставили клеймо на лбу и отрубили кисть. Чистый беспредел!
Нытик откинулся в кресле и сцепил за головой пальцы рук. Он, в отличие от не слишком далекого Нефедова, сразу же провел параллель между необычными обстоятельствами смерти Риони и убийством Марии Татаркиной, о котором узнал из газет. Сходство было поразительным, разве что предпринимательница погибла в ресторане, а Вахтанг — в собственном доме, но Нытик прекрасно знал, что, как бы хорошо ни охранялась спальня, это далеко не самое безопасное место на свете…

Он проснулся среди ночи.
Он проснулся от тишины.
Каждый день Нытик отводил на сон ровно семь часов. Семь драгоценных часов, и никто не смел мешать ему: в спальне не было телефона, звуконепроницаемые окна были тщательно закрыты, а плотные шторы опущены. Семь часов тишины, покоя и отдыха. Больше всего на свете Нытик заботился о себе.
Он проснулся среди ночи.
Он проснулся от тишины.
Она была не привычно успокаивающей и расслабляющей, но чуждой, враждебной, таящей в себе опасность. Ни одного звука, ни одного шороха, ничто не нарушало покой, но ощущение опасности разбудило Нытика, заставило открыть глаза.
В спальне было абсолютно темно. Свету было запрещено проникать в комнату, но даже в кромешной тьме Нытик сумел разглядеть, или, скорее, почувствовать, фигуру, застывшую посреди комнаты. Долговязая, худощавая мужская фигура. Пришелец не двигался, казалось, даже не дышал. Он просто стоял и наблюдал. Контуров фигуры не было видно, но Нытик точно знал, что он здесь, и в первый и последний раз в жизни ему стало по-настоящему страшно. Нытик даже не предполагал, что в глубине его все видевшей и все пережившей души может прятаться такой страх. Мелко задрожал подбородок, по спине разлился неприятный холод, а пальцы ног свело судорогой. Изо всех сил Нытик старался не показать, что проснулся, но не преуспел в этом. В абсолютной тишине спальни слишком громко стучали зубы, и пришелец понял, что обнаружен.
— Сегодня вы не умрете. — Голос доносился из центра комнаты. Оттуда, где находилась долговязая фигура. — Пожалуйста, успокойтесь и перестаньте дрожать.
Негромкий приятный баритон подействовал отрезвляюще.
— Ты кто? — прошептал Нытик.
— Я ненадолго. — Голос приблизился, теперь пришелец стоял прямо около кровати, а Нытик не слышал ни звука, ни шороха. Как будто бы движения не было вовсе. — Вы проснулись?
— Да.
— Прекрасно.
Нытик попытался привстать.
— Пожалуйста, не шевелитесь.
В грудь уперлось что-то тяжелое, прижав тело к кровати. Через мгновение Нытик понял, что гость просто наступил на него, а в подбородок упирается острый носок элегантной туфли.
— Зачем… — Нытик закашлялся. Ботинок пришельца препятствовал дыханию, и легкие запротестовали. — Убери…
— Недавно вы сотрудничали с Егором Бесяевым. — Голос оставался спокойным и размеренным, казалось, ночной гость не прилагает никаких усилий, чтобы удерживать Нытика на кровати. — Егор Бесяев, помните?
Еще бы не помнить! Молодой хакер по заданию Нытика обчистил «Дойче Банк» на двести миллионов марок, а когда полиция села на хвост — ударился в бега. Бесяев мог стать опасным свидетелем, и Нытик приказал ликвидировать его.
— Помните Егора?
Каблук еще сильнее надавил на диафрагму, а острый носок оказался в неприятной близости от горла. Нытик почувствовал, что кровать под ним стала прогибаться, ребра затрещали.
— Помню, — прохрипел он.
— Егор Бесяев больше не будет сотрудничать с вами. Теперь у него есть перспективная работа, а вы должны оставить его в покое.
Было удивительно, что он еще жив. Туфля ночного гостя сминала его грудную клетку с неутомимостью гидравлического пресса. А голос оставался спокойным и невозмутимым.
— Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?
И Нытик понял, что в случае неверного ответа его попросту раздавят. Что странный и страшный пришелец, очертания которого он едва угадывал в темноте, способен безо всяких усилий проломить кровать и втоптать его в пол. Просто втоптать своими элегантными лакированными туфлями.
— Бесяев может… — дышать, а тем более говорить, было очень трудно, — …может спать спокойно.
— Вот и славно. Я знал, что мы сумеем понять друг друга.
Тяжесть с груди исчезла.
Пришелец убрал ногу и исчез. Нытик по-прежнему ничего не видел в кромешной темноте спальни, но чувствовал, что остался один, и только саднящая боль в груди напоминала о состоявшемся разговоре. Несколько минут он просто лежал, приходя в себя, а затем резко вскочил, закашлялся от пронзившей тело боли и включил свет. В спальне никого не было.
Это произошло четыре… или уже пять лет назад. Или больше? Память услужливо отправила неприятный эпизод в самый дальний уголок мозга, мелкие детали забылись, но сам разговор Нытик помнил прекрасно. Утром он тщательно допросил охрану, лично проверил работу сигнализации и видеокамер, но не нашел никаких следов вторжения. Все это было похоже на кошмар, но кровавый синяк, имеющий форму подошвы мужского ботинка, не проходил две недели.
Два ребра были сломаны, а еще в трех обнаружились трещины.
А Егор Бесяев вернулся из-за границы и через полтора года стал вице-президентом «Тиградком».

— Чего замолчал? — Нефедов поудобнее устроился в кресле. — Может, кашлянем Вахтанговым терпилам? Заясним, что это не мы. Чемберлену этот шухер без мазы.
Нытик опомнился и снял с носа очки — стекла запотели:
— Повар, кто из отбойщиков сейчас в офисе?
— Кудрявый.
— Пусть возьмет ребят и доставит ко мне Серебрянца.
— Какого Серебрянца? — удивленно вытаращился Нефедов.
— Кудрявый знает, кто это. Просто передай ему, чтобы доставил ко мне Серебрянца.
— Зачем?
Нытик довел стекла до идеальной чистоты, но возвращать очки на нос не торопился:
— Он мне нужен.
— А Чемберлен? А пацаны Вахтанга?
— Этим скажем как есть — мы непричастны.
— А может, стрелку им забьем? Момент, в натуре, центровой! Предъявим этим оленям ситуацию в лучшем виде и…
— Не спеши быковать, Повар, — задумчиво протянул Нытик. — Момент, в натуре, тухлый, главное — не наломать косяков. А пока распорядись, чтобы мне доставили профессора Серебрянца.
* * *
Москва, улица Яблочкова,
16 сентября, суббота, 11.23

К радости Корнилова, у подъезда дома еще не успели появиться журналисты, которых, безусловно, заинтересовало бы присутствие начальника отдела специальных расследований на месте заурядного преступления. Поняв, что Яну не догнать, майор приказал эксперту отослать все собранные улики в лабораторию городского полицейского управления и направился к своей «Волге».
— Майор Корнилов?
Андрей обернулся. На тротуаре, напротив его машины, стоял пожилой мужчина в недорогом потрепанном костюме, не очень свежей рубашке и дешевых ботинках. В руке мужчина держал портфель такого же потрепанного вида, как его костюм.
— Вы — майор Корнилов?
— Мы знакомы?
— Профессор Серебрянц, — слегка поклонился мужчина, — Лев Моисеевич Серебрянц, простите, не знаю вашего имени отчества.
— Андрей Кириллович.
— Очень приятно, Андрей Кириллович, мы можем поговорить?
— Это надолго?
— Как получится. Надеюсь, я сумею вас заинтересовать.
— Ну попробуйте. — Корнилов отошел в тень и закурил. — Чем могу?
Серебрянц неодобрительно посмотрел на сигарету и поправил дешевый аляповатый галстук:
— Скажите, Андрей Кириллович, вы, насколько я знаю, являетесь начальником отдела специальных расследований, ловите крупных уголовников. Что вы делаете на месте заурядного убийства?
— Вы не подрабатываете в какой-нибудь газете? — усмехнулся майор.
— Нет, я просто проверяю, не ошибся ли.
— В чем?
Серебрянц смущенно потер нос:
— Видите ли, Андрей Кириллович, так получилось, что я живу в доме напротив, на девятом этаже, и у меня великолепный вид на противоположный дом, деревья не загораживают обзор. Сегодня утром я был на балконе.
— То есть вы свидетель?
— Не простой свидетель, — загадочно улыбнулся профессор. — Я могу не только рассказать о том, что видел, но и сообщить немало интересного о самом преступлении.
— Может быть, поедем ко мне?
— Я бы не хотел, чтобы мое имя фигурировало в этом деле. Давайте я просто расскажу. Странное дело и странные свидетели.
— Ну расскажите.
— Итак, я был на балконе.
— Что вы там делали?
— У меня кресло на балконе, я много работаю, пишу, на солнце это очень удобно. Я люблю работать по утрам. Свежие идеи, думается как-то легче.
— Над чем работаете?
— Об этом я еще скажу. — Теперь голос Серебрянца стал более уверенным, чем в начале разговора. — Вы уже допросили мужчину из соседней квартиры?
— Да.
— Я могу подтвердить каждое его слово. Все, что он рассказал, происходило на самом деле.
— Откуда вы знаете, что именно он рассказал?
— Я надеюсь, он рассказал правду, то есть то, что видел. Он говорил об оборотне?
Это прозвучало обыденно, буднично.
— О ком?
— Монстр, напавший на ту квартиру, был оборотнем, — спокойно объяснил профессор. — К сожалению, я не видел, когда он появился, но зато проследил, как он уходил. Когда оборотень спрыгнул с балкона на дерево и спустился на землю, я ненадолго потерял его из виду, но из-под деревьев, Андрей Кириллович, вышел уже не монстр.
— А кто?
— Молоденькая девушка, и никто кроме нее. Молоденькая, слегка прихрамывающая черноволосая девушка. Оборотень.
— У нас есть специальное подразделение, — холодно сообщил майор. — Его бойцы оснащены серебряными пулями и деревянными кольями.
— Не надо мной смеяться, Андрей Кириллович, — отрезал Серебрянц. — Вы прекрасно знаете, что я прав. В противном случае что бы вы здесь делали?
Корнилов помолчал.
— Куда делась девушка?
— Прошла мимо домов к соседней улице, и я потерял ее из виду.
— Сможете ее описать?
— Только в общих чертах. Все-таки девятый этаж.
— Понимаю. — Корнилов бросил окурок в урну. — И что вы об этом думаете?
— То есть я вас заинтересовал?
— Считайте, что да.
— Тогда, с вашего позволения, я хотел бы рассказать о том, над чем я работаю. Может быть, присядем? — Серебрянц кивнул на лавочку.
— Разговор длинный?
— Возможно.
— Тогда давайте присядем.
Собеседники разместились на лавочке, и майор немедленно достал следующую сигарету. Серебрянц блаженно откинулся на спину:
— Сегодня у меня большой праздник, Андрей Кириллович, я получил еще одно подтверждение своей правоты.
— Вы, случайно, не сфотографировали монстра? Простите, оборотня.
— Нет, но я его видел. Этого достаточно.
Профессор положил портфель на колени, вздохнул и, повернувшись к майору, поинтересовался:
— Вы никогда не думали, что на Земле, помимо нас, людей, могут обитать и другие расы?
— Инопланетяне?
— Зачем же? История нашей планеты насчитывает миллиарды лет, неужели вы действительно верите, что люди были единственными разумными? — Палец профессора уперся Корнилову в грудь. — Давным-давно, когда о людях даже не было слышно, на Земле существовали могущественные цивилизации, велись войны, рушились и создавались империи, процветали наука и искусство. Наши мифы, наши легенды — это лишь отзвуки той истории. Мы считаем их сказками, не задумываясь, откуда у наших предков столько фантазии. Мы забыли.
— Что забыли? — Андрей вежливо отодвинул буравящий его палец и стряхнул пепел.
— Мы не первые на планете, Андрей Кириллович, мы лишь очередные в очень длинном ряду.
— Повелителей Земли?
— Именно.
— А те цивилизации погибли?
— Не все так просто. — Теперь палец профессора упирался в небо. — Сначала они не воспринимали нас всерьез, ведь мы физически слабы, мало живем, а главное — почти не способны к магии, но скоро, очень скоро наши предки показали, кто в доме хозяин! Человеческий ум, человеческое упорство, человеческая доблесть позволили нам победить, занять этот мир для себя! Но нелюди не исчезли! Мы не перебили их всех! Они затаились и ждут своего часа. — Серебрянц заторопился, его речь стала сбивчивой. — Не один раз нелюди пытались вернуть себе власть, поработить людей. Если вы не верите в сказки, то вспомните святую инквизицию! Наши предки боролись за наше счастье, под корень вырубая всемирное зло! — Сбиваясь почти на крик, профессор не обращал внимания на то, что иногда из его рта вместе со словами вылетают приличные порции слюны, и Корнилову пришлось пару раз выпустить дым прямо в лицо Серебрянцу, чтобы заставить того отвернуться.
Теперь профессор говорил, глядя в сторону. И размахивал руками.
— В средние века мы одержали тактическую победу, но не окончательную. Я чувствую, что если мы не возьмемся за ум, то поплатимся за легкомыслие. Черный заговор зреет! Повсюду появляются колдуны и ведьмы! Люди перестали думать и заняты составлением гороскопов! Тьма опускается на Россию! Мы обязаны встать на ее пути! Защитить зону исконной русской духовности от вторжения грязных нелюдей!!
Несколько раз кулаки профессора пролетали в опасной близости от лица майора, но Андрей с пониманием отнесся к эмоциональному собеседнику. Корнилов выбросил окурок и, дождавшись, когда Серебрянц прервется, чтобы перевести дыхание, поинтересовался:
— Вы не пробовали обращаться в ФСБ? Глобальные заговоры — это их профиль.
Профессор достал не очень чистый платок и вытер губы.
— Раньше, когда я был молод и глуп, я надеялся, что государственные структуры поверят мне и помогут предотвратить вторжение. Как я ошибался! Меня хотели упечь в психушку, и тогда я понял, — Серебрянц вцепился в плечо Андрея, — я понял, что все эти ФСБ, ФАПСИ, ФПС, ФСНП уже куплены нелюдями и действуют в их интересах! Они помогают держать людей в узде, влиять на их разум, экспериментировать с психотронным оружием и готовить человеческое стадо к появлению новых лидеров — черных колдунов! Разложение уже началось! Они хотят сделать из нас рабов, и, только объединившись, мы сможем противостоять вторжению! Это дело всех честных людей!
— Тогда почему вы обратились ко мне? — поинтересовался Корнилов, пытаясь оторвать пальцы профессора от своего плеча. — Судя по всему, мое ведомство вы тоже недолюбливаете.
Попытка не увенчалась успехом — пальцы Серебрянца не отпускали добычу.
— Вы честный человек, Андрей Кириллович, заблуждающийся, но честный. Вы не ведаете, кому служите, но сегодня у вас должны открыться глаза! Оборотни бегают по Москве! Сатана захватывает нашу планету! Он повсюду! Насилие на экранах, грязная порнография по телевизору! Откройте газеты — сплошное вранье и реклама колдунов. Белые маги! Ха! Хороший маг — мертвый маг. Наши предки не знали жалости к этим подонкам, спасая человечество от ужаса черных сил! Вы видели эту девчонку в красном? Кажется, вы даже бежали за ней. Так вот, она одна из них.
— Вы ее знаете?
— Видел на своих лекциях. А здесь увидел и узнал. — Серебрянц наконец-то отпустил плечо Андрея и пожевал губами, явно вспоминая ладную фигурку Яны. — Согласитесь, ее трудно забыть. Вы объявили ее в розыск? Найдите ее, Андрей Кириллович, найдите, и вы поймете, что я говорил правду. Допросите ее как следует, вытрясите из нее все! — Глаза Серебрянца помутнели, пальцы судорожно скрючились, казалось, он уже допрашивает Яну. — Она все скажет! Она одна из них. Или нелюдь, или продавшийся им человек! Допросите ее огнем! Вы знаете, как это делается?
Корнилов поднес зажигалку прямо к носу собеседника и чиркнул колесиком, вспыхнувшее пламя заставило профессора вздрогнуть. Андрей спокойно прикурил сигарету.
— И все-таки, Серебрянц, с какой целью вы пришли ко мне?
— Я хочу, чтобы вы подумали. — Профессор не отрывался от огонька зажигалки. — С кем вы? Кто вам ближе? Черная нелюдь или светлые силы человечества? Я бы хотел, чтобы вы встали плечом к плечу со всеми честными людьми, объявившими беспощадную войну Сатане.
— И что надо делать?
— Бороться. Спасать человечество. Вы хотите спасти человечество?
Корнилов погасил зажигалку и убрал ее в карман.
— В настоящий момент, Лев Моисеевич, я хочу узнать, где находится хозяйка квартиры, и, если это потребуется, помочь ей выбраться из беды.
— Хозяйка квартиры тоже связана заговором. Ее тоже надо допросить.
— Сначала ее надо найти.
Серебрянц отодвинулся от Андрея и внимательно посмотрел ему в глаза:
— Это все, чего вы хотите?
— Все остальное у меня есть: дом, жена и дети. Мне есть о ком заботиться, и ваши проповеди не заставят меня забыть об этом.
— Нелюди вокруг нас!
— Я — полицейский, Лев Моисеевич, — усмехнулся Корнилов, — и когда совершено преступление, мне безразлично, кого ловить: человека или оборотня.
Серебрянц отодвинулся еще дальше и с ужасом посмотрел на майора.
— Вы знали?..
Андрей поднялся.
— Вы дадите официальные показания?
— Вы знаете о Тайном Городе, — прошептал профессор. — Вы знаете о нем…
— Вы дадите официальные показания? — повторил майор.
— Нет.
— Тогда прощайте.
Андрей сел в «Волгу», достал мобильный телефон и набрал номер Шустова:
— Сергей?
— Работаю, Кириллыч, жуликов ловлю, — немедленно отозвался его заместитель.
— Сергей, срочно собери для меня подробную информацию на Льва Моисеевича Серебрянца, якобы профессора. Проверь все каналы, и наши, и смежные: ФСБ, налоговиков, в общем, всех. Узнай, чем живет, чем дышит, с кем спит и все такое.
— Понял, Кириллыч.

— Ты здесь живешь? — спросила Ольга, с интересом разглядывая единственную комнату в квартире Артема.
— Да, извини за беспорядок. — Наемник подхватил с пола грязную рубашку и, выругавшись про себя, бросил ее в гардероб. — Зато тебя здесь не найдут.
— Нет, у тебя уютно, — скрывая улыбку, сказала Ольга, — по-холостяцки, конечно, но уютно.
— Спасибо.
— Никогда не бывала в доме полицейского. — Галя презрительно покосилась на пустую тарелку около дивана. — Вы давно здесь были в последний раз, полицейский? Может, вам помочь прибраться?
Шутки шутками, но поведение смазливой брюнетки начинало действовать Артему на нервы.
— Не надо помогать мне убираться. Я делаю это раз в год. — Он подумал и решил, что скандалить пока не стоит. — Но если кто-нибудь из вас умеет варить кофе…
— Я умею! — вызвалась Ольга, явно радуясь возможности разрядить обстановку.
— Тогда кухня в твоем распоряжении.
— Я знала, что этим все и закончится, — сообщила Галя и направилась вслед за подругой.
Артем подошел к столу и включил компьютер. Интересно, зачем эта чернявая вообще увязалась с ними? Ну там, на Яблочкова, понятно — перепугалась. Да и оставлять ее на месте перестрелки было бы неправильно — могла нарваться или на моряну, или на полицию, — поэтому Артем без лишних разговоров запихнул брюнетку в джип и увез. В дороге девушка пришла в себя, и когда наемник предложил ей расстаться, Галя холодно отклонила предложение, заявив, что все обдумала и не бросит подругу в такой ситуации. Нормальное поведение? Для женских романов — да. А если ты сидишь в чужом джипе и говоришь это бравому коротко стриженному парню с пистолетом за поясом? Артем догадывался, что, будь на его месте Кортес, он бы просто вышвырнул нахальную девицу из машины и скорость бы не сбросил, а он… Увидев, как Ольга обрадовалась предложению Гали, он не стал настаивать на своем и теперь пожинал плоды малодушия. Характер у брюнетки оказался, прямо скажем, не подарок.
— Ты называешь это кофе? — Она стояла в дверях, презрительно держа в руках полупустую пачку «Манхэттена». — Или, может быть, я ошибаюсь?
Черное платье мягко облегало стройную фигуру, подчеркивая небольшую грудь и оставляя открытыми тонкие ножки — юбочка заканчивалась примерно там же, где начинались бедра. Рядом с Ольгой Галя выглядела гораздо соблазнительнее, и, будь у нее другой характер, Артем, возможно, и увлекся бы ее загадочными глубокими глазами…
— Значит, другого кофе у вас нет, полицейский?
— Нет.
— А сливки есть?
— Молочник заболел.
Девушка фыркнула и резко развернулась, взмахнув длинными, почти до талии, волосами.
— Но у меня есть молоко! — крикнул ей вслед наемник.
В дверях появилась Ольга:
— Тебе кофе черный?
— Да.
— Сладкий?
— Да.
Девушка неуверенно подошла к Артему:
— Не обращай на Галю внимания. Характер у нее скверный, но в душе она другая, добрая. А потом, без нее мне было бы намного страшнее.
— Что теперь говорить, — вздохнул наемник. — Ты давно ее знаешь?
— Четыре года.
— И она всегда такая высокомерная?
Ольга кивнула:
— Почти. Галя из богатой семьи…
— Ну, тогда понятно.
Девушка хотела что-то добавить, но передумала и вышла из комнаты:
— Мы тебя ждем.
Артем подсел к компьютеру, и его пальцы заскользили по клавиатуре: www.t-grad.com…
Корпоративный сайт крупнейшего российского провайдера «T-Grad Communication». Мало кто знал, что этот сайт открывает доступ к целому домену. VIР-область, «Вход для зарегистрированных пользователей». Артем нажал на кнопку, и на мониторе появилась требовательная надпись: «Введите пароль!» Наемник ввел номер своей универсальной карточки «Тиградком» и приложил к специальному белому квадрату на мониторе большой палец правой руки.
«Идентификация завершена. Пользователь Артем Головин. Доступ разрешен».
Он вошел в ОТС — Объединенную Телекоммуникационную Сеть, связывающую все коммуникации Тайного Города.
«Срочное сообщение». В правом верхнем углу настойчиво замигал красный значок. «Пора бы завести мобильный с выходом в Интернет». Артем открыл почту:
«Наемник Головин, согласно Кодексу, вам надлежит немедленно явиться в Зеленый Дом, чтобы дать показания относительно убийства черной моряны Ниматы. Куратор расследования — фата Зеленого Дома Красава».
Ни «здравствуйте», ни «до свидания». Наемник, да еще чел, был не той фигурой, перед которой люды будут рассыпаться в любезностях. Артем поморщился и открыл другое письмо:
«Дорогой Артем! Нам стало известно, что вчера Вы приобрели в Торговой Гильдии редкий и ценный артефакт — „око василиска“. („Тайны в Тайном Городе берегут только от челов. Друг о друге обитатели города знали все, особенно если речь идет о получении прибыли“.) Позвольте представить Вашему вниманию лучший в Тайном Городе магазин артефактов „Лавка старого Бурхана“. У нас есть договоренности с магами всех Великих Домов. Артефакты на любой вкус и для любых задач. Изготовление на заказ».
Теперь реклама подобных магазинов будет приходить постоянно. Пожалуй, не имеет смысла покупать телефон с выходом в Интернет.
— Артем, кофе готов!
Надо было торопиться. В следующем письме оказался счет из службы утилизации: работы по оздоровлению Нескучного сада, объект утилизации — черная моряна Нимата, заказчик — Головин, дата выполнения заявки, сумма, электронная подпись.
Артем зашел на сайт банка, проверил перевод эрлийцев (все в порядке) и оплатил счет службы утилизации. Подумал немного, взял телефон и набрал номер:
— Служба утилизации, назовите себя.
— Артем Головин, чел, наемник, я только что оплатил свой ночной заказ.
— Мы уже получили подтверждение из банка.
— У меня новая заявка — в настоящий момент полиция собирает улики на улице Яблочкова. Они могут обнаружить следы черной моряны.
— Какое управление проводит расследование?
— Не знаю.
— Назовите точный адрес места предполагаемого оздоровления. По завершении работы мы пришлем счет.
Секретность была основным постулатом Тайного Города — его жители слишком хорошо помнили костры Инквизиции.
Наемник положил трубку, выключил компьютер и, подойдя к стене, приложил к ней свою карточку «Тиградком». Сейфы Торговой Гильдии не горели, не обнаруживались миноискателем, даже увидеть их можно было только при помощи различителя — специального артефакта, позволяющего смотреть сквозь морок, — а открывался такой сейф только для хозяина, подобную надежность обеспечивало весьма дорогостоящее заклинание.
Послышалось тихое жужжание, и прямо посреди стены открылась толстая металлическая дверца. Сейф был новенький, маленький, и Артем хранил в нем только оружие и немного наличных.
— Артем, ну где же ты?
Наемник взял с полки две обоймы к «гюрзе», захлопнул дверцу и отправился на кухню.
— Извините, девчонки, дела.
— Выходил на связь с центром? — За время его отсутствия Галя нисколько не изменилась. Она сидела у стола, соблазнительно забросив ногу на ногу, и красила губы.
— Твой кофе остыл. — Ольга отвернулась от окна и кивнула на чашку.
— Ничего, я люблю холодный. — Артем сделал большой глоток. — Вкусный.
— А я люблю капуччино. — Галя свысока посмотрела на наемника. — Вы знаете, что такое капуччино, полицейский?
— Галя, — вяло одернула подругу Ольга.
— Ничего, ничего, — беззлобно улыбнулся Артем, — я не знаю точного перевода слова «капуччино», к сожалению, не говорю по-итальянски. Зато я знаю, Галя, что ваша дорогая помада «Ланком» не стоит тех денег, которые вы за нее заплатили. Это подделка. Судя по вашему нахальному поведению, вы не посещаете дешевые вещевые рынки, по крайней мере в открытую. Значит, вы покупали помаду в магазине, но пожалели денег и отправились не в самый лучший, а в тот, что подешевле, на Грузинском Валу, и купили там ту же самую поддельную помаду, что и на рынке, но в два раза дороже.
Галя покраснела.
— М-да, — протянула Ольга, — не стоит задевать полицейского.
Брюнетка молча убрала помаду в косметичку и, не глядя на Артема, поинтересовалась:
— Я хочу знать, сколько мы должны находиться в этой дыре, полицейский?
— Не очень долго. Пока мы не убьем маньяка, который охотится за Ольгой. — Галя вздрогнула. — Что-то не так?
— Нет, все в порядке.
Галя замолчала, и Артем перехватил ее взгляд — она пристально смотрела на волос, обычный волосок, упавший с головы наемника.
— Знаешь, — улыбнулся Артем, — говорят, что если провести по волосу ногтем, то можно узнать, злой человек или нет.
— Как?
— Если он скрутится в мелкие завитки — человек злой, если нет — добрый.
— Интересно.
— Ага.
Артем взял волос и резко провел по нему ногтем. Волос скрутился.
— Я — злой.
Он спокойно взял зажигалку и сжег волосок.
— Никогда бы не подумала, что ты злой, — тихо сказала Оля. — Ты не производишь такого впечатления.
— Я произвожу обманчивое впечатление.
— Жаль.
Наемник посмотрел на часы.
— Через полчаса мне надо будет уехать по делам. Вы пообещаете, что не покинете квартиру до моего возвращения?
Как ни странно, первой ответила Галя. Она сделала маленький глоток кофе и важно кивнула:
— Можете мне поверить, полицейский, я не позволю Ольге рисковать.

Место для встречи Кортес выбрал не случайно. Клуб «Ящеррица» располагался в укромном уголке Измайловского парка, на берегу живописного пруда, и считался самым модным заведением Тайного Города. Огромный, напыщенный, эксцентричный, он славился прекрасным дансингом, грандиозным выбором девочек и — главный конек — потрясающими шоу. Клуб «Ящеррица» был также и самым посещаемым местом в Тайном Городе, но когда Артем подъехал к зданию клуба, на парковке стояла всего одна машина — ярко-красная «Ауди ТТ» Яны; двенадцать часов дня слишком рано даже для модного клуба. Наемник предъявил охраннику клубную карточку и прошел внутрь.
Когда-то, впервые оказавшись во владениях управляющего «Ящеррицы», выдумщика Птиция, Артем едва не заблудился в бесчисленных помещениях клуба, едва не оглох от грохота музыки и едва не ослеп от ярких огней. Сейчас же «Ящеррицу» сковывала непривычная тишина. Уборщики деловито надраивали полы, на сцене разминался кордебалет, а из многочисленных столиков на втором уровне был сервирован только один — его занимали Яна и Кортес.
— Надеюсь, я не опоздал?
— Совсем чуть-чуть, — улыбнулась девушка.
— Зато я привез подарок.
— Неужели?
Артем вручил девушке огромный букет алых роз и положил на стол черную коробочку.
— Ты будешь смеяться, Яна, но я выбрал подарок задолго до всей этой кутерьмы. Как я заметил, в последнее время ты часто гуляешь по московским паркам. Теперь подобные прогулки небезопасны, и я решил позаботиться об этом.
Артем откинул крышку, и на черном бархате сверкнул крупный голубой кристалл. По дороге в клуб наемник заскочил в «Лавку старого Бурхана» и перезарядил артефакт.
— «Око василиска»? — Яна провела пальцем по гладкой поверхности кристалла. — Спасибо, Артем.
Кортес открыл шампанское:
— За самую лучшую девушку на свете!
— За самых лучших друзей!
Яна поставила бокал, помолчала, давая возможность официанту расставить тарелки, и посмотрела на наемников:
— Поговорим о делах?
Кортес с наслаждением потянул ноздрями запах стейка из своей тарелки и, взяв в руки нож, кивнул:
— Узнала что-нибудь интересное?
— И очень много. — Яна задумчиво поковырялась в тарелке. В отличие от своих друзей, она успела позавтракать и заказала только фруктовый салат. — Моряны — оборотни.
— Это действительно интересно, — поддакнул Артем, но тут же улыбнулся. — Извини, Яна.
Девушка вздохнула — она привыкла к несдержанности молодого наемника.
— У моряны два облика. Первый — обыкновенная женщина, нередко весьма симпатичная, стройная, спортивного сложения.
— Сейчас такие популярны, — подтвердил Артем.
— Второй облик — боевая шкура. Накинув ее, моряна превращается в охваченную жаждой убийства бестию. Вот фотографии. Морян мужского пола не существует, они размножаются, спариваясь с мужчинами из других семей, рожают редко и только оборотней.
— Любопытно, но общеизвестно. — Кортес разделался почти с половиной стейка и решил принять участие в диалоге. — Что-нибудь конкретное?
— Я не обещала, что найду сенсацию, я просто отчитываюсь. — Яна выдержала взгляд Кортеса и продолжила: — Моряны выведены искусственно. Первые упоминания о них появились шестьсот лет назад и связаны с именем фаты Мары, вот ее портрет. Она считалась одной из лучших колдуний Зеленого Дома и активно занималась генетическими экспериментами. В те времена люды вели очередную войну с Орденом, терпели поражение за поражением и остро нуждались в солдатах, желательно жестоких, беспощадных и имеющих хоть какие-то шансы в бою против рыцарей. Положение было отчаянным, боевой дух баронских дружин был крайне низок, говорят, люды были уже готовы призвать на помощь Темный Двор, но фата Мара сумела найти выход. Под ее руководством были выведены моряны — твари с подвижными генетическими цепями. — Яна весело прищурилась. — Рассказывают, что однажды отряд Ордена героически занял придорожный публичный дом и остался там на ночь. До утра не дожил ни один рыцарь.
Наемники переглянулись.
— Продажная любовь — не мой стиль, — немедленно отозвался Артем. — Главное в этом деле — чувства.
— Хорошо сказано, — поддержал напарника Кортес. — Кстати, а как фата Мара создавала оборотней?
— Этого не знает никто, даже навы. Фата разработала уникальную технологию, которую никому не удалось повторить. Ходили слухи о каком-то капище, аккумулирующем энергию, но это только слухи.
— Понятно. — Кортес уже закончил со стейком и теперь потягивал кофе. — Что было дальше?
— Сначала в Тайном Городе появились те, кого мы называем белыми морянами, управляемые оборотни, — продолжила Яна. — Набросив боевую шкуру, белая моряна вполне контролирует себя и выполняет приказы командования. Успех их действий превзошел самые смелые ожидания. Оборотни практически неуязвимы в ближнем бою, агрессивны, нечувствительны к боли, их раны легко затягиваются, а убить их можно, только оглушив предварительно «оком василиска». Другая магия не действует. Подразделения морян атаковали рыцарей повсюду, да так, что тем пришлось очень туго — скоро Орден запросил мира.
— А откуда фата Мара брала генетический материал? — перебил девушку Кортес. — Как я понял, она быстро наплодила весьма внушительное количество солдат.
— Челы, — пожала плечами Яна. — Из двух женщин получался один оборотень.
— Надеюсь, эта Мара сдохла в мучениях? — скривился Артем.
— В ужасных, — подтвердила девушка. — Ее лабораторию выследили маршалы-хамелеоны.
— Дальше можно не продолжать, — улыбнулся молодой наемник. — Я могу представить, что они с ней сотворили.
Артем не очень давно попал в Тайный Город, но уже знал о маршалах — специальном отряде хванов в составе гвардии великого магистра. Четырехрукие убийцы славились дикой жестокостью в бою, и только крайняя малочисленность не позволяла им считаться по-настоящему внушительной силой.
— А что ты знаешь о черных морянах? — спросил Кортес.
— Они появились вскоре после белых. Видимо, фата Мара не была в полной мере удовлетворена своими созданиями и продолжала экспериментировать, стараясь увеличить боевые возможности оборотней. Результатом стали черные моряны — еще более агрессивные, еще более сильные, а главное — ядовитые бестии. Соответствующие железы находятся в голове, яд нервно-паралитического действия выделяется в слюне, на когтях и на кончиках рогов. Смерть чела наступает через полторы-две минуты после поражения, смерть люда или чуда — примерно через четыре минуты, смерть нава — через девять минут. Противоядие умеют делать только эрлийцы, но первый укол лишь оттягивает время воздействия яда. Общая продолжительность курса лечения — три месяца для любого генетического статуса, а стоимость лечения… — Девушка улыбнулась и покачала головой. — В общем, вы понимаете.
На протяжении всей своей истории эрлийцы занимались медициной и в этом искусстве на голову превосходили любой Великий Дом. Они могли вылечить все, но только не бесплатно.
Яна пригубила сок:
— Набросив боевую шкуру, черные моряны абсолютно не помнят себя, не контролируют свои действия и одержимы жаждой убийства.
— На них даже вводили охоту по лицензиям, — припомнил Кортес. — Зеленый Дом тогда здорово заработал.
— Совершенно верно, но так было не всегда. В некоторых источниках указывается, что черные моряны изначально также были управляемы. Преследуя какие-то цели, фата Мара подчинила черных только себе и сама управляла ими в бою при помощи специально изготовленного золотого браслета. Вот его фотография.
— Создала для себя личную армию, — понял Артем. — Она претендовала на трон?
— Никто не знает. Как я уже говорила, смерть фаты Мары была внезапной и страшной — маршалы-хамелеоны не церемонятся, а браслет был утерян. — Девушка допила сок и поставила бокал на стол. — Вывод: если Ольга дважды подряд подверглась нападению черных морян, это значит, что кто-то нашел браслет.
— Богдан? — Артем посмотрел на Кортеса. — А что мы знаем о нем?
Наемник задумчиво повертел в руках блестящий столовый нож.
— Достаточно, чтобы впасть в отчаяние.
— Плохие новости? — Артем насторожился. В отличие от него Кортес давно работал в Тайном Городе, по праву считался самым лучшим наемником, и если он сказал «отчаяние»… — Ты узнал, кто такой Богдан?
— У меня есть подозрения, кто может скрываться под этим именем, — поправил его Кортес. — Как ты помнишь, у нас было только имя, возможно, ненастоящее, и описание, но он мог наводить морок.
— И что у тебя за подозрения?
— Богдан ле Ста, рыцарь командор войны, ближайший друг Франца де Гира, капитана гвардии великого магистра. Один из ведущих боевых магов Ордена.
Артем тяжело вздохнул — справиться с иерархом такого ранга наемникам было не по зубам, и Ольга…
— Что будем делать?
— Ты все еще хочешь продолжать?
— Я обещал Ольге помощь.
Кортес помолчал, его холодные карие глаза слегка затуманились — он явно обдумывал полученную информацию.
— Есть один вариант — обратиться за помощью к Сантьяге.
— А почему он должен нам помогать? — пожал плечами Артем.
— А почему мы должны помогать твоей Ольге? — ответил Кортес, рассеянно перебирая бумаги, которые Яна разложила на столе.
— Во всяком случае, Сантьяга что-нибудь посоветует, — утешительным тоном заявила девушка Артему. — Без его помощи мы не справимся. Командор войны наступит на нас и даже не заметит.
Это было правдой.
— А когда мы можем встретиться с Сантьягой?
— Через пять минут. Он звонил, сказал, что для нас есть работа. — Кортес вытащил из стопки документов портрет фаты Мары. — Яна, этот рисунок ты скопировала из книги?
— Да, это единственный прижизненный портрет фаты Мары.
— Редкостное совпадение, клянусь зубами Спящего! — Кортес достал из барсетки элегантный футляр и распахнул его. На темно-синем бархате сверкнула потрясающая, причудливо изогнутая диадема, украшенная выводком крупных изумрудов.
— Какое чудо, Кортес! — Яна восхищенно посмотрела на драгоценность. — Что это?
— Подарок. С днем рождения, дорогая.
— Мы же договорились!
— Извини, Яна, но тут серьезное дело. — Наемник кивнул на портрет фаты Мары. Голова колдуньи была увенчана именно этой диадемой. — Ты не знаешь, после смерти колдуньи пропал только браслет или все ее украшения?
— Об этом нигде не говорилось.
— А какая разница? — поинтересовался Артем. Глаза Кортеса загорелись:
— Предположим, что после смерти фаты Мары кто-то ухитрился прибрать к рукам все ее драгоценности. Вряд ли колдунья была бедной женщиной.
— А потом спрятал коллекцию в Нескучном саду! — понял молодой наемник. — Где тогда еще паслись олени. Мы напали на след!
— Какую коллекцию? — немедленно среагировала Яна. — Вы что, выкопали клад?
Наемники обреченно переглянулись.
— Это довольно длинная история, дорогая, — промямлил Кортес. — Обещаю, что обязательно расскажу ее тебе полностью. Только чуть погодя.
— То есть клад был?
— Да.
— Я хочу его видеть!
— Чуть позже.
— Обещаешь?
— Конечно.
Артем вздохнул:
— Может, вернемся к делам?
— Если браслет был в сундуке вместе со всеми остальными побрякушками, — произнес Кортес, — то Христофан точно знает, у кого он сейчас. В любом случае приставник сможет подтвердить сам факт его наличия. Надо допросить Христофана.
— Но зачем нам браслет?
Яна ласково погладила свой подарок.
— Черные моряны — идеальные солдаты, но, пока они неуправляемы, от них мало толку. Кому нужна бомба, способная взорваться в любую минуту?
— Вот-вот! — Кортес откинулся на спинку кресла. — А теперь представьте, господа компаньоны, сколько готовы заплатить Великие Дома за обладание этим браслетом.
— Взять под контроль целую армию оборотней.
— Ради этого можно помочь твоей Ольге.
— И не требовать с нее денег? — уточнил Артем. Пока Кортес увлекся идеей поиска браслета, надо было ковать железо.
— Не будем, не будем, черт с ней, спасем даром.
— Не верю своим ушам! — За столик наемников опустился Сантьяга. — Кортес, вы решили изменить собственным принципам?
— Артем уговорил.
— Кажется, я в вас ошибался, Артем. — Черные глаза комиссара весело оглядели наемника. — Уговорить Кортеса работать даром — настоящий подвиг.
— Ну, не совсем даром… — Ботинок Кортеса врезался в бедро молодого наемника, ясно давая понять, чтобы тот закрыл рот.
Сантьяга вежливо подождал окончания фразы, не дождался и перевел взгляд на диадему, все еще лежащую на столе:
— Прекрасная вещь, насколько я могу судить, сделана по заказу Великого Дома Людь кем-то из шасов. — Комиссар чуть склонил голову. — Это работа Заура Кумара, великий был ювелир, диадеме примерно семьсот лет. Где вы ее раздобыли?
— Это подарок, — улыбнулась Яна. — Как вы думаете, мне пойдет?
— Уверен, что на Карнавале Темного Двора вы произведете настоящий фурор.
— Вы меня приглашаете?
— Мы приглашаем всех друзей Великого Дома Навь.
Карнавал Темного Двора, проходящий в самую длинную ночь года, был единственным развлекательным мероприятием, устраиваемым навами.
— Кстати, я тоже не забыл о вашем празднике. Примите мои самые искренние поздравления.
Повинуясь легкому движению руки комиссара, метрдотель поставил около Яны огромную корзину белых роз.
— Сантьяга, я тронута.
— Вот и славно. — Метрдотель испарился, и комиссар посерьезнел. — Теперь же, если никто не против, я хотел бы поговорить о делах.
— Мы никогда не против. — Кортес налил себе сок. — У вас есть работа для нас?
— У меня личная проблема, господа, — хочу убить одного рыцаря.
— Есть повод?
Несмотря на то что в Тайном Городе относились к убийствам гораздо более терпимо, чем у людей, убивать просто так считалось дурным тоном.
Сантьяга откинулся на спинку кресла и соединил перед собой пальцы рук.
— У меня есть серьезный повод обвинить его в преступлении, достойном смерти, но, к сожалению, это не решит проблему. Во-первых, я не уверен, что его приговорят к смерти, а во-вторых, я не хочу, чтобы он совершил это преступление.
Кортес удивленно поднял брови:
— Почему?
— По личным мотивам.
— И вы хотите, чтобы мы убили вашего врага, не дав ему совершить преступление? — Артем и Яна молчали — Кортес был самым опытным из них, и не стоило мешать ему вести переговоры.
— Совершенно верно. — Сантьяга улыбнулся. — Не правда ли, выглядит ужасно благородно?
Наемник вежливо улыбнулся в ответ:
— Давайте обсудим подробности.
Сантьяга помолчал, подбирая слова:
— Рыцарь, о котором идет речь, строит запрещенное заклинание — Аркан Желаний. Слышали о нем?
— Нет.
— Это старое заклинание, вычеркнутое из магических книг согласно Китайгородской конвенции. Оно требует много жертв и очень большого количества энергии.
— То есть рыцарь — сильный маг.
— Весьма.
— Я могу узнать его имя?
— Богдан ле Ста. Рыцарь командор войны.
Артем наверняка не удержал бы удивленного восклицания, но предусмотрительный Кортес снова врезал ему по ноге.
— Времени у нас очень мало, — продолжил Сантьяга. — Аркан Желаний строится на крови двадцати одной и одной жертвы. Двенадцать жертв Большого круга и девять жертв Малого. Большой круг уже завершен. Двенадцать трупов по всему миру. Малый круг строится в непосредственной близости от Престола Силы, который находится где-то здесь, в Москве. На этот момент мне достоверно известно о семи принесенных жертвах. С минуты на минуту Богдан принесет двадцать первую жертву, и тогда ему останется убить только одну, последнюю, самую главную, смерть которой приведет заклинание в действие.
— И что тогда?
— Богдан сможет исполнить любое свое желание.
— Любое?
— Абсолютно.
— Ради этого можно убить двадцать два человека.
— А эта, последняя кровь, — подал голос Артем. — Она будет случайной? Ему все равно, кого убить?
— Конечно, нет, — медленно ответил Сантьяга, — Аркан Желаний — очень сложное заклинание. Последняя кровь ищется очень тщательно, и учитывается все: место и время рождения, генетический код, особенности личности. Последняя кровь — венец Аркана, и, только, определившись с ней, Богдан мог рассчитать местоположение Престола Силы, жертвы для кругов, место и время их убийства. Все связано. — Комиссар помолчал. — Построив круги, маг уже не может остановиться, иначе его сожжет энергия, которую он высвободил для Аркана. Богдан должен обязательно принести последнюю жертву. Обязательно. А мы должны обязательно найти ее и не допустить, чтобы Богдан исполнил свое желание.
— Почему? — не выдержала Яна.
Черные, глубоко запавшие глаза комиссара уперлись в девушку:
— Потому что я так хочу.
— Мы знаем последнюю жертву, — негромко проговорил Кортес.
Сантьяга вздрогнул:
— Что?
— Мы знаем девушку, которую Богдан ле Ста выбрал на роль последней жертвы. У нее на шее ожерелье из двадцати одной черной жемчужины.
— Которое он просил не снимать?
— Совершенно верно. Когда я видел ожерелье в последний раз, девятнадцать жемчужин ярко горели.
— Отлично, отлично, Кортес. — Сантьяга повеселел. — Признаться, общаясь с вами, я раз за разом убеждаюсь, что наша встреча несколько лет назад явно была не случайной.
— Мне тоже приходила в голову подобная мысль.
— А эта девушка, где она?
— Сидит в квартире Артема.
— Удивительно, — вздохнул комиссар. — Расскажите мне все.
— Мне тоже будет интересно это послушать, — добавила Яна.
Артем и Кортес переглянулись.
— Все началось вчера, когда мы оказались в Нескучном саду…
Кортес рассказывал быстро и достаточно поверхностно. Он не упомянул о предваряющей визит в парк пьянке в баре «Три педали», о мыльных пузырях и длительной торговле с приставником, в ходе которой ему удалось выудить из доверчивого Христофана целую коллекцию старинных украшений. Вариант Кортеса был сух, деловит и заканчивался встречей наемников в «Ящеррице». Когда он умолк, Сантьяга потер переносицу:
— Непонятна роль морян в этой истории. Почему они нападают на Ольгу?
— Этого я не знаю, — развел руками Кортес.
— Может, оборотни чувствуют печать жертвы? — невинно предположила Яна. — Мы ведь знаем о морянах очень мало.
— Возможно, — прищурился Сантьяга. — Жертва у нас, и мы можем ловить Богдана на нее. Он придет за Ольгой, и мы с ним разберемся.
— А просто найти Богдана мы не можем? — поинтересовался Артем. Молодому наемнику не хотелось рисковать жизнью девушки.
— У нас нет исходных данных, — поморщился комиссар. — Его дом под охраной Ордена, и вломиться туда невозможно, а следов командор не оставляет. Придется ловить на живца.
— А почему вы не хотите прижать Богдана на законных основаниях? — спросила Яна. — После того, как он построит запрещенное заклинание, его ждет смерть.
— Не все так просто, — вздохнул Сантьяга. — Орден постарается защитить Богдана, ведь он герой войны, занимает высокое положение, имеет авторитет в гвардии. Запрещенный Аркан — конечно, серьезное преступление в масштабе Тайного Города, но прецедента казни мага еще не было, поэтому вероятность его смерти невысока.
— Это окончательное мнение Темного Двора?
— Это официальное мнение Темного Двора.
— А неофициальное?
— Неофициально князь считает, что тот, кто воспользовался запрещенным заклинанием, должен быть наказан смертью.
— Логично.
— Мы считаем, что смерть командора войны не помешает Темному Двору.
— Но вы не можете нас нанять просто для того, чтобы убить Богдана. — Прагматичный Кортес уже рассчитывал следующий шаг. — В этом случае Орден сможет обвинить вас в преследовании командора и требовать вашей выдачи.
— Совершенно верно. Поэтому я просто оплачу охрану Ольги, как частное лицо, разумеется. Вы заключили с ней контракт?
— Только устная договоренность.
— Этого вполне достаточно. Мне нужно, чтобы вы охраняли эту девушку, а если при этом вам придется убить кого-нибудь, то это уже технические подробности.
— А убить командора войны сложно? — снова вклинился в разговор Артем.
— Не очень, если точно следовать инструкциям, которыми я, как частное лицо, разумеется, буду вас снабжать.
Артем кивнул. Квалификация комиссара Темного Двора позволяла ему найти способ, как уничтожить командора войны руками наемников. В этом никто не сомневался, поэтому единственный вопрос, который возник у Кортеса, был прост и деловит:
— Стоимость контракта?
— Обычные расценки.
— Мы согласны.
— Я бы тоже хотел следить за этой девушкой, — сказал Сантьяга. — Вы не предусмотрели…
— Разумеется, комиссар, — усмехнулся Артем и под удивленным взглядом напарника выложил на стол несколько светлых волосков. — Я взял образцы ее тканей, на всякий случай.
Молодой наемник учился у Кортеса предусмотрительности.
— Замечательно, — отреагировал нав, — теперь девушка будет под нашим присмотром постоянно.
— Я немедленно возвращаюсь домой, — сообщил Артем.
Кортес покачал головой, Сантьяга грустно улыбнулся и мягко, очень мягко сказал:
— Не думаю, что это хорошая мысль, Артем. Богдану наверняка уже известно местонахождение Ольги, и он придет за ней.
— Правильно. Там мы его и встретим.
— Нет, нам придется подождать. Мы разберемся с командором войны на Престоле Силы.
Артем осекся. Только теперь до него окончательно дошло, что именно имел в виду нав, говоря о ловле на живца.
— То есть мы позволим Богдану похитить Ольгу?
— Да. И вам не стоит возвращаться домой.
— Я понял.
Артем опустил глаза.
— Кажется, мы упустили из виду одну важную деталь, — вставила свое слово Яна.
— Какую? — Угольные глаза комиссара вновь уставились на девушку.
— Зачем рыцарю командору войны, личному другу капитана гвардии и одному из высших боевых магов Ордена Аркан Желаний? Чего он хочет?
Несколько секунд мужчины молчали, затем Сантьяга пожал плечами:
— Признаться, я думал об этом, но так и не пришел к какому-нибудь выводу. Возможно, ему нужна власть? Место великого магистра?
— Это не объясняет спокойствия и даже безмятежности Ордена, — покачала головой Яна. — Я уверена, что или Франц де Гир, или сам великий магистр уже поняли, что Богдан строит Аркан Желаний, но не препятствуют ему. Мне кажется, что ле Ста хочет сделать что-то такое, что не задевает интересы Великих Домов.
— А что может желать командор войны? — удивленно протянул Артем.
— Поставим вопрос по-другому: что не может сделать командор войны? Ведь, по моему разумению, Аркан Желаний был разработан как самое последнее, самое верное средство исполнения самого заветного и неисполнимого желания. Правильно?
Сантьяга молча кивнул.
— Так что не может сделать Богдан ле Ста? Чего он хочет?
Комиссар внимательно посмотрел в ярко-синие глаза Яны и слегка улыбнулся:
— Мне это безразлично.

Мобильный зазвонил как раз в тот момент, когда Корнилов рассеянно шарил по карманам в поисках бумажника. Возвращаясь в управление, он вспомнил, что обещал жене купить для старшего сына «Алису в Зазеркалье», велел Палычу остановиться у книжного магазина и теперь стоял у кассы. Телефонный звонок отвлек его от поисков.
— Алло?
— Андрей Кириллович?
Майор узнал голос «крота» — своего информатора в банде Риони.
— Я слушаю.
— У меня мало времени. Вы знаете, что сегодня ночью убили Вахтанга?
— Да.
— Молодой человек, вы будете платить, в конце концов? — не выдержала бабуля, стоящая у кассы за Андреем. Несмотря на теплую погоду, бабка была одета в осеннее пальто и, видимо, сильно потела. Майор не стал спорить с нетерпеливой читательницей, а молча отошел в сторону:
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Неизвестно. Ребята злые как черти, все грешат на Чемберлена.
— Готовятся к войне?
— Сегодня будет сходка, и там все решится. — «Крот» говорил быстро, торопливо. — Убили Вахтанга страшно: брюхо вспороли, руку отсекли, а на лоб зачем-то клеймо поставили. Первый раз такое видел.
— Какую? — немедленно переспросил Андрей. — Какую руку отрезали?
— Левую.
— Понятно. — Корнилов лихорадочно размышлял. Уголовники Риони, оставшись без главаря, способны развязать в городе настоящую бойню, допустить такое развитие событий нельзя. — Подкинь своим сообщение о смерти Марии Татаркиной. Ее убили несколько дней назад.
— А при чем здесь Татаркина? — удивился «крот».
— Ее убили так же, как Вахтанга. Это работа маньяка. Люди Чемберлена ни при чем, не начинайте войну.
— Я все понял.
«Крот» отключился, а Андрей после секундного размышления набрал номер:
— Сантьяга?
— Слушаю вас, майор Корнилов.
— Принесена еще одна жертва. Вахтанг Риони, убит сегодня ночью.
— Вахтанг Риони. — Несколько мгновений Сантьяга рылся в памяти. — Он уголовник?
— Да, — подтвердил Андрей, — и его дружки наверняка захотят отомстить.
— Не беспокойтесь, майор Корнилов, мы найдем убийцу раньше, чем они возьмутся за оружие, — пообещал комиссар Темного Двора. — Судя по скорости строительства Малого Круга, развязка ожидается сегодня. Я перезвоню.
* * *
Москва, Воробьевы горы,
16 сентября, суббота, 12.13

— За что? — прошептал стоящий в центре круга подросток. — За что, скотина?
Ему было страшно, ужасно страшно, кровь стекала по лицу, пахло жженым мясом — Богдан только что поставил клеймо на лоб жертвы, — но в глазах мальчика горела такая ненависть, что даже привыкшему ко всему командору войны стало не по себе.
— Тебя найдут, сука, найдут и вывернут наизнанку, — так же тихо произнес подросток. Губы его дрожали, но в глазах страха не было. — Тебе не уйти.
Богдан улыбнулся.
— Не твои ли друзья меня найдут, щенок?
Дрожащие губы скривились в презрительной усмешке.
— Не знаю. Не знаю, но ты сильно пожалеешь о том, что делаешь. И не добьешься того, что задумал! И заплатишь кровью за свои желания!
Голос мальчика окреп, глаза закатились, он явно предсказывал! Богдан вздрогнул и выхватил кинжал.
— Эта жертва — лишь капля крови, эта кровь — лишь звено цепи, эта цепь — лишь часть Аркана. Я приказываю взять эту кровь и наполнить ею меч Аркана!
Слова слетали с лихорадочной, позорной для могущественного мага поспешностью, черный клинок вспорол грудь подростка.
— Все будет напрасно! Впереди для тебя ничего нет! — Кинжал купался в потоке крови, черный бриллиант сверкал, но голос чела не утихал: — Смерть и предательство идут за тобой, командор войны!!
— Замолчи! ЗАМОЛЧИ!!
Вокруг рунического круга вспыхнуло огненное кольцо. Дрожащими руками Богдан поднес к ране золотую чашу.
— За мою кровь ты заплатишь, скотина, — из последних сил произнес подросток. — Будь ты проклят, БОГДАН ЛЕ СТА, КОМАНДОР ВОЙНЫ!
— Кровь жертвы скрепит меч Аркана и вершителя, — торопливо произнес Богдан и жадно выпил кровь ребенка. — Вытяни вперед левую руку.
Одним взмахом черного кинжала он отсек кисть.
— Девятая жертва принесена! Властью вершителя Аркана Желаний я передаю ее кровь Малому Кругу и приказываю замкнуть его!
Мертвый подросток упал, и командор войны быстро швырнул его тело в портал.
Богдан снял тяжелый шлем, вытер взмокший лоб и устало огляделся. Днем на смотровой площадке Воробьевых гор было шумно. Многочисленные челы продавали заезжим туристам развесистую русскую клюкву: ушанки имперских солдат, акварельных матрешек и поддельные оренбургские платки. Они бойко расхваливали свой товар, заманивая в сети забугорных лохов, и весело приветствовали периодически подъезжающие на площадку свадебные кортежи. Никто из них даже представить себе не мог, что прямо над ними, на возвышающемся над землей Престоле Силы, только что было совершено убийство. Никто из этих челов, безмятежно прогуливающихся по Воробьевым горам, не мог не то чтобы видеть сквозь морок, а даже чувствовать его. Их магические способности были крайне низкими. Богдан вскинул голову и презрительно рассмеялся:
— Вашему выродку не испугать меня, жалкие черви. Он не видел! Он ничего не видел!
Он не мог видеть! Не мог предсказывать будущее. Не мог. Это была лишь бессильная ярость, страх, ненависть. В любом случае теперь осталось принести только последнюю жертву, и он обязательно успеет. Никто не сможет помешать ему. Никто.
«А откуда этот мальчик узнал твое имя?» Богдан не имел привычки представляться жертвам своим полным титулом. Откуда щенок узнал его? Неужели у этого чела были задатки мага? Способности предсказателя? Мог ли он видеть будущее лучше, чем командор войны?
Несмотря на все усилия, ле Ста до сих пор не мог предсказать наверняка, чем закончится его замысел.
* * *
Московское полицейское управление.
Москва, улица Петровка,
16 сентября, суббота, 12.28

Николай Ершов служил в полиции почти двадцать пять лет, двадцать из которых протопал по московским улицам обыкновенным патрульным. Случалось за это время всякое: и кровь повидал, и заблудившимся детям помогал, и в Останкине в девяносто третьем дрожал от страха. Бывало разное. А два года назад сержант Ершов перевелся в Управление охраны и теперь ожидал пенсии в хранилище лаборатории Московского полицейского управления. Работенка была непыльная и безопасная: приглядывай себе за порядком, выдавай вещдоки да разгадывай кроссворды, сидя за конторкой. Правда, недавно был грандиозный скандал, когда из хранилища похитили целую партию вещдоков, но, к счастью, произошло ЧП не в его смену. Коллега Сидоров погорел — получил «строгача» перед пенсией. Первый выговор за двадцать лет.
«Геральдическое животное, помесь верблюда и леопарда». Десять букв. Ершов задумчиво почесал авторучкой нос — в подобных вопросах он был слаб.
— Камелопард.
Сержант вздрогнул и едва не свалился со стула — у конторки стояли двое. Высокий белокурый «викинг» с мутно-зелеными (наверняка с перепоя) глазами и носатый черноволосый «джигит» в короткой кожаной куртке.
— Животное — камелопард, — повторил черноволосый. — Точно знаю.
Видимо, задумавшийся Ершов произнес вопрос вслух.
— Вы в хранилище?
Белокурый перегнулся через конторку и сунул под нос сержанту жетон:
— Управление собственной безопасности. Нам приказано проверить некоторые вешдоки, доставленные на экспертизу. Откройте дверь.
Как все обычные полицейские, Ершов недолюбливал «нюхачей». Он внимательно осмотрел жетон «викинга» и насупился.
— Предписание есть?
— Старый служака, — подмигнул ему черноволосый и положил на конторку бумагу. — Читай, сержант.
Ершов проверил предписание, пропустил «нюхачей» в хранилище и, закрыв дверь, пошел, согласно инструкции, вслед за ними. — Что вам показать?
— Пистолеты, привезенные из Марьина.
Три дня назад полицейский спецназ накрыл крупный склад оружия. Среди ящиков с новенькими, в заводской смазке пистолетами был обнаружен один, в котором лежали пистолеты, явно побывавшие «в деле». Их доставили на экспертизу в лабораторию.
— Они вот здесь. — Ершов провел «нюхачей» в самый дальний угол хранилища, где ждали своей участи четырнадцать стволов.
Белобрысый молча надел тонкие резиновые перчатки и взялся за один из пистолетов. Его напарник прислонился плечом к стене и, кажется, задремал.
— А что случилось-то? — поинтересовался у него Ершов, проверяющие из Управления собственной безопасности появлялись у него не каждый день. — Чего вы ищете?
— Пожалуйста, не отвлекайте нас, — попросил белобрысый, глядя на Ершова мутными зелеными глазами. — У нас мало времени.
— Да я просто так.
Сержант прислонился к стене рядом с черноволосым и стал наблюдать, как «викинг» переписывает номера пистолетов в блокнот.

Когда толстый полицейский обратился к его безжизненному двойнику, Юсур остановился и даже оглянулся назад, но Бронислав достойно вышел из ситуации, заставив сержанта заткнуться. Можно не сомневаться, что теперь толстяк будет столь же молчалив, как и созданный мороком двойник.
Юсур Томба работал в службе утилизации двенадцать лет и не раз бывал в хранилище полицейского управления. Он знал, что делать. Бесшумно пройдя вдоль стеллажей к конторке, он быстро пролистал журнал приходов, определил, где находятся нужные ему вешдоки — кровь моряны, собранная на улице Яблочкова, — и нашел на полке искомый ящик. Вся операция заняла около трех минут. Как обычно, Юсур положил в карман емкость с кровью моряны, а вместо нее вернул в ящик флакончик с обычной, человской. Когда-то давно, когда он только начинал работать в службе утилизации, Томба подкинул вместо человской крови собачью, то-то был скандал! Стоила ему эта шалость недельного заработка, и больше Юсур себе такого не позволял.
Томба закрыл ящик, вернулся на свое место и снял морок.

— Долго ты будешь копаться, Иван? — подал голос черноволосый «нюхач». — Сколько можно списывать эти номера?
Ершов, который как раз собирался незаметно зевнуть, от неожиданности чуть не поперхнулся — он-то считал, что черноволосый дремлет!
— Уже заканчиваю.
«Викинг» швырнул последний пистолет в ящик и, сложив блокнот, холодно посмотрел на Ершова:
— Вы читали наше предписание, сержант?
— Да. — Под этим взглядом Ершов машинально опустил руки по швам.
— Вы прочли, что наша миссия секретна?
— Да.
— Надеюсь на ваше благоразумие, сержант Ершов. Если вы хоть словом обмолвитесь о нашем визите, то о пенсии можете забыть. Это понятно?
— Так точно.
— Будь здоров, сержант! — Черноволосый весело хлопнул Ершова по плечу, и «нюхачи» вышли из хранилища.
«О пенсии можете забыть!» Мерзавцы! Сосунки! Думают, раз они служат в собственной безопасности, значит, могут себе позволить такое хамство!
Ершов закрыл дверь, бросил на стол ни в чем не виноватую фуражку и громко выругался — это всегда помогало.
Какая в принципе разница, как ведут себя эти молокососы? У них еще все впереди, а у него, сержанта Ершова, впереди только пенсия, и ставить ее под удар он не будет. Ершов вздохнул, снова, уже гораздо тише выругался и вернулся к кроссворду.

Фургон «Газель» с надписью «Интернет-магазин PRODAM.RU. Экспресс-доставка» ждал неподалеку от ворот городского полицейского управления. Юсур уселся за руль и вытащил телефон:
— Диспетчер? Это Томба. Мы подчистили в полиции. Кровь моряны у нас, а идентифицировать следы когтей будет невозможно. Можете выставлять счет.

Профессор Серебрянц даже не понял, как это произошло.
Он шел в Библиотеку иностранной литературы, что на набережной Яузы, уже миновал мост и перешел на нужную сторону, когда около него резко, со скрипом, затормозил черный «БМВ» с тонированными стеклами.
— Профессор Серебрянц?
Не подозревающий подвоха ученый удивленно посмотрел на приоткрывшего дверцу мужчину:
— Да.
— А мы вас ищем.
— Для чего?
Задние дверцы автомобиля распахнулись, и два плечистых молодца с бритыми затылками и невыразительными глазами профессионально затолкали ошарашенного Серебрянца в машину.
— По какому праву?
Толстая лапа сидящего справа от профессора здоровяка с неожиданной аккуратностью сняла с него очки, а второй похититель ловко накинул на голову Серебрянца плотный черный мешок.
— Не разевай пасть, паскуда, — донесся с переднего сиденья голос главаря, — а то башку снесем.
Для подтверждения слов главного сидящий справа здоровяк легонько ткнул профессора в живот. У Серебрянца заколола печень.
— Я ничего не сделал.
Второй удар был более увесист, и бедный Лев Моисеевич замолк окончательно. Даже «бумажному червю» достаточно двух положительных опытов для выведения статистики.
Грубость похитителей отправила Серебрянца в «грогги». Сказать, что он был испуган, — значит, не сказать ничего. Лев Моисеевич буквально провалился в глубокий ужас. Он не пытался обдумать, кому и зачем мог понадобиться, он не пытался вспомнить, что он делал в последнее время и кому мог перейти дорогу, он просто затих между железобетонными плечами похитителей, предоставив им полную свободу распоряжаться своей судьбой.
Они ехали не очень долго. Здание, к которому подкатил «БМВ», располагалось в Малом Афанасьевском, совсем рядом с «Прагой». Это был великолепно отреставрированный и превращенный в офисный центр бывший доходный дом, с подземным гаражом, разумеется, поскольку сюда не раз привозили гостей с мешками на голове, и было бы неправильным выводить их из машин у блестящего парадного подъезда.
Серебрянца втолкнули в лифт, подняли на какой-то этаж и провели по длинному, покрытому толстым ковролином коридору. С тихим шорохом открылась дверь.
— У себя? — услышал профессор голос главаря.
— Я доложу. — Девушка, видимо, секретарь, щелкнула кнопкой. — Они приехали.
— Через три минуты.
— Подождите.
— Хорошо. — Главарь развернул профессора и ткнул его затылком в стену. — Стоять!
Со стороны секретарского столика раздалось мягкое постукивание по клавиатуре компьютера — девушка вернулась к делам.
— Может, перестанешь дуться? — нерешительно поинтересовался главарь. — Ну, выпил я вчера лишнего…
Девушка яростнее застучала по клавиатуре. Мужчина вздохнул и замолчал. Серебрянц подрагивал.
Дверь кабинета открылась через несколько ужасающе длинных минут.
— В общем, так: квартальным отчетом я недоволен, — повелительно бросил мужчина, выпроваживая посетителя. — Надо переделать.
— А что я могу? Все как есть.
— Кто из нас бухгалтер, я или ты?
— Я не зарабатываю деньги — я их считаю.
— После твоих подсчетов мне действительно начинает казаться, что я свои деньги зарабатываю, — рассмеялся хозяин кабинета. — Завтра утром жду только положительных результатов.
— Я постараюсь.
— Вот именно. — Обладатель повелительного голоса остановился напротив Серебрянца. — Это он?
— Угу.
Лев Моисеевич понял, что его пристально рассматривают.
— М-да… Таким я его и представлял. В кабинет.
Профессора отклеили от стены, провели несколько шагов, усадили в кресло и сдернули с головы мешок.
Подслеповато щурясь от яркого света и отсутствия очков, Лев Моисеевич огляделся. Он находился в большом, просторном кабинете. Ворсистый ковролин, огромное, во всю стену окно, плотно закрытое жалюзи, модерновый письменный стол, не благородное дерево, а хитроумная конструкция из стекла, пластика и металлических трубок, в правом углу которого пристроился тонюсенький монитор, на стенах — несколько картин, а в самом дальнем углу — мини-бар и изящный шахматный столик с партией. Единственным по-настоящему массивным предметом в комнате было мягкое кресло во главе стола, из которого на Серебрянца смотрел тощий мужчина лет тридцати, с редкими волосами и невыразительным лицом.
— Ваши очки на столе, Лев Моисеевич.
— Спасибо. — Профессор дрожащими руками водрузил их на нос и заискивающе посмотрел на хозяина кабинета. — Вы… то есть я…
— Хотите знать, почему вы здесь?
— Да, — выдохнул Серебрянц.
— Я решил, что мы должны поговорить.
Профессор изобразил слабое подобие улыбки:
— О чем?
Не спуская с Серебрянца цепких бесцветных глаз, хозяин кабинета взял со стола листок бумаги:
— О вашей работе, Лев Моисеевич. О том, чем вы занимались в последние годы.
Это было настолько неожиданно, что профессор потерял дар речи.
— Вас это удивляет?
— Я… я уже и мечтать не мог, что моими трудами… моей работой кто-то сможет… что кому-то будет интересно в наше время…
— Ваша работа, безусловно, очень своеобразна, — согласился хозяин кабинета, — на первый взгляд она кажется несколько… диковатой. И поэтому не привлекает внимания серьезных инвесторов. Я же, со своей стороны, отношусь к вашим исследованиям весьма серьезно. Поверьте, Лев Моисеевич, весьма серьезно, и готов обсудить наше возможное сотрудничество. В ответ я ожидаю максимально полного изложения ваших трудов.
На глазах профессора выступили слезы.
— Я не могу поверить.
— Придется, — жестко отрезал хозяин кабинета.
— Да-да, конечно. — Серебрянц собрался. — Я хотел сказать, что не могу поверить, что сегодня, в такой день… Это счастливый день для меня! Все одно к одному!
— Что одно к одному? — насторожился собеседник.
— Понимаете, — жарко зашептал профессор, доверительно наклонившись к столу, — сегодня я получил первое реальное доказательство своей теории. Первое! Я видел все собственными глазами!
— Что вы видели?
— Оборотня! Настоящего оборотня!
Хозяин кабинета помолчал. Затем снял очки и откинулся на спинку кресла:
— Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне об этом, Лев Моисеевич. Подробно и со своими комментариями. Можете начинать — у нас не очень много времени.
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Москва, Ленинградский проспект,
16 сентября, суббота, 13.15

Из высокого окна просторной светлой комнаты открывался прекрасный вид на одну из самых оживленных московских развязок: Ленинградский проспект делился на Волоколамское и Ленинградское шоссе. Многочисленные автомобили деловито сновали по мостовым, перестраиваясь и разворачиваясь, прибавляя скорость и притормаживая на светофорах, сигналя друг другу и зависая в пробках. Обычная будничная суета. Доминга любил смотреть на нее. Он мог часами наблюдать за сложными автомобильными развязками, но совсем не от безделья. Просто, что может быть лучшим тренировочным залом для профессионального предсказателя, чем хаотичное движение бесшабашных московских водителей? Доминга был одним из «ласвегасов» — легендарной группы аналитиков комиссара Темного Двора, прославившейся в свое время колоссальным выигрышем в американских казино. Сейчас он тренировался, идя на шаг впереди движения.
— Разворот.
Голубая «девятка» повернула налево.
— Нехорошо проезжать на красный.
Лихач на «Вольво» прибавил, но все равно выскочил с Балтийской улицы уже на запрещающий сигнал светофора. Поток с Волоколамки пошел, и «Вольво» завизжал тормозами.
— А тебе бы следовало пропустить троллейбус, хулиган…
— Хватит бездельничать, Доминга! — донесся голос напарника. — Может, для разнообразия, поможешь мне?
Предсказатель обернулся.
В отличие от многих помещений Цитадели, кабинет «ласвегасов» был всегда залит ярким светом. Он был просторен — Сантьяга выбил для своих аналитиков одну из двух башенок на самой крыше штаб-квартиры Темного Двора, — но совершенно захламлен. За несколько лет работы творческие «ласвегасы» превратили двухэтажное помещение в чудовищную свалку, разобраться в которой могли только они. Многочисленные бронзовые конструкции, странные сосуды и реторты, толстые фолианты и обрывки пергаментных грамот принадлежали Доминге, наву, высококлассному магу-предсказателю. Второй «ласвегас» — шас Тамир Кумар — привнес в кабинет такое количество мониторов, системных блоков и серверов, что хватило бы на компьютерный магазин средних размеров.
— Проснулся? — проворчал Кумар, заметив, что напарник отвернулся от окна. — Совесть заела?
— Какая совесть? — Доминга нашел на столе холодный гамбургер и задумчиво вцепился в него зубами. — Ты чего делаешь?
— Халтуру для «Тиградком» просчитываю, — сварливо ответил шас. — Ты, между прочим, с Бесяевым о ней договорился, а сам только пялишься в окошко!
Доминга выплюнул недоеденный кусок бутерброда и недоуменно посмотрел на холодный, резиноподобный гамбургер:
— Может, смотаемся поедим?
— Только и можешь, что жрать целый день! Никуда не поедем, пока не доделаем халтуру. Дал же Спящий в напарники такого лентяя!
— Это кому еще не повезло! — возмутился голодный нав. — Попробовал бы сам работать с напарником-шасом, посмотрел бы я на тебя! Только и знаешь, что ныть!
— Это я ною? Да в этом улье только одна пчелка — это я! Тяну тебя за собой, как старый чемодан!
— Скоро ты эти провода себе в башку будешь вставлять, — съязвил Доминга. В одной из тумбочек он обнаружил полупустой пакетик чипсов и теперь весело хрустел пересохшей картошкой. — Поехали, говорю, поедим, пока ты совсем не свихнулся от своих компьютеров.
— А куда поедем? — сдался Кумар.
— Поехали в «Навруз»? Плов покушаем, — оживился Доминга.
— Далеко.
— А в «Яр»?
— Не хочу!
— Тогда давай хотя бы к «Максиму» сгоняем — пиццу навернем!
Страдания Доминги прервал тонкий предупреждающий свист. На свободном пятачке в центре кабинета завертелся черный вихрь.
— Кто? — крикнул Доминга, пережевывая последнюю порцию чипсов.
— Экспресс-доставка!
Тамир посмотрел на монитор и кивнул. Нав отбросил пустой пакетик и коротким заклинанием снял защиту. Вихрь раскрылся, превратившись в портал, из которого вывалился подросток в белой униформе службы доставки.
— Привет, «ласвегасы», вам срочная посылка!
— От кого? — поинтересовался Тамир, расписываясь в получении.
— От Сантьяги!
— Накрылся обед! — вздохнул Доминга и щелчком отправил в руки паренька монету: — Лови!
— Спасибо, Доминга! — сверкнул зубами парнишка и вернулся в портал. — До встречи!
Вихрь исчез.
— Только и можешь, что деньгами сорить, — заметил экономный шас, открывая полученную коробочку. — Не стоит баловать посыльных чаевыми.
— Ты, пожалуй, избалуешь.
— Я думаю о тебе, мой друг, сам не заметишь, как спустишь все состояние.
— В семье Навь мотов не было никогда! — с законной гордостью сообщил предсказатель. — Ну и что нам прислали?
На черном бархате коробочки лежали несколько светлых волос и короткая записка, выполненная рукой Сантьяги: «Найти и отслеживать перемещения». Доминга осторожно достал один волосок и поднес его к глазам:
— Женщина. Человская. Крашеная. — Тоже мне задание, — недовольно проворчал Тамир, — только от работы отвлекает!
Шас запустил еще один компьютер.
— Начинаем?
Доминга аккуратно положил волосок на бронзовое блюдо, от которого в системный блок компьютера шел толстый кабель.
— Готов?
— Сам готов.
Доминга пробормотал заклинание поиска и поднес к блюду зажигалку. Волос вспыхнул ярким голубоватым пламенем и быстро сгорел, образовав тонкое черное облачко.
— Успел?
— Успел.
Кумар вовсю стучал по клавиатуре.
Обычное заклинание поиска позволяло определить местонахождение объекта по его генетическому коду. Маг использовал какую-либо ткань — волос, слюну, кровь, кусочек кожи — сжигал ее или бросал в воду, а в облаке дыма или на поверхности воды видел искомый объект. «Ласвегасы» усовершенствовали процесс. Получая результат сразу на мониторе и одновременно накладывая на него карту города, они могли не просто найти объект, но и отслеживать его.
— Ну и где эта девушка? — Доминга с сожалением покосился на пустой пакетик из-под чипсов. Щас удивленно присвистнул:
— Нигде.
— Что случилось?
— Кто-то повесил на нее «пчелиный рой».
Это было простое и эффективное антипоисковое заклинание. Опытный маг мог снять генетическую информацию об объекте и временно передать ее соплеменникам, после чего все они начинали откликаться на заклинание поиска.
Доминга заглянул в монитор — на карте Москвы весело перемигивались около сотни зеленых точек.
— Что будем делать?
Нав пожал плечами и взял телефон:
— Комиссар? Здравствуйте, это Доминга. У нас небольшие проблемы.
— Какие?
— На девицу повесили «пчелиный рой», и мы…
— Понятно, — перебил предсказателя комиссар. — В настоящий момент объект находится на квартире… — Сантьяга быстро продиктовал домашний адрес Артема. — Кроме того, на объекте магическое ожерелье. Оно должно фонить.
Доминга вслух повторял адрес, и Тамир тут же ввел его в программу.
— Я нашел!
На экране компьютера мигала всего одна точка.
— Комиссар, мы нашли объект, — порадовал шефа Доминга. — Он по указанному вами адресу.
— Не спускайте с него глаз, — велел Сантъяга и отключился.
— Хорошо, — пообещал Доминга замолчавшей трубке и уныло посмотрел на напарника. — Может, закажем какую-нибудь еду сюда?
— Обжора!

— У себя? — Кара небрежно кивнула на кабинет Нытика.
— Да, — подтвердила секретарша, — но у него посетитель.
— Ничего страшного.
Кара распахнула дверь и уверенно вошла в кабинет. Секретарша бросила на нее быстрый злой взгляд и снова вернулась к делам. Да кто такая эта Кара в конце концов? Единственный человек, кроме Чемберлена, который мог войти в кабинет Нытика вот так, запросто, в любое время без доклада. Даже Повару иногда приходилось ждать в приемной, а Каре — никогда. Но девушка понимала, что в глубине души завидует этой красивой, наглой и самоуверенной женщине. Она вздохнула и забарабанила по клавиатуре.

— Значит, это все, что вы видели?
— Да-да-да, и уверяю вас, что это правда. Это может показаться бредом, выдумкой, но это истинная правда. Я видел все своими глазами, и я знаю больше, чем вы можете себе представить, намного больше! Я могу рассказать вам такие подробности, что вы совсем по-другому взглянете на наш город, на весь мир!
— На этот мир нельзя взглянуть по-другому.
Голова Серебрянца дернулась, но Нытик резко, словно удар хлыста, повысил голос:
— Не оборачиваться!
Кара достала из сумочки изящный золотой портсигар, небрежно бросила его в кресло, подошла к окну и слегка раздвинула жалюзи. Солнечные лучи скользнули по пышной прическе, просветили тонкую ткань белого костюма, выделяя контуры роскошной фигуры.
— Мир состоит из людей. Его законы неизменны с древности: пища, кров, покой и обязательный труд во имя всего этого. — Голос Кары был жестким, не терпящим возражений. — Законы неизменны, меняется форма. Иногда появляются сказочники, обещающие все сразу и на халяву, но рано или поздно инстинкт самосохранения заставляет людей отказаться от утопической белиберды и вернуться к привычному труду ради себя и своих близких. Мир таков, каким мы его построили, и когда появляется нечто, не укладывающееся в привычные рамки, мы просто переделываем это нечто так, как считаем нужным.
Она была крайне недовольна самодеятельностью Нытика. Кара давно держала профессора в поле зрения и собиралась использовать по собственному усмотрению. Увидев его здесь, женщина едва удержалась от резкости.
— А если не получается? — хрипло спросил Серебрянц. — Если это нечто не вмещается в привычные рамки?
— А что такое «привычные рамки»? — снисходительно поинтересовалась Кара. — Когда-то даже лампочку считали чудом, а теперь они светят в каждом доме. Тысячу лет назад вас бы сожгли только за очки на вашем носу.
— Но существуют незыблемые вещи, — пробормотал профессор, — уклад…
— Незыблемых вещей нет. Есть или забытые, или новые. И когда мы сталкиваемся с ними, надо повнимательнее присмотреться к ним. Вполне возможно, что ваше таинственное нечто живет по привычным законам, просто выглядит по-другому. — Кара помолчала. — Законы, о которых я говорила, универсальны для всех: и животных, и разумных.
— Но они нелюди! Жестокие и беспощадные враги!
— Я вам удивляюсь, Серебрянц, — голос Кары не скрывал издевки, — вы прожили пятьдесят с лишним лет и до сих пор не встречали жестоких и беспощадных людей? Вы просто счастливчик.
— Или наоборот, — хмыкнул Нытик, — бедняга не видел жизни.
Кара наконец открыла портсигар и вытащила тоненькую сигарету. Нытик понял, что она больше не хочет разговаривать с Серебрянцем, нажал ногой кнопку вызова охраны и посмотрел на профессора:
— Значит, так, Лев Моисеевич, спасибо, что согласились прийти и рассказать вашу историю. Вас проводят. Возможно, в дальнейшем мы встретимся и продолжим наш разговор. До свидания.
Два здоровенных бугая бесцеремонно вернули на голову Серебрянца черный мешок, а третий, главный, поинтересовался:
— Куда его?
— Верните туда, где взяли, — пожал плечами Нытик. — Только не помните при доставке.
— Понял.
Профессора выволокли из кабинета.
— Зачем он тебе? — Тон Кары не был недовольным, скорее презрительно-холодным. — Что ты хотел от этого клоуна?
— Я…
— Я же просила тебя не лезть в эту кашу самостоятельно. Чего ты добился?
— А чего мне ждать от тебя? — огрызнулся Нытик. — Ты все ходишь вокруг да около и ничего не рассказываешь. Все, что я знаю, — крохи, а я не привык играть втемную.
— Ты еще не в той весовой категории, чтобы играть в открытую. Ты же не сумасшедший профессор, они почувствуют в тебе угрозу и раздавят, даже не заметив. Твои накачанные охранники сумеют только засвидетельствовать безвременную гибель босса.
— Меня не тронут. — Но в голосе Нытика не было уверенности, и где-то в глубине его души поднял голову противный липкий страх. Он помнил ночной визит в спальню.
— Да ты для них никто! Пыль под ногами! — жестко произнесла Кара. — Мы должны не просто влезть в Тайный Город, как слон в посудную лавку! Мы должны поставить его себе на службу. Получить доступ ко всем его ресурсам! Мы должны диктовать им условия, а не играть с ними!
— И чего ты добилась?
— Я? Уже многого.
— Чего именно?
Женщина улыбнулась:
— Тебе нужны подробности?
— Да.
— Хорошо. — Она наконец-то закурила — подошедший Нытик щелкнул зажигалкой, и по кабинету распространился аромат дорогого табака. — Благополучие любой общности строится на таланте и усердии отдельных личностей, ее образующих. На них держится все.
— Незаменимых нет, — проворчал Нытик.
— Это только кажется, — мягко поправила его Кара. — Любая общность, не умеющая или не желающая ценить личность, обречена на гибель, что, кстати, и доказала система, сочинившая поговорку об отсутствии незаменимых. Империя рассыпалась, поскольку не ценила личность.
— Не только поэтому.
— В том числе и поэтому. — Кара глубоко затянулась. — Всегда и везде жизнь социума определяли выдающиеся деятели. Среди людей талантов много. Век человека недолог, поэтому мы вынуждены рожать гениев как можно чаще — это средство выживания. А вот в Тайном Городе живут веками, поэтому действительно великие и талантливые личности появляются там не очень часто, по мере необходимости.
— Ну и что?
— А то, что если мы сможем за очень короткий период ликвидировать самых выдающихся, самых лучших, а значит — самых опасных для нас деятелей Тайного Города, то они просто не успеют нарожать новых и будут вынуждены ставить на освободившиеся в системе управления места кого попало. А любая посредственность у руля — это верная гибель. Разобраться с ними нам будет гораздо проще.
— Это медленный путь.
— Это единственно разумный путь.
— Ты собираешься убивать их?
— Зачем? — Кара удивленно посмотрела на Нытика. — Они сами уничтожат друг друга. Мы же появимся в последний момент, когда противник будет достаточно ослаблен.
— Так все-таки чего ты добилась?
— Я подставила двух очень опасных лидеров Тайного Города. Один уже практически мертв, а другой… Другой умрет очень скоро.
— Кто он?
— Великолепное сочетание: блестящий тактик и хладнокровный стратег. Талантливый и беспощадный. Некоторое время назад он буквально спас Тайный Город от грандиозной катастрофы, но сейчас он попался.
— И он не разберется в твоих интригах?
— Он уже не разобрался в моих интригах, — с холодной улыбкой ответила женщина. — Он уже попал в мои сети.
— Немудрено.
Нытик стоял очень близко, касаясь ее плеча, и Кара чувствовала его горячее дыхание.
В отличие от многих своих коллег Нытик считался разборчивым любовником. Его не интересовали модели и стриптизерши, красивые и бестолковые девочки. Он тщательно выбирал очередную партнершу, но Кара довольно легко оказалась в его постели. Даже не воспользовалась магией. На самой первой встрече она поняла, что возбуждает Нытика. Возможно, сказывалась природная склонность к эдипову греху, возможно, Нытику просто нравились ее округлые формы, крепкие, несмотря на возраст. Кара не особенно глубоко анализировала его склонности, а просто немедленно использовала ситуацию в своих целях. К счастью, Нытик оказался не самым плохим из ее любовников. Его рука скользнула по ее талии.
— Секс-ланч? — улыбнулась Кара.
— Пятиминутка стратегических размышлений.
— Когда ты с женщиной, опасно определять временные рамки.
— Она может обидеться?
— Она может изменить их по своему желанию.
— Если в сторону увеличения, то я не против. — Губы Нытика прикоснулись к шее женщины. — Как ты справилась с Павловым?
Воспоминание о совершенном убийстве вызвало у Кары смешанные чувства: неприязненные, от самого задания, и сладостные, полученные от процесса его выполнения. Вспоминая, как сминалось в ее руке сердце Павлова, женщина почувствовала возбуждение.
— Он больше не будет тебе мешать.
— Я знал, что могу положиться на тебя.
Кара медленно затушила сигарету, обернулась и, положив руки на его плечи, откинулась назад, подставляя шею под жадные поцелуи. Она не любила, она позволяла себя любить. Тонкая ткань соскользнула, обнажая полную упругую грудь. Нытик подхватил женщину и перенес на широкий письменный стол. Его руки нетерпеливо шарили по пышным бедрам Кары, задирая платье…

На этот раз сопровождающие вели себя с Серебрянцем гораздо вежливее.
Бандиты не выбросили профессора из машины, а аккуратно поставили на тротуар набережной Яузы, заботливо сняли с головы мешок, вернули на нос очки, но уехали так быстро, что он не успел разглядеть номер машины. Да он и не собирался.
Некоторое время Серебрянц просто стоял посреди улицы, а затем подошел к ограждению набережной и задумчиво облокотился на него. Грудь профессора переполняла радость.
Свершилось! Его заметили! Он победил!
Лев Моисеевич давно потерял всякую надежду на признание. Он смирился с тем, что большая часть людей считает его сумасшедшим, не верит ему, смеется над ним. Он смирился с тем, что остается один на один в своей борьбе с нелюдями, и это придавало ему сил. Он был героем-одиночкой, храбро противостоящим армиям темных сил. Он боролся ради других, но иногда гнетущее чувство тоски и жажды славы сводило его с ума. Профессор сосредоточивался на борьбе, гнал от себя подобные мысли, но они возвращались и возвращались. Теперь все это в прошлом. Теперь у него будут деньги на борьбу и… Лев Моисеевич непроизвольно улыбнулся, и нa все, о чем он порою украдкой мечтал…
Он очень долго ждал.

— То есть ты совсем не разглядела нападавшего? — спросила Галя.
— Знаешь, практически нет, — медленно ответила Ольга. Она окончательно пришла в себя после утренних событий и теперь довольно спокойно рассказывала о случившемся подруге. — Артем отбросил меня на диван и заслонил спиной…
— Каков герой!
— Да, герой, — немного надулась Ольга, — он закрыл меня собой, поэтому я ничего не видела.
— Но хоть чуть-чуть-то разглядела? — не унималась Галя.
— Чуть-чуть… — задумчиво повторила Ольга. — если честно, то мне показалось, что это был не человек.
— А кто?
Ольга нерешительно потеребила жемчужное ожерелье:
— Мне показалось, что это… что на нем была не маска, как говорил Артем, а так он выглядит на самом деле, понимаешь? Что это было чудовище.
— Ага, граф Дракула.
— Я знала, что этим все кончится. — Ольга нахмурилась и отвернулась к окну.
— Не обижайся, — Галя провела ладонью по руке подруги, — ты же понимаешь, что я просто подкалываю тебя. Если бы мне довелось испытать то, о чем ты рассказываешь, я бы наверняка попала в психушку. — Она помолчала. — Но насчет чудовищ я тебе скажу так: выбрось все из головы. Их не бывает. Да и вряд ли полицейские станут заниматься сказками.
— Тогда почему Артем так много стрелял?
— Я думаю, он перепугался не меньше тебя. — Галя снова помолчала. — Ты испытала серьезный стресс, подруга, но молодец — держишься отлично.
— Спасибо Артему, — вздохнула Ольга. — Он меня спас.
При упоминании молодого человека Галя слегка поморщилась:
— Не люблю полицейских.
— Ты была с ним груба. Это нехорошо.
— Может быть.
— Он славный, — Ольга улыбнулась, — добрый…
— Уж не влюбилась ли ты в него?
— Может быть.
— Ну ты даешь! — Галя удивленно посмотрела на подругу. — А как же твой Богдан?
— Не знаю…
— Подожди. — До Гали наконец-то дошло. — Артем был у тебя всю ночь?
— Да. Он привез меня домой из парка.
— И вы…
Ольга улыбнулась и кивнула.
— Так получилось.
Несколько секунд Галя обдумывала это заявление, затем улыбнулась.
— Теперь понятно, почему тебе не понравилось, как я себя вела с ним.
— Да, перестань, дело не в этом. — Ольга встала, посмотрела на часы — Артем отсутствовал уже почти три часа — и подошла к плите. — Выпьем еще кофе?
* * *
Книжный магазин Генбека Хамзи.
Москва, улица Арбат,
16 сентября, суббота, 13.47

Жребий брошен. Мосты сожжены. Рубикон перейден. И несмотря на то что каждый шаг давался Ларисе все труднее и труднее, она упрямо шла, приближаясь к своей цели.
Лариса давно облюбовала маленькую книжную лавку на Старом Арбате. Здесь был самый лучший в Москве выбор книг по магии и колдовству, богатейшая коллекция: «Колдуны и ведьмы» Брендона Лейана, и «Третий глаз» Лобсанга Рампы, и «Книга духов» Аллана Кардека, Алистер Кроули и Карлос Кастанеда, «Молот ведьм» и… и новомодная галиматья с претензией на «подлинность» источников. Но на самом деле коллекция была гораздо обширнее, и основную ценность в ней представляли настоящие, старинные работы, не опошленные бездарными и неумными «комментариями». Книги, изданные в те времена, когда (Лариса была в этом уверена) колдовство не являлось модным увлечением, а таким же обыденным делом, как в нашем веке Интернет или телефон. Однажды, когда других посетителей в лавке не было, хозяин показал Ларисе хранилище — огромное помещение, сплошь заполненное бесценными произведениями. Их были сотни, нет, тысячи древних томов, важно поблескивающих золотыми обрезами с высоченных полок. Старик показывал их с гордостью, с любовью — он по-настоящему обожал свою коллекцию. Показывал недолго, но девушка успела заметить, что на полках не было ни одного известного ей, хотя бы понаслышке, автора. Ни одного хотя бы отдаленно знакомого названия. Это были настоящие книги, заключающие в себе истинную мудрость, подлинный опыт веков, реальные знания. Она должна была прочесть эти книги, но цены… Цены на эти книги оказались такими, что всех ее средств хватило бы разве что на несколько страниц этих фолиантов. Цены доказывали подлинность работ, усиливали желание обладать этим богатством, поэтому, как бы ни нравился Ларисе приветливый и предупредительный старичок — хозяин лавки, девушка решила, что обязательно похитит несколько наиболее заинтересовавших ее работ.
Старинный бронзовый колокольчик тихо звякнул, дверь бесшумно открылась, и в ноздри Ларисы проник тонкий, ни с чем не сравнимый аромат древних фолиантов. Потемневшая от времени лесенка у высокого стеллажа, массивный бронзовый подсвечник, резной табурет… Этот магазин выпадал из современной Москвы. Точно в таком же виде он мог существовать и сто, и двести лет назад. Вслед за Ларисой сюда мог зайти Гиляровский и не увидел бы ничего странного для себя. Только маленькая пластиковая табличка на прилавке «Принимаем любые кредитные карточки» возвращала посетителей в реальное время.
Девушка остановилась у прилавка, поджидая, когда на звук колокольчика появится хозяин магазина, и снова огляделась. Посетителей не было, их никогда не бывало много — то ли цены отпугивали, то ли стали меньше читать, предпочитая простую современную жвачку.
— Здравствуйте, Лариса!
Старик, держа в руке толстый том в пергаментном переплете, появился из маленькой деревянной дверцы, почти незаметной среди стеллажей. Девушка запнулась. Не только потому, что решила обокрасть этого увлеченного своими книгами добряка, а потому, что ей до сих пор было неловко обращаться к хозяину лавки просто по имени — Генбек.
Странному имени.
В облике старика не было ничего восточного — седенький, сморщенный, с большим носом, ему скорее подошло бы обращение — Константин Григорьевич, а еще больше — Аполлинарий Феофанович, как его звали бы, будь он современником Достоевского. Но еще при первой встрече старик не назвал девушке отчество, а твердо просил называть себя просто по имени.
— Здравствуйте, Генбек.
— Решились что-нибудь купить?
Он смотрел на Ларису с доброй, все понимающей улыбкой и, казалось, видел ее насквозь. Правая рука старика машинально поглаживала толстый фолиант.
Девушка сглотнула:
— Решила, вы правы… Дайте мне, пожалуйста, «Сила вокруг нас». Помните, вы показывали ее мне?
Эту книгу хозяин магазина показал Ларисе не сразу, только после того, как понял, что девушка всерьез увлеклась магией. Толстый, тяжелый том, написанный фатой Снежаной в начале прошлого века. Самое удивительное, что автор так и подписался: фата Снежана, тысяча восемьсот девятнадцатый год. Сначала Лариса восприняла эту книгу с недоверием, но когда просмотрела несколько глав, ее удивлению не было предела — легким и доступным языком описывались возможности, которые девушка уже обнаружила у себя. Возможности влияния на людей, управление этим влиянием. Теперь Лариса просто жаждала заполучить «Силу».
— Хорошая книга. — Генбек кряхтя поднялся по лесенке и снял с полки увесистый том. — Редкая. Очень дорогая.
Старик внимательно смотрел на Ларису. Девушка запаниковала. Неужели Генбек все понимал? Но этого не может быть! Спокойно, Лариса, надо сосредоточиться. — Я возьму ее, а еще «Историю артефактов». С приложениями.
— Ого! — Хозяин магазина не мог сдержать удивления. — Вы получили наследство?
— У меня есть деньги.
— Это приятно, — улыбнулся старик. — Знаете, Лариса, в прошлый раз, когда вы снова покинули мою лавку, так и не купив ни одной книги, я решил, что смогу разрешить вам просто пользоваться моей коллекцией. Как библиотекой. У меня есть маленький столик с настольной лампой там, в хранилище, вы могли бы приезжать ко мне и читать любую книгу столько, сколько вам нужно.
В другое время такое предложение было бы равносильно чуду, но Генбек опоздал — Лариса уже решилась:
— Я заплачу.
— Воля ваша.
Хозяин лавки медленно выложил на прилавок заказанные книги, пожевал губами и тихо назвал цену. Чуть-чуть больше ее пятилетней стипендии, но сейчас такие мелочи Ларису не волновали. Наступил решающий момент.
Девушка прикрыла глаза, ее нервы натянулись, как тонкие серебряные нити, в голове зашумело, зарождающийся «вихрь» окутал лавку, поглотил старика, и Ларина отчетливо представила, как достает из сумочки толстую пачку банкнот. Только сотенные купюры в банковских упаковках. Свежеотпечатанные, непотрепанные и незамусоленные, они мягко ложатся на прилавок, и хозяин магазина протягивает к ним свои морщинистые руки.
— Кхе-кхе… — нерешительно кашлянул Генбек.
— Что-то не так?
Девушка еще не вышла из транса, «вихрь» кружился по магазину, и ее голос прозвучал несколько глуховато.
— Лариса, посмотрите, пожалуйста, сюда.
Она проследила за морщинистой рукой старика, и ее усиленный «вихрем» взгляд уперся в пластиковую табличку на прилавке. Вместо объявления: «Принимаем любые кредитные карточки» там было написано «Колдовать запрещено».
Простенько и со вкусом.
Это было настолько неожиданно, что Лариса даже не сразу поняла, о чем идет речь. Несколько секунд она, шевеля губами, читала и перечитывала это словосочетание, а затем беспомощно посмотрела на Генбека:
— Что?
Толстые пачки хрустящих, свежеотпечатанных банкнот растаяли. Старик погрустнел:
— Насколько я понимаю, настоящих денег у вас нет?
Девушка все еще не могла прийти в себя и молча покачала головой.
— Нет.
— Очень жаль. — Генбек убрал книги с прилавка, вздохнул и с жалостью посмотрел на девушку. — Лариса, вы хоть понимаете, что едва не совершили преступление?
— Я?
Как? Как это могло произойти? Вот единственное, о чем она могла думать. Это невозможно! Невероятно! Немыслимо!
— Вы думаете, это шутки? — брюзжал Генбек. — Навести морок на продавца и взять то, что вам нравится? Это воровство, моя дорогая, самое настоящее воровство. Может быть, мне стоит вызвать полицию? Допросить вас? Скольких вы еще обокрали, пользуясь своими способностями? Просто ужас! Такая молодая и такая испорченная! Куда только катится мир, клянусь припадками Спящего? В наше время такого падения нравов не было…
Напряжение наконец-то отпустило Ларису, «вихрь» погас, и, рухнув на взявшийся из ниоткуда табурет, девушка громко разрыдалась. Генбек поморщился, нерешительно подергал себя за мочку уха и вытащил из кармана брюк белый носовой платок.
* * *
Бар «Угрюмая пауза».
Москва, Пятницкая улица,
16 сентября, суббота, 13.59

Христофан был обнаружен в «Угрюмой паузе» — самом унылом заведении Тайного Города. Сюда приходили тосковать и заливать горе, сюда приходили напиваться вдребезги и плакаться в жилетку сонному бармену, здесь поминали свою жизнь и прощались с юношескими надеждами, здесь хоть раз в жизни побывали все жители Тайного Города.
Все на свете не так!
Все неправда и ды-ы-ым.
Я шагаю по жизни,
Я встаю из моги-и-ил…
На сцене завывал очередную балладу маленький ос. Крысоловы, склонные к глубокому самоанализу, что выражалось в производстве бесконечных, как коридоры Лабиринта, баллад, давно облюбовали «Угрюмую паузу» и по очереди представляли на ее сцене свои бессмертные творения. За харчи. Суицидальная направленность баллад находила глубокое понимание у посетителей бара.
Приставник сидел за отдельным столиком в самом дальнем углу «Угрюмой паузы» и молча изучал пустую бутылку «Русского стандарта». На наемников, без спроса усевшихся за его стол, он даже не посмотрел.
Мои кости дрожа-а-али,
Я рыдал, как дитя!
Мы с тобою стоя-я-яли
Под дождем из огня!
— Как дела, Христофан? — осведомился Кортес. — Чего грустишь?
— Третья, — сообщил приставник, со вздохом отправляя бутылку под стол. — А кажется, будто только что пришел.
Артем щелкнул пальцами, и официант немедленно доставил еще одну бутылку.
— Есть дело, Христофан.
— Знаю я ваши дела, — буркнул приставник и потянулся к водке. — Как только совести хватило явиться ко мне после вчерашнего.
— Вот как раз о вчерашнем я и хочу с тобой поговорить. — Кортес решительно отодвинул бутылку. — Ты продавал что-нибудь еще из этого сундука?
— Не твое дело, — по-прежнему раздраженно пробурчал Христофан, но даже Артем разобрал в его голосе нотки неуверенности.
— Христофан, это мое дело.
— Слушай, Кортес, давай лучше выпьем?
— Выпьем, дружище, обязательно выпьем, но сначала хотелось бы услышать ответ.
Приставник расправил плечи и неодобрительно посмотрел на субтильного по сравнению с ним Кортеса. Но человек спокойно выдержал взгляд Христофана. Это был не вчерашний дружелюбный Кортес, а лучший наемник Тайного Города, как говорится, при исполнении, и приставник это понял.
— Христофан, ты продавал что-нибудь еще из сундука?
— Ну, продавал, продавал.
— Что?
— Браслет какой-то.
— Этот? — Артем положил на стол рисунок браслета фаты Мары.
— Может быть, этот, а что?
— Точно этот?
Приставник сдался окончательно:
— Этот.
— Кому продал?
— Челу какому-то.
— Он сам тебя нашел? — Приставник насупился. — Христофан, не вешай мне лапшу на уши. Кто заказчик?
— Не твое дело. Сказал, что продал, и точка.
— Мы тебя еле уговорили продать нам одну-единственную диадему.
— Во-во, согласился на свою голову.
— С твоей головой все в порядке. А вот другие могут покатиться, если ты нам не поможешь.
Приставник молчал.
— Христофан. — Голос Кортеса звучал мягко, но в карих глазах блестели льдинки. — Ты меня знаешь давно и знаешь, как я к тебе отношусь.
— Ну?
— Я тебя люблю. По-дружески.
— Ну?
— Дело очень серьезное, Христофан. Через день-два к расследованию подключатся Великие Дома, и тогда я тебе не позавидую. Нарушение корпоративных правил — серьезное преступление. У тебя будут проблемы.
Приставник скривился.
— Кому ты продал браслет?
— Я его подарил.
— Кому?
— Богдану ле Ста.
— Почему ты это сделал?
— Он мне спас жизнь, — медленно ответил приставник. — На меня напала черная моряна.
— Очень интересно. — Кортес придвинулся ближе. — Продолжай.
— Я в Измайловском парке заночевал, надрался в «Ящеррице» и решил поспать на лоне природы. Иду себе, значит, место выбираю, а тут моряна. В боевой шкуре. — Христофан тяжело вздохнул. — Перепугался я так, что даже протрезвел. Все, думаю, пропал. Оборотень на меня, и тут Богдан.
— Что он делал в парке?
— Откуда я знаю? Медитировал, может. Выскочил из-за деревьев, оборотня отбросил, моряна вскакивает, а Богдан «око» активизировал. Отбились.
— Он ее убил?
— Сказал, что да.
Артем недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Христофан не обратил на это внимания.
— Я бы для Богдана ничего не пожалел. Он попросил браслет, и я его достал.
— Понятно.
Кортес молча дождался, пока приставник осушит очередной стакан:
— Ты с ним больше не виделся?
— Нет. — Христофан поставил стакан на стол и поднялся. — Я пойду, Кортес, я сказал все, что ты хотел?
— Да.
— Это был не дружеский разговор.
— Я знаю, Христофан. — Наемник тоже встал. — Думаю, ты простишь меня, когда узнаешь, насколько серьезное дело ты начал.
— Может быть.
Руки он не подал.
Кортес проводил глазами могучую фигуру приставника и снова сел за столик.
— Значит, Богдан действительно управляет морянами. Даже не верится.
— Сколько может стоить этот браслет? — поинтересовался Артем. — Миллион? Десять миллионов? Может быть, устроим аукцион?
Кортес покачал головой:
— Главное сейчас — это тайна. Если Великие Дома пронюхают, что мы ищем браслет, то нам придется конкурировать с лучшими магами Тайного Города. Ты к этому готов?
— Нет, — честно признался Артем.
— Я тоже. Поэтому держи язык за зубами.
— Буду молчалив, как Спящий.
— Вот и правильно.
Артем почесал затылок:
— Кстати, ты заметил маленькую нестыковочку в рассказе Христофана?
— Какую?
— Моряна напала на Христофана, а Богдан ее не убил.
— Почему ты так думаешь?
— Я убил моряну вчера, а в монастыре уже занимают очередь за медикаментами. Ляпсус обмолвился, что последний раз голову оборотня им приносили год назад.
— Богдан нуждается в деньгах гораздо меньше тебя.
— Скорее всего так оно и есть, — согласился Артем, — но тело моряны он должен был куда-то деть. Уверен, что в службу утилизации он не обращался.
— К чему ты клонишь?
— Он не убил оборотня.
— Может, он любит животных.
— А зачем сказал Христофану, что убил?
— Чтобы тот не нервничал, — отрезал Кортес. — К чему ты вообще клонишь?
— Просто хочу понять.
— Артем, — улыбнулся Кортес, — на самом деле тебе есть о чем подумать.
— О чем? — насторожился молодой наемник.
— О Богдане. — Подобную мягкость в голосе Кортеса Артем уже слышал. Только что, в разговоре с приставником. А еще чуть раньше подобная мягкость сквозила в голосе Сантьяги. — Нам придется его убить.
— Я знаю.
— Я хочу, чтобы его убил ты.
Несколько секунд мужчины смотрели в глаза друг другу.
Резоны Кортеса были понятны. Молодой наемник отчаянно старался стать его напарником, полноценным компаньоном, но до сих пор на нем было только два убийства — воина Красных Шапок и черной моряны. И оба убийства Артем совершил, защищая свою жизнь. Теперь Кортес хотел проверить, готов ли Артем убить просто так. За деньги. Выполняя контракт. Артем понимал, что может отказаться. Тогда Кортес убьет Богдана сам, но при этом никогда больше не будет рассматривать молодого наемника как напарника, настоящего партнера, на которого можно положиться во всем, которому можно доверить свою жизнь. Кортес подбирал свою команду очень тщательно, после долгих и жестоких проверок, и поэтому никогда не ошибался.
Артем вздохнул и принял второе главное решение в своей жизни:
— Я сделаю это.
— Значит, договорились.

Телефон зазвонил, когда бордовый «Линкольн» ле Ста как раз свернул с Профсоюзной на МКАД и направился в сторону Каширского шоссе. Командор войны спешил в Битцевский лесопарк.
— Богдан? Это Митара. — Тон черной моряны был сух и деловит. — Моя миссия в квартире Ольги не увенчалась успехом.
— Что случилось?
— Ольгу охранял наемник. Чел.
— Ты узнала его?
— Артем.
Как он и предполагал.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Спасибо, что помогла. Опять этот наемник!
Рыцарь нажал отбой и уже хотел бросить трубку на соседнее сиденье, когда она снова зазвонила.
— Богдан, это Христофан.
Командор войны насторожился:
— Добрый день. Что случилось, дружище?
— Я думаю, ты должен знать, Богдан, ко мне приходили челы, наемники.
— Кто именно?
— Кортес и Артем. — Христофан помолчал, собираясь с мыслями. — Богдан, извини, но они прижали меня, и я…
— Не волнуйся, дружище, что они спрашивали?
— Богдан, я рассказал им о браслете.
А вот это уже неприятно. Глаза рыцаря заледенели.
— Почему? Почему ты рассказал им об этом?
— Они знали, Богдан! Честное слово, знали! Я…
Ле Ста отключил телефон и остановился у обочины. Теперь Кортес. Опытный, умелый наемник, лучший в Тайном Городе, но чел. Не маг. Вряд ли бы он решился самостоятельно подключаться к игре, смысла которой не понимает. Значит, понимает, значит, его наняли. Но кто? Кортес чаще всего работает на Темный Двор и пользуется доверием Сантьяги, а навы любят совать свой нос в чужие дела и вполне могли пронюхать о строительстве запрещенного заклинания…
Запрещенное заклинание! Богдан покосился на магнитолу. Сегодня, на утренней пресс-конференции, советник Темного Двора неожиданно напомнил об ответственности за строительство запрещенных арканов. Они знают! Они уже знают и готовят общественное мнение к его убийству.
«Смерть и предательство идут за тобой, командор войны!!»
Неужели чел действительно видел будущее? Что делать?
Командору войны ле Ста еще не приходилось играть роль жертвы. Боевому магу его уровня всегда отводилась роль охотника, ловца, загонщика, но никак не беглеца, и он совершенно не представлял, как нужно действовать в подобных ситуациях.
Богдан никогда не задумывался, почему, несмотря на его знания, опыт и очевидный талант, мастером войны Великого Дома Чудь стал не он, а Франц де Гир. Вера в предусмотрительность великого магистра, а также царящая в Ордене суровая дисциплина не позволили командору не то чтобы поставить этот вопрос, но даже задуматься о нем. Он не знал, что наблюдения великого магистра показали, что в кризисных ситуациях скорость принятия решений рыцарем ле Ста была слишком высока. В ущерб качеству. Подсознательное стремление рубить узлы, а не распутывать их не позволяло Богдану просчитывать свои ходы, поэтому мастером войны стал не он, а более рассудительный и хладнокровный Франц де Гир.
Что же делать? Сантьяга был известным охотником, он будет преследовать свою жертву до конца, а значит, времени остается очень мало. Командор войны улыбнулся — а много времени ему и не нужно. Малый Круг завершен, еще несколько часов — и Аркан будет построен, после чего он сможет отдать себя в руки правосудия. Несколько часов, только несколько часов, вот все, что ему надо. Может быть, он и дичь, но не загнанная в угол! Эта дичь способна огрызаться! Надо отвлечь внимание охотника.
Богдан решительно взял в руки телефонную трубку и набрал номер.
— Теодор?
Теодор ле Ман был рыцарем узурпатором, заместителем Богдана в гвардии великого магистра.
— Я узнал вас, командор.
— У меня неприятности, Теодор. Мне срочно необходима поддержка.
— Я слушаю, командор.
— Меня преследует Сантьяга.
— Это незаконно! Это война!
Рыцари узурпаторы занимали особое место в ряду боевых магов Ордена. Это был этап в развитии воина, проверка кровью. Только поняв, что такое агрессия, научившись подчиняться ей и контролировать ее, рыцарь мог претендовать на титул командора войны. Упрямые, жестокие, способные лишь к разрушению, узурпаторы беззаветно служили войне и воспринимали окружающую реальность только со слов своих командиров. Поэтому они крайне редко покидали расположение гвардии.
— Командор, я немедленно предупрежу мастера войны!
— Нет необходимости, Теодор, у меня нет доказательств.
Сантьяга действует исподтишка. Узурпатор задумался:
— Что я должен делать?
— Мы должны спровоцировать Сантьягу на решительные действия, тогда у меня появятся доказательства. — Богдан вздохнул, его речь стала по-военному резкой. — Теодор ле Ман, выберите трех гвардейцев из моего подразделения, определите местонахождение комиссара Темного Двора и примите меры к его нейтрализации.
— Слушаюсь.
Богдан отключил телефон, и его бордовый «Линкольн» отъехал от обочины. Он решил вопрос с Сантьягой, но слова подростка по-прежнему не шли из его головы.
Мог ли молодой чел предсказывать будущее лучше, чем командор войны? История свидетельствовала, что нет, чутье же говорило рыцарю обратное. Челы не проявляли особых способностей к магии, но развитие расы не стоит на месте. Организмы меняются, мутируют, тем более в Москве, где, благодаря работе Источников, концентрация магической энергии во много раз выше, чем во всем остальном мире. Сначала появляются самородки, а затем, рано или поздно, — более сильные колдуны.
Например, Кара.
«Линкольн» свернул в Битцевский парк, и Богдан заметил стоящий у пруда снежно-белый «Мерседес CL-500». Обычно Кара передвигалась по городу на лимузине, но на встречи с рыцарем приезжала одна, за рулем роскошного купе. Богдан удовлетворенно хмыкнул — конспирация превыше всего.
Кара. Она по-прежнему оставалась для рыцаря загадкой. Чел, а в то же время совсем не слабая колдунья, как минимум уровня феи Зеленого Дома. Прекрасно осведомленная о Тайном Городе и совершенно неизвестная его жителям. Еще несколько месяцев назад Богдан заинтересовался бы этой ситуацией и обязательно начал бы расследование в интересах Великого Дома Чудь, но сейчас у командора войны на первом месте были совсем другие интересы.
Кара стояла прямо у воды. На вид ей было лет сорок, по человским меркам возраст весьма приличный, но Кара тщательно следила за собой, и рыцарь, как обычно при их встречах, задержал взгляд на ее ладной подтянутой фигуре, роскошных светлых волосах, взбитых в высокую прическу, и большой груди, подчеркнутой удачно подобранным платьем. Она никак не отреагировала на появление рыцаря, и Богдану пришлось самому спуститься к ней.
— Ты опоздал, командор. — Голос у нее был грудной, приятный, но холодный, властный.
— У меня были причины.
— Не сомневаюсь. — Кара достала из сумочки портсигар, вытащила из него тоненькую сигарету и закурила. Она прекрасно знала, что Богдан, как и все в Тайном Городе, терпеть не мог табачного дыма, но закурила, заставив рыцаря машинально сделать шаг назад. — У тебя проблемы?
У нее было красивое лицо с огромными фиалковыми глазами, маленьким носиком, изящно очерченными губами и тонкими стрелами бровей. Минимум косметики, но Богдан понимал, что колдунья пользуется не только человской химией, но и недоступными обычным женщинам средствами. В ее возрасте это уже необходимо.
— У тебя проблемы? — повторила Кара, не сводя глаз с воды.
— Да.
— Серьезные?
— Я справлюсь.
— Тогда давай поговорим о делах. У меня мало времени. — Кара глубоко затянулась и выбросила сигарету в воду. — Я выполнила свою часть договора. Теперь очередь за тобой.
Богдан молчал.
— Надеюсь, ты собираешься держать слово?
В ее тоне не было ни тени сомнения, и рыцарь подивился самоуверенности женщины.
— А если нет?
— Неужели я могла ошибиться в командоре войны? — насмешливо прищурилась Кара. — Рыцари Ордена всегда славились своей честью, даже если от этого зависела их жизнь.
— А если не только их?
— Когда у вас нет ничего — у вас есть ваша честь. Когда у вас нет чести, у вас нет ничего, — спокойно процитировала Кара. — Это человская фраза, но вы должны ее понять.
Богдан кивнул.
— Мне начали мешать.
— Кто?
— Девушку, которая должна стать последней жертвой, охраняют наемники во главе с Кортесом.
— Ты испугался челов?
— За ними стоит Темный Двор.
— Это не более чем подозрения. — Кара холодно улыбнулась. — Никто не знает, что ты строишь Аркан Желаний. А даже если и знает, то тебе ничего не сделают, пока ты не завершишь его. Ты под защитой Ордена. Преследование мага твоего уровня может привести к войне.
— Сантьяга не упустит возможности убрать командора войны.
— Даже после того, как ты построишь Аркан, максимум, что они смогут сделать, — предъявить тебе официальное обвинение и ждать реакции Ордена. Уверена, что великий магистр не захочет терять своего командора. — Кара наконец-то оторвала взгляд от пруда, и ее фиалковые глаза переместились на рыцаря. — Я не вижу причин, которые помешали бы тебе выполнить нашу договоренность, командор.
Она была спокойна и уверена. Она знала Богдана лучше, чем он сам изучил себя за все свои сто четыре года.
— Я выполню наш договор, — медленно произнес рыцарь. — Я никому и никогда не скажу, откуда узнал технологию Аркана Желаний…
— И… — улыбнулась женщина.
На скулах командора заходили желваки:
— Я хочу попросить об услуге.
— Я слушаю.
— Прикрой меня во время Аркана. Прикажи морянам окружить Престол Силы.
Теперь помолчала Кара.
— Где это произойдет?
— На Воробьевых горах. Сегодня в шестнадцать. — Богдан вздохнул. — Я не смогу одновременно строить Аркан и защищаться.
— Хорошо. — Фиалковые глаза не врали. — Обещаю, что выполню твою просьбу.
— Договорились.
Богдан открыл барсетку и передал женщине массивный золотой браслет, принадлежавший когда-то фате Маре.
* * *
Книжный магазин Генбека Хамзи.
Москва, улица Арбат,
16 сентября, суббота, 14.09

Колокольчик весело звякнул, дверь распахнулась, но, прежде чем войти, Сантьяге пришлось посторониться, пропуская на улицу стройную светловолосую девушку с красными, но уже сухими глазами.
— Заходите ко мне, Лариса, буду рад вас видеть! Не забывайте старика!
Девушка задержалась в дверях и кивнула:
— До свидания, Генбек, спасибо!
— Ну что вы! — Шас посмотрел на комиссара, и его сморщенное лицо расплылось в приветливой улыбке. — Рад вас видеть, Сантьяга, решили снова взяться за книги?
— Не все так плохо, Генбек. — Комиссар вошел в магазин и кивнул вслед ушедшей девушке. — Постоянная клиентка?
— Пыталась меня ограбить.
— Неужели вытащила пистолет?
— Навела морок.
— Ужасно, — вздохнул нав. — Никакого уважения к частной собственности.
— Меня смущает другое, — продолжил философски настроенный Генбек. — Почему челы, получая новые знания, сначала обязательно используют их в агрессивных целях? Придумали порох — тут же изобрели артиллерию, докопались до ядра — немедленно завели себе атомное оружие. Эта семейка с явно выраженными суицидальными склонностями.
— Напротив, у челов слишком развит инстинкт самосохранения, — не согласился Сантьяга. — Это не склонность к суициду, а обычная паранойя. Они видят угрозу везде, во всем. — Комиссар помолчал. — Кроме самих себя. Кстати, как вы поступили с этой девушкой?
— Дал ей визитку одной из школ Зеленого Дома, куда принимают челов, — пожал плечами хозяин магазина. — Там проверят ее способности.
— А как вы ее наказали?
— Да никак.
— Я вас не узнаю, Генбек.
Но шас уже стряхнул с себя странную сентиментальность:
— Чем я могу вам помочь, комиссар? Ищете какую-то определенную книгу?
— Увы.
Торговая Гильдия, раскинувшая свою сеть по всему Тайному Городу, представляла собой единый организм, предназначенный для удовлетворения любых потребностей клиента. Шасы могли достать все, что угодно, и привезти по указанному адресу через несколько минут, максимум — через несколько часов после оплаты. Заказы принимались в любом супермаркете Гильдии, в любой лавке, по телефону, через Интернет — шасы не упускали ни малейшей возможности предложить свои услуги, но Сантьяга специально приехал в лавку Генбека Хамзи, своего старинного знакомого, чтобы сделать заказ лично, не проводя его через базу данных Гильдии.
— Значит, не книга, — разочарованно протянул старик и взял в руки блокнот. — Тогда что?
— Во-первых, документы. — Сантьяга облокотился на прилавок и задумчиво провел пальцем по лежащему на нем толстому тому «Сила вокруг нас». — Полный комплект: паспорт, военный билет, водительские права, карточка социального страхования… В общем, мне нужен бумажный чел, Генбек, и решите для него проблему с жилищем.
— Купить квартиру? — оживился старик.
— Пусть он ее снимает, — отрицательно покачал головой экономный нав. — Он не из Москвы.
— Как скоро вам нужны документы?
— Час, максимум — два.
— Гм… — Генбек почесал кончик длинного носа. — Сложно, но мы сделаем, комиссар. У вас есть фотография? Имя?
— Фотография? — Черные глаза комиссара уперлись в лицо старика. — У вас есть фотография командора войны Богдана ле Ста?
— Найдем в базе данных.
— Делайте документы на эту фотографию. Имя подберите сами.
— Хорошо.
Подобный комплект документов мог означать только одно — Сантьяга решил убрать чуда и подсунуть его рыжую голову человской полиции. Нехарактерный шаг для Тайного Города, но ни один мускул не дрогнул на лице старого шаса.
— Что-нибудь еще?
— Майский жук с седлами на двух наездников.
— Размер?
— Один к ста.
Шас поднял брови: не более одного процента от реального размера? Но спорить с комиссаром не стал.
— Доставить жука вместе с документами?

Они шли молча.
Высокие, рыжие, одетые в почти одинаковые черные кожаные пиджаки, черные водолазки, брюки и ботинки с блестящими пряжками. Они привлекали внимание прохожих… Но ненадолго. Привыкли. На Арбате видели всякое, тем более что с этими все было понятно — черные очки (скрывающие от посторонних красные глаза узурпаторов) вкупе с черными одеждами ясно указывали на то, что молодые люди слишком внимательно смотрели культовую «Матрицу». Прохожие пожимали плечами и теряли к последователям хакера Нео всякий интерес.
Гвардейцы молча шли по Арбату, приближаясь к книжной лавке Генбека Хамзи. Да и о чем говорить? Инструкции Теодор дал еще в машине, по дороге сюда. Мишень находится в книжном магазине, это комиссар Темного Двора, его надо проучить за то, что он преследует командора войны. Их четверо, они справятся.

— Кажется, я ничего на забыл. — Сантьяга улыбнулся и положил на прилавок свою карточку «Тиградком». — Жду вашего посыльного через два часа.
— Мы вас не подведем, комиссар. — Генбек захлопнул блокнот. — Может быть, кофе?
— К сожалению, я тороплюсь, но… — Черные, глубоко посаженные глаза комиссара превратились в маленькие бездонные щели.
Они приближаются.
Сантьяга еще не знал, кто именно идет к нему, но легкий ветерок витающей в воздухе угрозы коснулся его, заставив насторожиться и приготовиться к бою. Комиссар повернулся к старику:
— Уважаемый Генбек, пожалуйста, вам надо укрыться.
Шас не обладал чувствительностью Сантьяги, но доверял комиссару и уже собирался нырнуть под прилавок, но не успел. Колокольчик тихо прозвенел, и в лавку вошли чуды.
— И все-таки вам надо укрыться, Генбек, — тихо, едва слышно повторил приказ Сантьяга.
Дверь в магазин закрылась, один из рыцарей деловито щелкнул замком и повесил табличку «Закрыто». Нав и старик остались один на один с чудами. Хозяин лавки кивнул комиссару и посмотрел на вошедших:
— Я могу быть вам полезен, господа?
— Ты — нет, жалкий торгаш! — прорычал один из узурпаторов и…
И Генбек, не дожидаясь продолжения, бросился под прилавок.
И Сантьяга нанес первый удар. Он резко пригнулся и, развернувшись, выбросил вперед левую руку — в лицо ближайшего рыцаря ударила молния «эльфийской стрелы». Чуд умер мгновенно. Его отбросило к дверям, а черный навский клинок уже вонзился в глаз второго гвардейца. Комиссар схватил узурпатора за рыжие кудри и щитом выставил перед собой — грудь мертвого чуда с шипением разрезало «дыхание дракона». Огненная волна чиркнула по стеллажам, несколько книг вспыхнуло. Сухая старинная бумага легко занялась, и магазин мог охватить нешуточный пожар, но выскочивший из-под безопасного прилавка Генбек начал тушить свое сокровище.
Нельзя сказать, что чуды плохо подготовились к драке. Боевая квалификация рыцарей узурпаторов была очень высока, но жажда крови сыграла с ними дурную шутку — гвардейцы не составили четкого плана нападения, в то время как комиссар Темного Двора действовал организованно и прагматично. Третий рыцарь пал жертвой собственной «шаровой молнии». Узурпатор не заметил, как Сантьяга набросил на него «рыбацкую сеть» — заклинание, препятствующее оттоку энергии, — и когда чуд попытался ударить «шаром», тот взорвался у него в руках. А комиссар даже не смотрел на неудачника. Он отбросил безжизненное тело в сторону и точным, коротким ударом уложил последнего рыцаря — Теодора ле Мана — на пол. Черный навский стилет пронзил узурпатору плечо.
Драка закончилась. В воздухе пахло гарью, а тихонько ругающийся Генбек с грустью разглядывал обугленные книги. Сантьяга поправил галстук и обернулся к Теодору:
— Как ваше плечо, рыцарь?
— Не знаю.
— Позвольте. — Комиссар убрал от окровавленной раны руку чуда и внимательно осмотрел повреждение. — Все будет в порядке, рыцарь. Генбек поможет вам наложить повязку и остановить кровь. — Сантьяга выпрямился и вытер испачканные пальцы платком. — Через два дня вы снова будете в форме.
— Вы меня не убьете?
— Нет. Вы явитесь к Францу де Гиру и доложите об инциденте. Он сам выберет наказание для вас.
— Хорошо, комиссар, — расстроено кивнул ле Ман.
— Заодно передайте мастеру войны, что я буду ждать его в баре «Три педали».
— Хорошо, комиссар.
Сантьяга поднялся и посмотрел на хозяина магазина.
— Не забудьте о моем заказе, Генбек.
— Разумеется, комиссар. — Шас горестно оглядел лавку. — Я разорен, я разорен! Сколько товара погибло!
Сантьяга пожал плечами:
— Предъявите счет нашему другу узурпатору.
— Уважаю вашу предусмотрительность, комиссар, — повеселел Генбек. — Выставлять счет живому участнику нападения гораздо проще, чем Великому Дому.
Кодекс Тайного Города четко регламентировал, кто именно должен оплачивать ущерб, причиненный вследствие военных действий.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Сантьяга. — В конце концов я должен заботиться о всех семьях Темного Двора. — Он открыл дверь, но задержался. — Прощайте, рыцарь, и, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе.

После того как перевязанный узурпатор покинул магазин, старик схватился за телефон:
— Алло, Биджар? Это Генбек.
— Я слушаю, уважаемый.
— Сынок, немедленно проверь счета командора войны Богдана ле Ста, — тоном, не терпящим возражений, приказал старик. — Не принимай его кредитные карточки и, если он должен Гильдии, немедленно реши вопрос с его банком о возврате денег. Действуй быстро, но тихо.
— Вы что-то узнали, отец? — немедленно отреагировал Биджар. — Что происходит?
— Делай, как я говорю, и помалкивай, — буркнул Генбек. — Спасай наши деньги, я потом все объясню.
* * *
Московское полицейское управление.
Москва, улица Петровка,
16 сентября, суббота, 14.11

Когда капитан Шустов вернулся в управление, Корнилов был в отделе один. Из открытого нараспашку окна доносился уличный шум, сигаретный дым сизым туманом окутывал комнату, а сам Андрей читал документы, рассеянно стряхивая пепел в пустую банку из-под пива — пепельница была переполнена. Некурящий Сергей молча прошел к своему столу, бросил на него папку с документами, включил вентилятор и достал платок:
— Жарко.
— Риони убили, — сообщил Андрей, не отрываясь от бумаг.
— Oro! — Сергей так и застыл с платком у потной шеи. — Кто?
— Наш маньяк.
— Вот это да! — Шустов присел напротив Корнилова. — И руку отрубил?
— Ага.
— И клеймо поставил?
— Да. Все по полной программе.
Сергей все еще не мог прийти в себя:
— А куда смотрела охрана? У него же Щербаков работает, бывший гэбэшиик.
— Никто ничего не видел, — медленно произнес Андрей. — Как обычно.
— Ребята Риони знают о маньяке?
— Вряд ли.
Сергей покрутил головой:
— Будет война.
— Постараемся не допустить. — Корнилов подмигнул заместителю. — Что узнал о Серебрянце?
— О Серебрянце… — Собираясь с мыслями, Шустов снова вытер шею и убрал платок в карман. — Лев Моисеевич Серебрянц, коренной москвич. Пятьдесят два года, холост, точнее, разведен — жена ушла от него двенадцать лет назад, детей нет.
— Он действительно профессор?
— Да. Окончил историко-архивный институт, остался на кафедре, преподавал, защитил кандидатскую, затем докторскую. В общем, карьера складывалась.
— Тогда расскажи, почему от него ушла жена, — усмехнулся Корнилов.
Он докурил сигарету, но сразу же достал из пачки новую. Капитан неодобрительно посмотрел на Андрея, но возражать не стал — привык.
— Пятнадцать лет назад Лев Моисеевич Серебрянц потряс научный мир весьма спорной теорией. Он на полном серьезе заявил, что человечество — не единственная разумная раса на Земле. И даже не первая. Что были другие цивилизации, потомки которых живут в нашем мире. Я созвонился со старым приятелем Серебрянца, и, если надо, он готов рассказать об этой теории подробнее.
— Коллеги подняли его на смех?
— Разумеется, — подтвердил Сергей. — Сначала теорию расценили как неудачную шутку, но Серебрянц с таким жаром доказывал свою правоту, что разругался со всем научным миром. Его карьере пришел конец, поговаривали даже о лишении научного звания. Лев Моисеевич ушел из института и отправился в свободное плавание: стал читать лекции и проводить семинары по своей теории. Первое время имел успех — в конце восьмидесятых люди активно интересовались подобными сказками. Ну, ты помнишь: экстрасенсы, НЛО, Атлантида, снежные люди и все такое прочее. Постепенно Серебрянц надоел, потерял аудиторию и сейчас с миссионерской деятельностью практически покончил. За последние два года провел только один цикл семинаров, назывался он… — Шустов дотянулся до своего стола и вытянул из папки листок. — …назывался он «Право на жизнь». Тема все та же — на Земле обитают нелюди.
Корнилов задумчиво кивнул:
— А он приводил какие-нибудь доказательства своей теории?
— Сомнительные. — Капитан удивленно посмотрел на начальника.
— Чем Серебрянц занимается сейчас?
— Иногда печатается, — Сергей хмыкнул. — В разделе «Удивительное рядом». А вообще — проедает прежние накопления, клянет идиотов-оппонентов, пребывающий в неведении народ и ждет прихода славы.
Обычная, в общем-то, история.
— Пророков нет в отечестве моем, — резюмировал Андрей. — Спасибо, Сергей.
— Всегда пожалуйста, — толстяк склонил голову и хитро прищурился. — Могу я узнать, почему тебя заинтересовал Серебрянц?
— Утром на Яблочкова было странное происшествие. То ли убийство, то ли хулиганство, местные не разобрались и с перепугу вызвали меня, — спокойно объяснил майор. — Серебрянц был свидетелем, но вел себя не совсем нормально. Вот я и решил разузнать о нем подробнее. Думал, что он воду мутит, а он, похоже, действительно псих.
— Только поэтому? — по-прежнему хитро щурясь, уточнил Сергей.
— А что? — насторожился Корнилов.
Шустов посерьезнел:
— Я созвонился со своим информатором. Сегодня днем Серебрянц встречался с Нытиком в его офисе.
— Оп-па! — Сказать, что Андрей был удивлен, значило не сказать ничего.
— Ты не знал, что они связаны?
— Конечно, нет! — Корнилов еще глубже погрузился в свое кресло. — Что, интересно, у них может быть общего?
Шустов нерешительно поерзал на стуле:
— Подумаем вместе?
Андрей отрицательно покачал головой:
— Не сейчас.
— Ну, как знаешь, — обиделся Сергей. — Кстати, помнишь, мы тебе рассказывали о женщине из кафе, а ты велел проверить, нет ли ее в окружении Нытика?
— Конечно, помню.
— Есть.
— Что о ней известно?
— Очень мало. Она появилась в окружении Нытика недавно, но явно имеет на него большое влияние. Ведет себя необычайно свободно.
— За кого ее принимают?
— Все теряются в догадках, но спрашивать боятся. Сама же она общается только с Нытиком и Чемберленом.
— Высоко летает.
— Ага.
— Как зовут?
— Кара.
— Просто Кара?
— Просто Кара.
— А где живет просто Кара?
— Неизвестно, — вздохнул Сергей. — Может, попытаться выследить ее?
— Пока не знаю, — покачал головой майор. — Надо подумать.
Шустов поднялся и, что-то недовольно бормоча себе под нос, направился к своему столу. Корнилов проводил взглядом широкую спину заместителя и прикурил третью подряд сигарету. Произошло то, чего он опасался с того самого момента, как узнал о Тайном Городе, — ведьма и, судя по всему, не слабая ведьма, работала на гангстеров.

Выйдя из книжной лавки Генбека, Лариса довольно долго бесцельно брела по многолюдному в любое время суток Арбату, пытаясь привести в порядок свои мысли — слишком много потрясений испытала она за столь короткое время. С одной стороны, все было как всегда: уличные художники, профессионально высматривающие в толпе потенциальных клиентов, фотографы с обезьянами и змеями, торговцы имперскими сувенирами, матрешками «а-ля рюс» и продавцы хот-догов, терпящие бедствие в результате конкуренции с отстроенным в конце улицы «Макдоналдсом». Яркая афиша на тумбе зазывала на концерт престарелых рокеров, насобиравших у западных коллег материал на новый альбом. Но это была только одна сторона, обычная. С другой же стороны… Теплое осеннее солнце по-прежнему ярко заливало светом московские камни, но будничная суета вокруг лишь подчеркивала сделанное только что неожиданное и потрясающее открытие — магия существует!
И она, Лариса, не урод и не сумасшедшая — она колдунья!
У стены Цоя играли мексиканцы. Одетые в сомбреро и красные пончо, они задорно, во всю силу латиноамериканских глоток, выводили ударную «Bambolero». Лариса остановилась.
Я — колдунья! Ведьма. Правда, пока еще начинающая, но ведь это только пока. Девушка отчетливо представила себя будущую: уверенную, холодную, всевидящую и все умеющую, с легкостью неимоверной меняющую законы мироздания.
Лариса бросила в открытый футляр гитары несколько монет и повернула в сторону «Праги», точнее, в сторону станции метро «Арбатская» — она решила немедленно отправиться в магическую школу, адрес которой ей дал Генбек.

— Надеюсь, у тебя есть объяснение происходящему, капитан гвардии? — Холоду, сквозящему в голосе Леонарда де Сент-Каре, великого магистра Ордена, позавидовал бы даже северный ветер. Повелитель Великого Дома Чудь вызвал Франца де Гира в свой кабинет — просторную, роскошно убранную комнату позади тронного зала, — но сесть не предложил. Глаза старика буравили мастера войны, а руки в ярости сжимали золоченые подлокотники мягкого кресла. — Я хочу знать, что происходит, Франц! Почему наши рыцари напали на Сантьягу?
— Они выполняли приказ Богдана ле Ста.
Великий магистр яростно вздохнул.
— А что, он уже стал капитаном гвардии?
Франц опустил глаза.
— Ты контролируешь своих подчиненных или нет?! Мы потеряли трех узурпаторов, капитан! Трех боевых магов за одно утро! Почему ле Ста послал этих щенков против Сантьяги?! О чем он думал?
— Кажется…
— Тебе кажется?! — проревел де Сент-Каре. — Да плевать, что тебе там кажется! Мне только что звонили из Темного Двора, ты думаешь, они выразили протест?
Капитан гвардии не сводил глаз с маленького рубина на своем левом мизинце; перстень гвардейца — единственное украшение, которое он себе позволял.
— Они выразили удивление! У-ди-вле-ни-е! Просили передать, что комиссар счел оскорбительным не факт нападения, а то, кого мы послали его убивать! Пресс-секретарь Темного Двора едва сдерживал хохот! — Де Сент-Каре стукнул кулаком по столу. — Где Богдан ле Ста?!
— Командор войны временно покинул расположение гвардии. — Франц по-прежнему смотрел на кроваво-красный перстень гвардейца. — Его нет в Замке.
— А где он? — Великий магистр выпустил пар и потихоньку остывал. — Что вообще происходит?
Капитан гвардии вздохнул и бросился в омут:
— Богдан строит запрещенный аркан.
Несколько секунд до великого магистра доходил смысл произнесенной фразы. Несколько секунд на его покрасневшем лице отражались удивление, недоверие, гнев, ярость и, наконец, глубокая усталость. Де Сент-Каре медленно опустил плечи и подпер голову рукой. Перед стоящим навытяжку капитаном гвардии был обыкновенный седой старик, у левого глаза которого судорожно подрагивала одинокая жилка. Франц хотел только одного — провалиться сквозь землю. Лучше бы великий магистр продолжал орать. Но вместо этого он глухо поинтересовался:
— Какое заклинание?
— Судя по всему — Аркан Желаний.
Старик покачал головой:
— Жертвы уже принесены?
— Не знаю. Видимо — да. Наши аналитики просчитывают варианты, точная информация будет…
— Оставь, — махнул рукой де Сент-Каре. — Он убивает челов?
— Да.
— Великие Дома нас живьем съедят. — Великий магистр вздохнул. — При чем здесь Сантьяга?
— Возможно, он пытается помешать строительству аркана. Богдан сообщил Теодору ле Ману, что комиссар преследует его.
— И узурпаторы бросились на помощь, — продолжил за мастера войны де Сент-Каре.
Франц развел руками, в воздухе мелькнула маленькая рубиновая капля гвардейского перстня.
— Почему Сантьяга не сообщил нам о строительстве аркана?
— А мы бы помогли наву против командора войны? — тихо спросил капитан гвардии. Великий магистр бросил на него быстрый взгляд и после небольшой паузы задал следующий вопрос:
— Откуда Богдан узнал технологию Аркана Желаний?
— Не знаю.
— Ты спрашивал мастера — хранителя знаний?
Это было первое, что сделал де Гир, узнав о неприятностях, — допросил главного архивариуса Великого Дома Чудь.
— Я поговорил с мастером-хранителем, — кивнул Франц. — Мы вместе проверили закрытую часть библиотеки. Все печати целы, книгу запрещенных заклинаний не открывали двести лет.
— Тогда обыщи квартиру Богдана, его кабинет в Замке, загородный дом, — буркнул де Сент-Каре. — Мы должны узнать, откуда у него технология запрещенного аркана, раньше, чем у нас об этом спросят Великие Дома.
— Это уже выполняется.
— Допроси всех, с кем в последнее время общался Богдан. Мы должны понять, для чего он строит аркан. Чем он был недоволен? Чего ему не хватало? Что побудило командора войны пойти на преступление.
— Уверен, что на это была веская причина, — твердо сказал Франц и впервые взглянул прямо в глаза великому магистру. — Командор войны ле Ста предан Ордену.
— Я понимаю, — не отводя глаз и так же твердо, как де Гир, произнес старик. — Поэтому я не приказываю найти и убить Богдана. А предлагаю разобраться.
— Мы будем просто ждать?
— А чего ты хочешь?
— Повелитель, Богдан… он… — Франц сглотнул и решился. — Мы можем ему помочь?
— Ему уже пытались помочь узурпаторы.
— Я говорю о настоящей помощи. Я и командоры войны.
Старик отрицательно покачал головой:
— Если будет доказано, что Богдан ле Ста построил Аркан Желаний, Великие Дома потребуют суда.
— И его смерти.
— Это единственное наказание, предусмотренное Китайгородской конвенцией, — пожал плечами великий магистр. — Мы, разумеется, будем протестовать, затягивать разбирательство, скорее всего нам удастся отстоять Богдана и заменить смертный приговор отлучением от магии. Лет на десять.
Франц прищурился:
— Получается, что, если Богдан построит запрещенное заклинание, мы сможем его спасти?
— Возможно.
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Сейчас мы можем ему помочь? — заторопился де Гир. — Ведь Богдан еще не построил запрещенное заклинание, а значит, преследование со стороны Сантьяги является фактом агрессии против Ордена! Никто не сможет нас обвинить…
— Чувства — плохие советчики в принятии решений, Франц, — горько усмехнулся старик. — Я знаю, что Богдан твой лучший друг и ты готов на все ради него, но если мы выступим на его защиту сейчас, то нас обвинят в потворничестве преступлению. Я не собираюсь начинать войну с Великими Домами из-за безумия командора войны.
— Сантьяга не отстанет, не даст Богдану построить аркан, — глухо проговорил Франц. — Он хочет убить командора.
— Тогда мы потребуем объяснений и, возможно, смерти комиссара, но…
— Сантьяга слишком ловок, — понял мысль великогомагистра Франц. — Вряд ли у нас будет повод обвинить его в прямом убийстве командора войны.
— Совершенно верно.
Капитан гвардии опустил голову:
— Значит, Богдан остался один?
Старик молчал. Мастер войны снова посмотрел на свой левый мизинец, на котором зловеще наливался кровью маленький гвардейский рубин.
* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.
Москва, Бутово,
16 сентября, суббота, 14.41

— Подождешь меня здесь, а потом поедем в центр, — распорядился Кортес, отсчитывая купюры.
— Денег, что ли, много?
— Не люблю по десять раз в день тачки ловить.
— Богатая привычка.
— Удобная.
Ярко-желтая «Волга» стояла в одном из кварталов Бутова, напротив массивного комплекса зданий, представлявшего собой неправильный четырехугольник красного кирпича с тяжелыми железными воротами, маленьким внутренним двориком и одиноко торчащей башней. Южный Форт — штаб-квартира Красных Шапок. Кувалда, лидер этой небольшой семьи, входящей в Великий Дом Людь, позвонил Кортесу вскоре после того, как наемник покинул «Угрюмую паузу», и попросил о встрече. Это было неожиданно, но Кувалда проявил настойчивость, и Кортес решил согласиться.
— Долго ждать? — осведомился таксист.
— Тебе-то что? — усмехнулся Кортес. — Счетчик не выключай — пусть тикает, а тебе четвертной сверху за беспокойство.
С тех пор как у наемников появился настоящий заказчик, настроение Кортеса значительно улучшилось.
— Деньги твои, — пожал плечами таксист и развернул «Московский комсомолец». — Только постарайся успеть до полуночи — я сегодня в дневную смену работаю.
— А ты, оказывается, остроумный.
Кортес выбрался из машины и, щурясь на не по-осеннему яркое солнце, пнул ногой маленькую калитку около ворот:
— Есть кто дома?
Едва наемник шагнул через порог, в его нос ударил резкий запах, сочетающий в себе аромат прокисшего недели три назад мусора, дешевого виски, никогда не стиранных кожаных штанов и чего-то специфического, красношапочного, подцепленного ими еще в Западных Лесах, но до сих пор не вылеченного.
— Кто-нибудь есть? — повторил Кортес, привыкая к царящему в караулке полумраку.
— А кто нужен?
В маленьком помещении находились три воина, судя по татуировкам, двое рядовых и десятник — уйбуй, одетые, по обыкновению Красных Шапок, в черные кожаные штаны, такие же жилеты и красные банданы. Низкорослые, с маленькими черными глазками, тяжелыми надбровными дугами и выступающими вперед нижними челюстями Красные Шапки были похожи на безволосых обезьян-мутантов, которых Кортес как-то видел в военной лаборатории. Только те обезьяны не сидели за грязным столом, на котором полупустая бутылка виски и стаканы соседствовали с только что распечатанной колодой карт. Закуски не было — виски служило Красным Шапкам не выпивкой, а необходимым для нормальной жизнедеятельности продуктом, как инсулин для диабетика.
Над головами охранников, на серой, украшенной подозрительными подтеками стене, висел дурно выполненный фотопортрет Кувалды. Одноглазый фюрер по-отечески улыбался подчиненным и посетителям Южного Форта тонкими, резиновыми губами. Подобные ужимки не были свойственны Красным Шапкам, поэтому гримаса, навязанная пиарщиками главе семьи, выглядела диковато. Особенно вкупе с нацарапанным на стене лозунгом:
«На посту нельзя спать даже одним глазком. Если сомневаешься в себе — вырви лишний глаз, но не подводи товарища. Кувалда Шибзич».
— Так кто тебе нужен, чел? — недружелюбно повторил один из воинов.
— Я — Кортес, — холодно представился наемник и кивнул на портрет, — хочу поговорить с Кувалдой.
— А великий фюрер хочет с тобой разговаривать, чел?
Но уйбуй перебил начинавшего заводиться рядового:
— Кувалда предупреждал, что ты приедешь. — Охранник отставил стакан и нехотя поднялся. — Пойдем, чел.
Внутренний дворик Южного Форта был основательно загажен: помимо трех огромных мусорных контейнеров, которые, судя по всему, наполнялись прямо из окон, все свободное пространство занимали беспорядочно поставленные на прикол джипы и мотоциклы — единственные признаваемые Красными Шапками средства передвижения. Из распахнутых дверей трактира «Средство от перхоти» (как ни странно, его тоже содержали концы) долетали стоны вялотекущей оргии: бравурная музыка, пьяная ругань и звуки ударов. Внутренний дворик тоже украшал портрет вождя, но огромный — не меньше четырех метров в высоту — и без лозунгов. В отличие от изображения в дежурке, Кувалда не улыбался, а пристально смотрел в светлое будущее своей полудикой семьи. Единственный глаз его был задумчив и целеустремлен, а низкий лоб испещрен академическими морщинами. Около портрета на корточках сидел одинокий воин и с завистью прислушивался к воплям из трактира.
— Зачем он здесь? — лениво осведомился Кортес. — Боитесь, что портрет любимого фюрера утащат?
— Он уже не фюрер, темнота ты человская, а великий фюрер, — огрызнулся уйбуй. — А стражу поставили, чтобы около портрета не мочились. Вон там, у помойки мочиться можно, в сортире мочиться можно, а у портрета нельзя.
— Ну-ну.
Еще несколько месяцев назад Кувалда являлся фюрером Шибзичей — самого маленького клана Красных Шапок — ни о каком императорстве, естественно, не помышлял, по крайней мере в открытую, а старательно лавировал между грозными предводителями куда более могущественных кланов: Дуричей и Гниличей, терпеливо дожидаясь, когда они допустят ошибку. И дождался.
Ослепленные посулами Вестника, Красные Шапки рискнули выступить против Великих Домов, что едва не привело к их полному уничтожению, стоило жизни доброй трети воинов и забросило на вершину власти в семье единственного оставшегося в живых фюрера — Кувалду Шибзича. Он сумел удержать своих диких соплеменников от естественной в таких случаях междоусобицы и уже несколько месяцев единолично возглавлял семью. Кортес, который принимал в событиях с Вестником самое живое участие (в частности, именно он пристрелил Саблю, фюрера клана Гниличей), про себя отметил, что за эти несколько месяцев о Красных Шапках никто ничего не слышал — напуганные дикари вели себя очень тихо.
Наемник и сопровождающий его уйбуй миновали внутренний дворик и, войдя в подъезд башни, снова уткнулись в портрет великого фюрера — на этот раз в полный рост. Кувалда в сверкающих доспехах стоял на небольшом пригорке и сквозь зубы цедил что-то почтительно склонившему голову светловолосому воину. За спиной полководца развевались красные знамена с изображением чертополоха — герба Красных Шапок.
— Император отдает приказ барону Мечеславу наступать на позиции Ордена. Дело происходит во время последней войны между Великими Домами, — не дожидаясь вопроса, объяснил уйбуй и, почесав под банданой, добавил: — Малевич.
— Неужели?
— Говорят, почел за честь.
— А барон Мечеслав видел эту мазню? — поинтересовался наемник. — Как я понимаю, у Великого Дома Людь свой взгляд на роль Красных Шапок в последней войне.
— Барон не видел, — коротко ответил уйбуй.
В случае, если вождям Зеленого Дома требовался кто-нибудь из Красных Шапок, они просто вызывали искомого дикаря к себе, а не мотались по московским окраинам.
— Нам сюда.
Грязный лифт доставил их на последний этаж.
— Кабинет великого фюрера на самом верху. Он любит смотреть на свой город.
— И думать, — поддакнул Кортес.
— И смотреть в будущее нашей великой семьи, — согласился уйбуй.
Выйдя из лифта, Кортес преодолел маленькую приемную с шестью охранниками, арку металлоискателя, приемную побольше с тремя охранниками и только после этого оказался у цели своего визита.
Кабинет Кувалды, занимавший основную площадь последнего этажа, был обставлен тяжелой мебелью в стиле «фантазии Валуа», изобретенном два года назад тверской лесопромышленной артелью и пользующемся бешеной популярностью у средней руки бандитов. Массивный письменный стол с колонноподобными тумбами был украшен открытым на всякий случай ноутбуком, пустынный стол для заседаний окружали двенадцать цветастых полукресел, барная стойка распространяла терпкий запах виски, и только огромная карта Тайного Города на глухой стене немного оживляла пейзаж. Портретов императора не было — Кувалда отличался большой личной скромностью, — а сам фюрер сидел в кресле, во главе письменного стола и важно выдерживал церемониальную паузу. Двери с тихим скрипом закрылись.
Наемник молча подошел к ближайшему креслу, отодвинул его от стола, брезгливо осмотрел, проверяя чистоту сиденья, и только после этого присел, забросив ноги на стол. Великий фюрер продолжал молчать.
— Кувалда, — протянул Кортес, — если ты позвал меня только для того, чтобы продемонстрировать свой новый кабинет, я вышибу тебе второй глаз.
— Неужели?
— Советую не проверять.
— Горячий ты, чел.
Поняв, что официальных приветствий он не дождется, Шибзич выбрался из кресла и подошел к бару.
— Виски буфешь?
Природная шепелявость Красных Шапок проявлялась у новоиспеченного императора очень сильно.
— Никогда не совмещаю неприятное с бесполезным.
— Все знают, что у тебя фурной характер, потому что ты фружишь с навами. — Кувалда задумчиво перебрал несколько бутылок, выбрал наиболее подходящую и налил янтарную жидкость в стакан.
— Поэтому я и дружу с навами, — поправил его Кортес, — мы хорошо понимаем друг друга.
— Может быть.
Кувалда залпом опустошил стакан, взял бутылку в руку и сел за стол напротив наемника:
— В наших отношениях, Кортес, не все было глафко, но мне всегфа имп… импа… — Фюрер вытащил из-за пояса замусоленный блокнот и поправился: — Импонировала мне твоя тверфость фуха.
— Кувалда, — покачал головой наемник, — ты же всегда был самым благоразумным из всей своей непутевой семейки. Что случилось? Крышу сорвало?
— Я познал власть, — важно сообщил одноглазый.
— Видимо, все-таки придется выдавить тебе вторую гляделку, — лениво решил Кортес. — Как отнесутся подданные к слепому фюреру?
— Без понимания, — быстро ответил Шибзич, опасливо косясь на наемника. — Лафно, Кортес, у меня правфа есть важная инфа.
— Говори.
— А смеяться не буфешь?
— Постараюсь.
— У челов завелась вефьма.
Кортес сдержал слово — не засмеялся.
— Среди челов полно ведьм и колдунов.
— У нее нет лицензии.
— Значит, скоро ее навестят ребята из Зеленого Дома, — пожал плечами наемник. — Это все?
— Я неправильно выразился. — Кувалда плеснул еще на полпальца виски. — У этой вефьмы наверняка есть лицензия, но свою истинную силу она скрывает.
— Все стараются скрыть свою истинную силу.
— Спящий тебе в печенку, Кортес! — не выдержал Шибзич. — Не перебивай меня! Она прихофила сюфа.
— Показывала фокусы?
— Префлагала купить самопофзарязающиеся артефакты.
— Обычное занятие для начинающей ведьмы. — Кортес зевнул. — Не обижайся, конечно, Шибзич, но твоя семейка всегда славилась отсутствием… — Наемник посмотрел на маленького унылого фюрера и передумал язвить. — Ты хотя бы вспомни, как Биджар Хамзи впарил вам вечную энергетическую установку для Южного Форта.
Кувалда насупился. Весь Тайный Город хохотал, вспоминая, как Красные Шапки безумно гордились установленной в штаб-квартире огромной и загадочной конструкцией, оказавшейся в конечном итоге паровой машиной со списанного в утиль эсминца алжирской береговой охраны и случайно перекупленной оборотистыми шасами. С тех пор Южный Форт являлся крупнейшим в Тайном Городе потребителем кокса.
— Шасы не показатель, — проворчал великий фюрер. — Особенно Бифжар. Я слышал, он тебе вчера тоже кое-что впарил, фа так, что ты весь вечер…
Кортес нахмурился:
— Давай-ка лучше о деле, Кувалда. Что за артефакты тебе предложила колдунья?
— Не мне. — Фюрер потер татуировку на скуле. — Она прихофила несколько лет назаф и префлагала артефакты собственного изготовления. Откуфа они берут энергию, никто, кроме нее, не знает.
— И вы, конечно, купились?
Начинающие маги частенько забредали к Красным Шапкам, отрабатывая на недалеких дикарях приемы облапошивания лохов.
— Я ничего у нее не купил! — гордо ответил Шибзич и снова налил себе виски. — А вот фурак Секира — купил.
— Ну и что?
— Ну и ничего. — Фюрер залпом выпил виски и растопырил перед носом Кортеса пальцы. — Перстень с янтарем видишь?
— Да. — Наемник подозрительно покосился на дешевого вида колечко на грязном мизинце Красной Шапки.
— Я нашел его в вещах Секиры. Это примитивный артефакт — фетектор морока, префупреждает, если кто-нибуфь отвофит глаза. Работает фвафцать четыре часа в сутки, пофзаряжается самостоятельно, но не завязан ни на офин Источник Тайного Горофа. Он вечный, Кортес, и его профала человская вефьма. — Одноглазый усмехнулся. — Ты понимаешь, что это значит?
Наемник покачал головой.
Любой артефакт требует для своей работы магической энергии. Подзарядка производится либо самим владельцем по мере необходимости, либо автоматически, если артефакт способен напрямую обращаться к Источнику и отбирать необходимое количество энергии. Обращения фиксируются хозяевами Источника, и владельцу артефакта приходит счет. В свое время наемнику доводилось пользоваться подобным кольцом, и он прекрасно помнил, что подзаряжать его нужно было раз в три месяца.
— Откуда ты знаешь, что твой детектор не завязан ни на один Источник?
— Счета не приходят.
— Логично.
Артефакт работает, счета не приходят, а значит, детектор либо ворует энергию, либо тянет ее из неизвестного Источника. И то, и другое наверняка заинтересует любой Великий Дом.
— Когда приходила эта ведьма? Кстати, как ее зовут?
— Ее зовут Кара, а появлялась она четырнафцать лет назаф.
— И ты только что вспомнил об этом?
— Я нашел перстень совсем недавно, — насупился Кувалда. — Вот и вспомнил.
Кортес улыбнулся. В истории с Вестником Красные Шапки едва не переполнили чашу терпения Великих Домов, чудом избежав тотального уничтожения, вот хитроумный Кувалда и старается загладить вину, пытаясь быть полезным сильным мира сего. Тем не менее история действительно выглядела подозрительно.
— Колдунья по имени Кара, — протянул наемник. — Что ты еще знаешь о ней?
— Ничего, — пожал плечами одноглазый. — Она сама прихофила. Просила никому не рассказывать об этих артефактах…
Он вылил в стакан остатки виски, потерся спиной о кресло и добавил:
— Нефавно я ее вифел в компании высокопоставленного чуфа. Фумаю, Сантьяге буфет интересно узнать, что Орфен затевает шашни с челами.
— Я передам ему твою историю.
— Спасибо, Кортес. — Фюрер торопливо допил виски и заговорил быстрее: — Скажи еще, что Красные Шапки всегфа стоят на страже интересов Тайного Горофа. Мы все в офной лофке. У нас общие интересы, и Красные Шапки — тихая семья, не фикая.
— Обязательно передам. — Кортес поднялся, но внезапная мысль заставила его остановиться. — Кувалда, а чудом, с которым ты видел Кару, был случайно не командор войны Богдан ле Ста?
— Он, — с удивлением подтвердил одноглазый. — А как ты узнал?
— Просто пошевелил мозгами. — Кортес машинально отряхнул брюки и снова посмотрел на фюрера. — Знаешь, одноглазый, если подтвердится одна моя догадка, то я поставлю тебе бутылку виски и, может быть, даже выпью с тобой.
— Сомнительная честь, — проворчал Кувалда. — Не забуфь сказать Сантьяге, что все это разузнал я.